Время для жизни 2 (СИ) - "taramans" - Страница 38

Дождавшись, когда пар разойдется по бане и температура выровняется по всему помещению, Ильичев вениками прошелся по Ивану. По спине, а потом — по животу и ногам. Косов сначала пытался терпеть, стискивая зубы, потом потихоньку шипел, а потом выматерился в голос:

— Хва! Хватит, бля… Вот же… садист где! Тебе… в царское время в застенках палачом бы работать… Все! Все, Степа! Хватит!

Сержант засмеялся, вытер пот со лба и с лица:

— Вот я и говорю — слаб ты, Косов! Разве ж это парилка?!

Косов сел на пол и привалился спиной к стене, вытянув ноги. Здесь вроде бы было чуть попрохладнее и немного тянуло холодком. От двери, что ли… Постепенно восстановил дыхание, с трудом поднялся.

— Ну что… теперь моя очередь измываться? Ну держись, казюля забайкальская!

Париться и парить Косов умел, еще с прошлой жизни. Осмотрел веники, кивнул про себя — пойдут еще! Еще раз окунул их в горячую воду, в отдельно налитую в шаечку, и…

Для начала поводил двумя вениками по спине и рукам приятеля, потом — по заднице и ногам… Примерился и… заработал, заходил двумя руками — то одновременно, а то — вразнобой. Шух-шух, шух-шух… Уже и сам взмок, пот градом бежал по лицу, стекал по плечам и груди, но пропарить этого бегемота так и не смог.

«Так дело не пойдет! Сейчас мы тебе устроим сеанс белой и черной магии, сейчас ты у меня попляшешь!».

Косов заглянул в печь, дрова еще горели, но потихоньку разваливались на угли. Сейчас самый жар пойдет! Подхватил с вешалки со стены у двери свои кальсоны, и наскоро намотал их на голову — шапки-то не взяли, а желание заставить Ильичева просить пощады было велико!

«Ну, бля… Степа! Держись!».

Иван зачерпнул из бачка горячей воды, примерился и плюхнул ее на каменку. Выждал долю секунды и присел на корточки — полок-то выше будет, Ильичеву жара должно хватить! Пар обвалом ринулся с потолка и стен вниз! Иван прикрыл руками лицо.

— Ох ты ж… ипон-на мать! — просипел с полка приятель, — ухи… ухи!

И тоже закрылся руками!

Иван осторожно приподнялся — дышать было еще сложновато, но и времени терять уж никак нельзя. Плавно поводил вениками над сержантом, нагоняя жар. А как только смог вздохнуть поглубже, снова — как шатунами замахал, заработал — верх-вниз, верх-вниз… чуток наискось — слева-направо… и снова — верх-вниз. Но Степан только покряхтывал, скотина толстокожая, пардону просить не желал. И снова Косов выдохся раньше, бросил веники на лавку, и сказал:

— Ну тя на хрен! Твою шкуру и шомполами хрен пробьешь… Видно не просто так тот самурай с тобой не сладил. Такую шкуру — только на барабаны! Вечный инструмент будет!

Иван покосился на багровый сейчас шрам на боку приятеля. Толстый шрам тянулся почти от подмышки и заканчивался внизу, у нижнего ряда ребер.

— Ладно, слабак… Пойдем пивка хлебнем, да ополоснемся…, - Ильичев слез с полка, и размахивая руками, заухал, — Ух! хорошо-то как!

Вышли в предбанник, уселись на лавку и принялись за пиво. Первая кружка, как водится, ушла как в песок, незаметно. Вторая уже чуток задержалась. Смаковать принялись с третьей.

— Жаль снежка еще мало! Так бы еще в сугроб рухнуть, а потом — и растереться им… снегом-то! Красота! — прикрыл глаза Степан — улыбка до ушей.

— Степа! Ну, где Вы там?! Скоро ли? Как провалились, честное слово! — немного приглушенно послышался голос хозяйки, видно из сеней кричала.

— Идем! Сейчас только обмоемся! — зычно отозвался Ильичев, — пошли! Видно, подружка твоя пришла, увидится не терпится!

И засмеявшись, сержант направился в баню.

Распаренные, чистые и довольные… даже несколько умиротворенные они вернулись в дом. В этот момент, Косову стало как-то спокойно и даже — безразлично, что там за дама его ожидает. Да хоть — крокодил!

По совету приятеля, кальсоны и нательную рубаху он не надевал — «Глашка всегда к вечеру так топит, что в доме и голый спаришься!» — натянул шаровары на голое тело, так же, как и гимнастерку.

«Ну что сказать… Глупо было бы ждать, что тут меня ожидает кто-то, похожий на моих женщин. М-да… нет, так-то и не уродина никакая…».

Но… но… совпадения с типажом нравящихся Косову женщин — нет. Совсем нет. Екатерина, как назвала ее Глаша, была молодой женщиной лет двадцати пяти — двадцати семи. Невысокая, вряд ли выше ста шестидесяти. Круглолицая, с румяными щечками. Она не была толстой, даже полной ее назвать было нельзя. И талия даже присутствует, пусть не осиная, но — имеется. Грудь… как на вкус Косова — так крупновата, размер четвертый, не меньше.

«А вот что в ней несомненно привлекает, так это толстенная коса, закрученная в большущую шишку на затылке! Прямо вот… удивительная какая-то коса, ни у кого здесь пока такой не видел. Ну и… бедра у нее ничего так. Не толстые жирные ляжки, а именно — широкие полные бедра. И, как следствие, задница у нее — очень такая… зачетная! Прямо вот… кавказцам такие задницы раньше нравились! А потом, когда в Турцию русские начали ездить, как рассказывали — туркам такие русские дамы были по душе! Чтобы жопа — во! И непременно — обесцвеченные волосы, прямо — сплошной гидроперит! Русская Наташа — жопа — во! И руками так пошире развести! Хотя нет — там все-таки задницы были именно что — толстые!».

Волосы у Катерины были как раз-таки — почти черные! Нос прямой и несколько… крупноват. Ее можно было бы отнести к армянкам… Была, помниться в прошлой жизни одна такая. Но — опять же — нет. Не похожа.

«Татарка? Опять — не похожа, нет ни капли раскосости в разрезе глаз. Вот скулы — да, чуть широковаты. Хрен ее знает, на кого она похожа! Да и — какая на хрен разница? Я что — жениться сюда пришел? Нет? Ну так… не хрен тут искать идеала красоты!».

Одета Екатерина была с некоторой претензией, но без какого-либо особого шарма — серая шерстяная юбка существенно ниже колен, тонкая темно-бордовая кофта поверх светло-розовой блузки. В общем-то — ей шло!

Но вот опять же… не было у Ивана уверенности, что то, ради чего он сюда пришел — состоится. Похоже, что не только он был не в восторге от внешности предполагаемой подруги. Катерина и сама как-то довольно скептически осмотрела его. И похоже, что сравнение его с тем же Ильичевым — было не в его пользу.

«М-да… не зря видно сразу после знакомства со Степой, у меня появились сомнения в правильности решения блудить вдвоем! Тот еще… мачо, сержант этот! Но! А что делать? Ладно… ввяжемся в драку, а там — посмотрим!».

А вот стол у Глаши и правда был — очень даже! Во главе стола стояло блюдо с… гусем, что ли? Обложенный обжаренной мелкой круглой картошкой с коричневой поджаристой корочкой, этот представитель пернатых и на вид, и на запах — сразу стал причиной обильного слюноотделения. А еще — капустка квашенная крупными ломтями, с кружочками морковки и свеклы. Огурцы соленые, крепкие даже на вид. Похоже… да, груздочки с колечками лучка и чуть прикрытые горкой сметаны. Сало двух видов — соленое, с прослойками красно-коричневого мяса. Правильной толщины сало — сантиметра четыре толщиной, не меньше. И тмин на нем виднеется, и… даже на расстоянии Косов уловил аромат чесночка. Еще тарелка — с копченым сальцем. Тоже — весьма приятное на вид. А вон там… помидоры зеленоватые, похоже — бочкового засола. Крепенькие такие, с рассолом внутри! А здесь — немалая тарелка с опятами маринованными… Такими — мелкими, их еще весьма проблематично на вилку насадить. Ну и принесенные ими продукты — тоже присутствовали!

«Эх-х… а коньяк я и правда — зря взял! Тут же вся закусь — под водочку!».

Хозяйка принялась рассаживать их, хлопоча вокруг стола. Она уже переоделась и сейчас была в длинной черной юбке в складку и в розовой кофте.

«Розовая кофта… Киркорова на нее нет!».

Как было понятно сразу, сама она с сержантом Степой — по одну сторону круглого стола. Он и Екатерина — по другую сторону. Сначала Иван, сам не зная почему, повел себя скованно, лишь изредка косился на бедра соседки. Но потом, уже после первой, решил:

«А какого, собственно, хрена?! Да пошло оно все! Не будет клева — на хер! Уйду по-Пушкински: «Хозяйка — блядь! Вино — говно! Котлеты из конины! Подайте шляпу и пальто, е… манал я Ваши именины!». Что меня — в казарму, что ли, не пустят? Пустят! Только с запахом дежурному по училищу не «спалится»! Степа может обидится? Может и обидится… Хотя — вряд ли! Поймет. Да и не прикипел он здесь сердцем… Так… ради здоровья ходит. Ну — поматерится немного, что снова вариант искать нужно будет, ну и что? Найдет! Кто ищет — тот всегда найдет! Вон он, змей, щерится — весело, видите ли, ему, что у меня тут — «непонятки» с «запутками» выходят! Так? Вот так и порешаем!».