Хроники Перепутья - Аве Алиса - Страница 33

– Для начала окуни голову, – подсказал Страж. – Не бойся, – ответил он на недоумение Маши, – это воды Истока, в них можно дышать.

Маша всё же набрала в грудь побольше воздуха. Чёрные воды Истока окружили голову мягкой пеленой. «Наверное, так чувствует себя вилка, прокалывая желе», – подумала Маша. Она смотрела на своё отражение, за спиной которого простиралось Перепутье. Весь пройденный путь уместился в одну ленту: граница, река, берег, холмы, лес, колодец, костёр Вирь-авы, поле, цирк, мост над бездной, лабиринт. «Не так уж много я прошла, – отметила Маша и поборола желание узнать, какие ещё земли скрывало Перепутье. – Покажите мне, где Костя», – попросила она Исток.

Чернота расступилась, выхватывая сначала размытые очертания, затем чёткие образы.

Женщина в многослойном коричневом платье склоняется над Костей, белый фартук чуть приподнимается, и под ним на юбке – жуткая пасть, растягивающаяся в подобии улыбки. Та же женщина, улыбаясь по-настоящему, разговаривает с Машей на остановке. Ведьма. Она сразу в двух местах: предлагает Маше выбрать кролика и в то же время протягивает корявые пальцы к Косте. Вот Маша, поглаживая притихшего кролика, которого мама сразу окрестила Костиком, ёрзает в кресле автобуса, за рулём которого Лодочник. В крошечном домике с единственной комнатой, озарённой свечами, ведьма поит Костю желтоватым напитком из замызганной бутылочки. Костя причмокивает и засыпает. Вокруг копошатся кролики. Зверьки льнут к колыбели, ведьма отпихивает питомцев ногой.

Вот Маша берёт за руку Платона и обещает, что не отдаст его никому чужому. Костя ворочается в колыбели, ведьма напевает колыбельную, мотив без слов, пока пасть на её животе облизывается. Маша с кроликом и Платоном идёт по холмам, кролик выпрыгивает из рук, убегает прочь. Мчится через лес, его окружают тени, вихрятся над ним, но не трогают. Кролик петляет, но он знает дорогу. Уши то и дело настороженно приподнимаются, он прислушивается. Кто-то зовёт его. Кролик выскакивает из леса в нужном месте. Машу в видении затягивают шипастые стебли.

Сердце Маши, наблюдающей через воды Истока, сжалось, когда кролик в видении оказался в унылом саду с пожухлой травой. Вокруг росли яблони. На ветках, покрытых цветами, зрели плоды. У забора стояла ведьма. Кролики, резвящиеся у дома, устремились к прибывшему товарищу. Ведьма что-то сказала. Воды не дали расслышать, что именно, но по тому, как шевелились носик и ушки кролика, Маша поняла – он отвечает хозяйке. Ведьма беззвучно рассмеялась, ветви яблонь взметнул порыв ветра, и кролик изменился. Ушки втянулись, исчез хвост.

Перед ведьмой и потрясённой Машей стоял Егор.

Маша, не в силах смотреть на друга, лежащего у ног ведьмы, попыталась вынырнуть из вод. Не вышло. Исток открывал девочке, что произошло дальше. Ведьма долго расспрашивала Егора, тот то и дело указывал рукой за спину. Речь явно шла о Маше, оставшейся позади. Ведьма кивнула на кроликов, Егор поклонился.

«Не может быть, – сопротивлялась Маша. – Страж нарочно показывает мне…»

Вихрь подхватывает Егора, кружит над землёй, переворачивает вниз головой, несёт над лесом. Ведьма возвращается в дом. Костя не спит, плачет. Ведьма щекочет пальцем щёчку малыша. У брата появляются и сразу исчезают призрачные кроличьи ушки. Ведьма гладит живот под фартуком, словно говорит ему: «Подожди, осталось немного».

Егор, кролик ведьмы, вернувший себе человеческий облик, оказывается на холме, перед коконом ветвей, в котором шипы держат спящую Машу. Он дотрагивается до одного стебля. Кокон послушно раскрывает проход. Ведьма помогает своему питомцу справиться с чарами холмов. Егор вытаскивает Машу и укладывает среди цветов. Она трёт глаза и нос.

«Плачет крокодил мой бедный, плачет…» Всем известно, какие они, крокодильи слёзы!

Маша барахталась в темнеющей воде. Кто-то ухватил её за ворот куртки и дёрнул.

Страж равнодушно оглядел Машу.

– Насмотрелась? – спросил он.

– Я не просила… – с трудом выговорила Маша. Как ни странно, она не наглоталась воды, хотя последние мгновения открывшейся истины хватала ртом воздух и втягивала чёрные воды Истока, – я хотела увидеть Костю, не это…

– Вы связаны. Ваши дороги переплелись до границы Перепутья. Невозможно пройти по одной, не пересекая другую.

– Скажите, что это неправда, – взмолилась Маша, – что Егор не подчиняется ведьме.

– Воды Истока не лгут. Они беспристрастны. Но ты можешь заглянуть в белые воды и увидеть, что будет.

Маша встала. Ей не надо было заглядывать в будущее. Она знала, что нужно делать: спасать Костю от ведьмы, от Перепутья, от всех здешних обитателей. За локтем Стража она заметила маленькую фигуру. Кто-то бежал к Истоку.

– Вот и твой друг выбрался из лабиринта, – произнёс Страж.

– Как мне попасть в дом ведьмы? – отчеканила Маша.

– Не подождёшь Егора? – Страж повёл посохом, и расстояние, отделяющее Егора от Истока, сократилось. Мальчик увидел Машу, радостно воскликнул и замахал обеими руками.

– Маша, мы выбрались!

То, что столько времени сдерживало Машины слёзы, прорвалось. Преграда лопнула, горячие потоки полились по щекам.

– Не смей ко мне подходить, – выдавила Маша.

Егор в недоумении остановился. Перевёл взгляд на Стража, на воды. Чёрная капля услужливо подтолкнула к сверкающей поверхности образ кролика, подбегающего к ведьме.

– Так что нужно сделать? – обратилась Маша к Стражу, повернувшись к Егору спиной.

– Целиком войти в воды. – Страж смотрел поверх головы девочки.

– В любую каплю?

– Добравшемуся до Истока самому решать, с чего начать новый путь. У тебя есть выбор.

Сердце звало Машу к белому сиянию. Но Маша больше не верила никому в живущих без солнца землях. Даже собственному сердцу, разделившему судьбу обитателей Перепутья. У будущего мог оказаться свой особенный, непостижимый нрав. И Машина надежда на то, что в белой капле она отыщет брата и справится с ведьмой, обернётся торжеством злой магии. О жёлтых водах Страж намеренно сказал мало. Там какой-то покой и загадочные бессмертные Перепутья. Маша искала не покой. Выбор был очевиден. Чёрные воды открыли ей правду, показали дом ведьмы, к тому же туда тянул браслет, всеми змейками.

Маша шагнула к водам, чёрная капля, будто почувствовав Машино решение, подплыла навстречу и окружила её. «Я всё исправлю!» – пообещала Маша самой себе.

Она не оглянулась на оклик Егора и исчезла в тёмных водах.

Как только чернота поглотила девочку, капли стали уменьшаться.

– Что ты ей наговорил? – Егор бегал от капли к капле. Ринулся к чёрной, но она исчезала быстрее остальных. За ней сворачивалась, крутясь вокруг оси, белая капля.

– Воды показали ей правду, – ответил Страж. – Ту, что должен был открыть ты сам. Тебе за ней хода нет.

– Это неправда! Точнее, давно уже не правда. Я хочу ей помочь! Я не служу ведьме!

Егор попытался нырнуть в белые воды. Белая капля оттолкнула его и тоже испарилась.

– Светлые воды решили иначе! – заявил Страж, и в тот же миг маска равнодушия слетела со старческого лица. – Нет! – воскликнул Страж.

Жёлтые воды расступились, Егор исчез в их сиянии.

– Мальчишка, что ты наделал? Тебе нельзя в воды Истока!

Яблонь в саду было видимо-невидимо. Росли они так густо, что соединялись кронами и образовывали кружевной мост между небом и землёй. Яблони цвели, но при этом крупные яблоки алели среди белых ароматных цветов. Дорожка между двумя сторонами сада, аккуратно выложенная разноцветными камнями, начиналась прямо в темноте вод.

Маша выскочила из чёрной капли, сухая, как и в первый раз. Камни вспыхивали под ногами, красные, синие, жёлтые, зелёные. Деревья качали ветвями, с цветов срывались лепестки, летели вслед за Машей. Бока яблок блестели. Из-за стволов выскакивали кролики, белые, серые, рыжие, и тоже бежали за Машей. Дорожка вела к забору, на деревянных зубцах которого красовались разномастные горшки и горшочки. Она продолжалась под калиткой, украшенной резной фигурой кролика, до домика с соломенной крышей. Ставни окошка, глядящего в сад, были выкрашены в зелёный. Ярко-голубая дверь ждала Машу распахнутая.