Четвертый протокол - Форсайт Фредерик - Страница 24

• Предыдущая
• 24/90
• Следующая

В феврале 1972 года Найджел Ирвин, тогда еще без титула, возглавлял отделение в Токио. В тот месяц японская группа по борьбе с терроризмом запланировала провести операцию по захвату штаб-квартиры организации ультралевых «Красная Армия». Штаб находился на вилле на склоне горы Отакине в местечке Асамосо. Операцией руководило национальное полицейское управление в лице начальника группы по борьбе с терроризмом господина Сасса, друга Ирвина.

Опираясь на опыт британских специальных воинских подразделений, Ирвин дал г-ну Сасса ряд ценных советов, что спасло несколько жизней. Зная строгие правила своей страны в отношении англичан, г-н Сасса не мог отблагодарить чем-то конкретным, но через месяц на дипломатическом приеме умный и хитрый японец, поймав взгляд Ирвина, незаметно кивнул в сторону советского дипломата, стоявшего у противоположной стены зала. Ирвин навел справки о дипломате и узнал, что тот недавно прибыл в Токио, его фамилия Андреев.

Ирвин установил за ним слежку. Оказалось, что у Андреева есть тайная любовница-японка. Если об этом узнают его коллеги, Андрееву несдобровать. Японцы, разумеется, об этом знали.

Ирвин подстроил ловушку, получил необходимые фотографии и магнитофонные записи, а затем, улучив момент, нагрянул к Андрееву, используя метод грубого напористого шантажа… Русский чуть не упал в обморок, решив, что его застукали его же коллеги. Надев штаны, он согласился поговорить с Ирвином. Он оказался удачной находкой – сотрудником управления нелегальных агентов КГБ.

Первое Главное управление КГБ, которое отвечает за все зарубежные операции, подразделяется на управления, службы и территориальные отделы. Седьмой отдел занимается Японией. Обычно сотрудники КГБ имеют за границей дипломатическое прикрытие. Они добывают информацию, заводят полезные знакомства, следят за техническими публикациями и т. д.

Самым секретным в Первом Главном управлении КГБ является Управление «С» – политическая разведка, которое не имеет в своем составе территориальных подразделений. Сотрудники этого управления держат связь с нелегалами-агентами без дипломатического прикрытия с фальшивыми документами, осуществляющими секретные операции. Нелегалы работают вне посольства.

В любой резидентуре КГБ, в любом советском посольстве, как правило, есть сотрудник Управления «С», работающий с нелегалами.

Он выполняет только специальные задания, курируя агентов страны, против которой ведется работа, оказывая техническую и иную помощь прибывающим из стран советского блока нелегальным агентам.

Андреев был сотрудником этого управления. Он даже не был специалистом по Японии, как его коллеги в посольстве. Он специализировался на англоязычных странах и находился в Японии для установления контакта с сержантом военно-воздушных сил США с японо-американской базы ВВС на Ташикаве, который ранее был завербован в Сан-Диего.

Не строя никаких иллюзий по поводу решения своего начальства в Москве, узнай оно о его поведении, Андреев согласился работать на Ирвина. Их общению пришел конец, когда американский сержант, не выдержав постоянного страха разоблачения, застрелился в сортире. Андреева спешно отозвали в Москву. Ирвин подумывал о том, чтобы выдать его, но воздержался.

А потом он появился в Лондоне. Шесть месяцев назад сэру Найджелу Ирвину показали несколько фотографий, на одной из которых он узнал Андреева. Андреев работал теперь «под крышей» советского посольства в должности второго секретаря. Сэр Найджел нашел его, и Андрееву ничего больше не оставалось делать, как продолжить сотрудничество. Правда, он отказался иметь дело с кем-либо, кроме Ирвина, сэру Найджелу пришлось лично его курировать.

Андреев не знал ничего об утечке информации из британского министерства обороны. Если и была какая-то утечка, то, очевидно, с чиновником держал связь либо кто-то из советских нелегалов в Великобритании, напрямую выходящий на Москву, либо один из посольских работников. Но такие люди не станут говорить о столь важных тайнах за чашкой кофе в буфете. Лично он не в курсе, но постарается разузнать. На этом и разошлись.

Записка по острову Вознесения была подготовлена сэром Перегрином Джонсом в понедельник и во вторник отправлена четырем чиновникам министерства. Берти Кэпстик согласился каждую ночь приходить в министерство, чтобы проверять количество сделанных копий. Престон велел «топтунам» немедленно сообщать ему, если Джордж Беренсон предпримет какие-либо действия. То же самое он велел командам по перехвату почты и прослушиванию телефона, переведя их в состояние полной боевой готовности. Все ждали.

В первый день ничего не произошло. Ночью Кэпстик и Джон Престон прошли в министерство, чтобы установить количество сделанных копий. Копий было семь: три сделал Джордж Беренсон, по две – двое коллег, которым был направлен документ, четвертый не сделал ни одной копии.

Во второй день вечером Беренсон совершил нечто странное. «Топтуны» доложили, что он вышел из своей квартиры в Белгравии и подошел к ближайшему телефону-автомату. Они не видели, какой номер он набирал, но сказал он всего несколько слов, повесил трубку и вернулся домой. «Зачем, – удивился Престон, – делать это, если дома есть исправный телефон». Это Престон знал наверняка, так как телефон прослушивался.

На третий день, в четверг, Джордж Беренсон вышел из министерства в обычное время, поймал такси и поехал в Сент-Джонский лес. На Хай-стрит он зашел в кафе и заказал фирменное мороженое.

Джон Престон находился в радиофицированной комнате подвала на Корк-стрит и слушал донесения «топтунов». Передавал сообщения Лен Стюарт, старший группы «А».

– Двое моих людей внутри, – сказал он, – двое на улице плюс машины.

– Что он там делает? – поинтересовался Престон.

– Не вижу, – ответил Стюарт по своему передатчику, – подождем пока мои люди доложат из кафе.

Господин Беренсон сидел в глубине кафе, ел мороженое и решал кроссворд в газете «Дейли телеграф», которую достал из портфеля. Он не обращал никакого внимания на двух студентов в джинсах, обнимавшихся в углу.

Через полчаса он попросил счет, подошел к кассе, расплатился и вышел.

– Он снова на улице, – сообщил Лен Стюарт, – мои двое остались внутри. Он идет вверх по улице, ищет такси. Вижу своих людей, они расплачиваются в кафе.

– Узнайте у них, что он там делал, – попросил Престон. Он подумал, что в этом событии есть что-то странное. Неужели кафе-мороженого нет в Вест-Энде. Зачем за мороженым ехать так далеко в Сент-Джонский лес?

Стюарт опять вышел на связь.

– Он поймал такси. Подождите, подошли мои люди, которые были в кафе.

Связь на некоторое время прервалась. Затем Стюарт сообщил:

– Он съел мороженое и отгадал кроссворд в «Дейли телеграф». Заплатил и вышел.

– А где газета? – спросил Престон.

– Он оставил ее на столе. Подождите, владелец кафе подошел убрать столик, забрал стаканчик из-под мороженого, газету и унес их на кухню… Он уезжает в такси. Что нам делать… оставаться с ним?

Престон лихорадочно думал. Гарри Буркиншоу и его группе «Б» дали несколько дней отдыха. Они вели слежку несколько недель в холод, дождь и туман. Теперь работала только одна группа. Если он ее разделит и упустит Беренсона, который может отправиться для встречи со связником, Харкорт-Смит «пригвоздит его к позорному столбу». Он принял решение.

– Лен, отправь одну машину за такси. Я знаю, что этого мало, если он выйдет из такси и пойдет пешком. Остальные пусть займутся кафе.

– Хорошо, – ответил Лен Стюарт.

Престону повезло. Беренсон доехал на такси прямо до своего клуба. «Но, – подумал он, – встреча со связником может быть и там».

Лен Стюарт просидел в кафе до закрытия. Ничего не произошло. Его попросили выйти, так как кафе закрывалось, и он вышел. Его группа видела, как все ушли, владелец выключил свет и запер кафе.

На Корк-стрит Престон пытался установить прослушивание телефона в кафе и навести справки о владельце. Владельцем оказался синьор Бенотти, иммигрант из Неаполя, который за последние двадцать лет ни в чем не был замечен. К полуночи Престон установил прослушивание телефонов кафе и дома синьора Бенотти. Это не дало никаких результатов.

• Предыдущая
• 24/90
• Следующая