Кастинг для покойников - Хенсук Пак - Страница 12

В один из последних учебных дней второго класса средней школы я случайно встретил возле круглосуточного магазина моего дяди третьеклассника, при взгляде на которого у многих моих сверстников дрожали поджилки. Ходили слухи, что он дерется лучше всех пацанов из трех близлежащих школ.

«Чувак, купи сигарет», – попросил он, сунув деньги мне в руку.

Это было неожиданно. Если верить слухам, он должен был потребовать, чтобы я купил их, причем на мои деньги. Когда я вышел из магазина с пачкой курева, которую на самом деле стащил, воспользовавшись тем, что дядя отлучился по нужде, старшеклассника и след простыл. Я размышлял о том, как мне следует поступить, когда издалека донесся слабый крик. Интуитивно я чувствовал, что это как-то связано со старшеклассником. Я бы убежал без оглядки, но из-за полученных у него денег я не мог так поступить. В таком случае я стал бы подонком, который сбежал с чужими деньгами, оставив тем самым повод для мести.

Чтобы не стоять истуканом, я медленно двинулся в том направлении, откуда раздался крик. Когда я нашел его, драка подходила к концу. Он валялся на земле, а двое незнакомых парней пытались добить его ногами. Картина была ужасной. Я застыл. Вдруг мои глаза встретились с глазами одного из этих парней. Тот медленно двинулся ко мне. Выглядел он угрожающе.

«Эй ты, чмо, иди куда шел. Тут тебе не цирк!» – опасный взгляд и грозный голос невольно заставляли опустить глаза. Он выглядел, как ученик старшей школы.

«Ты, наверное, хочешь огрести по полной?» – спросил второй, душивший моего нового знакомого.

Когда оба противника отвлеклись на меня, тот с трудом приподнял правую руку и сделал характерный жест в виде кольца, соединив большойи указательный пальцы. Это казалось каким-то сигналом для меня, но я не мог понять его значения. Он сжал руку в кулак, подавая мне другой знак. Ага, нужно нападать? Я сделал пару шагов назад и стал брыкаться в сторону приближающегося парня. Но тот мгновенно сбил меня с ног и начал нещадно дубасить.

Пока один бил меня, моему знакомому удалось отбиться от второго противника и прийти мне на помощь.

В тот день он научил меня курить и даже поинтересовался моей школьной жизнью. Поскольку я не любил людей, для которых насилие было нормой, я совсем не собирался заводить с ним разговоры по душам. Но пока он хвалил меня за то, что я не сбежал в такой ситуации и пришел ему на помощь, я незаметно для самого себя разоткровенничался с ним и признался, с каким трудом мне удается спокойно прожить хотя бы день без всяких происшествий. Словно на исповеди, я рассказывал ему о своих буднях, а он хлопал меня по плечу или вздыхал:

«Знаешь, твоя стервозная Ильчу немного похожа на мою старшую сестру».

Мне стало так легко на душе оттого, что он, не церемонясь, обругал мою сеструху. Ощу-щение было таким обалденным, словно я залпом выпил стакан холодного «Спрайта».

Я кашлял, впервые в жизни втягивая в себя табачный дым, но зато с трудом, постепенно, одно за другим высказал все то, что прежде никогда и никому не говорил. Мой новый приятель выслушал меня, а потом начал рассказывать о себе. Его ситуация мало чем отличалась от моей. Наоборот, каждый прожитый день давался ему еще труднее, чем мне. До четвертого класса начальной школы он был слабаком, которого обижали сверстники. Он занялся боевыми искусствами, стал ходить в спортивную секцию и научился драться. Именно в тот день я услышал от него неожиданное признание. Он надеялся, что, если станет сильным, у него все будет хорошо, но реальность не оправдала его ожиданий. «Иногда я думаю, что слабаком был счастливее», – сказал он. И добавил, что завидует живущим день за днем без всяких происшествий.

Жить день за днем без всяких происшествий.

Благодаря этой общей черте мы с моим новым товарищем поговорили о многом, словно были очень близкими друзьями. Он, при именикоторого пацаны начинали робеть, и я, считавший себя неудачником, смогли сблизиться и открыть друг другу душу только благодаря искренности. Если хочешь подружиться с кем-то, нужно быть предельно искренним.

«Как здорово, что я познакомился с тобой. Я впервые поговорил о наболевшем и впервые встретил человека, который выслушал меня», – признался он.

Он сказал, что в трудной ситуации я могу обращаться к нему в любое время. Но до самого окончания им школы у меня ни разу не появилась причина, чтобы воспользоваться этим. У меня просто не возникали такие моменты, которые требовали бы физического вмешательства моего приятеля. Но мне жилось спокойнее: я знал, что есть человек, готовый помочь в беде.

«Интересно, как он там в старшей школе?» – иногда задумывался я.

Я искренне желал ему найти друга, который всегда выслушает его. А еще сожалел, что больше не было повода встретиться с ним и рассказать новую историю.

Мои спутники словно по эстафете рассказывали случаи из своей жизни. Мало-помалу они начали откровенно делиться причинами, вынудившими их добровольно выбрать смерть.

– Почему? – спросила Кусыль с непонимающим видом после того, как Мёнсик рассказал о себе.

– Я же со всеми подробностями рассказал о своих обстоятельствах. Что значит «почему»? Ты не слушала меня все это время?

– Ну конечно же слушала. Очень даже внимательно слушала. Но я никак не могу понять ваше, ой, твое поведение. То есть ты говоришь, что работал на строительстве многоквартирных жилых домов, но, к несчастью, не получил деньги за работу, верно?

– Не только я один, нас было двенадцать. Почему ты упустила двенадцать человек? Это очень важный момент.

– Да какая разница, десять человек или двенадцать, суть не в этом. Самое важное заключается в том, почему вы, ой, ты… Ох, ну почему мне так трудно называть тебя братом? То есть ты говоришь, что умер, представляя интересы остальных коллег? Ну как можно так глупо поступить? С какой стати ты умер ради них?

– Действительно, совершенно невозможно понять, – поддакнул Сучжон.

Мёнсик с нескрываемой жалостью поглядел на певца:

– Такому эгоисту, как ты, ни за что не понять моих высоких побуждений.

Он сказал, что умер ради других людей. Все двенадцать человек, включая его самого, отработали на строительном объекте, но не смогли получить свои зарплаты. Именно поэтому он умер, отстаивая интересы товарищей по несчастью. Я впервые услышал о том, что можно умереть, представляя интересы других.

– Важно то, что нас было двенадцать. Почему вы думаете, что это неважно? Когда я узнал, что деньги за работу не получили только одиннадцать человек, у меня и в мыслях не было умирать, чтобы привлечь внимание к такой несправедливости. Ну и подавитесь моими деньгами. Отрыгнутся вам мои кровные. Будьте прокляты, да чтоб вы сдохли! Вот что я хотел сказать в случае неудачи. Мы, все одиннадцать человек, ходили жаловаться начальнику, но без всякого результата. На обратном пути мы встретили слабого старика. Я увидел, как бедняга плачет, жалуясь, что не получил деньги за работу, и у меня закипела кровь. Немощный старик отработал несколько дней из последних сил и не получил денег. Разве можно смириться с такой вопиющей несправедливостью? С того дня нас стало двенадцать, мы уселись у входа в здание, где находился офис компании, и стали ждать владельца. Но тот не появлялся, а люди из здания смотрели на нас как на насекомых. Были и такие, кто осуждал нас, мол, стоит ли так делать из-за незначительной суммы? Незначительная сумма! Для нас эти деньги были единственным источником дохода, хлебом насущным. Стерпеть такое было невозможно.

– И поэтому вы решили умереть? Из-за такого пустяка?

– Из-за пустяка? А ты, Кусыль, наверное, умерла за родину? Давай послушаем, насколько была веская причина для смерти у тебя.

На лице риелтора внезапно отразилась печаль. Кусыль задумчиво смотрела перед собой и только тяжко вздыхала, не говоря ни слова.