Перехитрим малыша - Адлер Билл - Страница 12

Карен идёт в детский сад: грустная история (но со счастливым концом)

Вот эта история. Наша дочь Карен пошла в детский сад в три года и девять месяцев. В первый день она поднялась рано утром, вся сияющая. Мы одели её и бодро сообщили, что настало время ей отправляться в детский сад. За несколько недель до этого мы водили её туда и она прекрасно провела время. Карен восприняла это известие с большим энтузиазмом и даже стала что-то взволнованно лепетать. Когда мы вошли в садик, то подумали, что всё складывается очень здорово: там повсюду весёлые детишки забирались на различные гимнастические снаряды, карабкались вверх, скакали и прыгали. Улыбаясь от удовольствия, наша малышка устроилась на качелях среди других детей. Она настолько погрузилась в игру, что едва обратила внимание, когда мы попрощались с ней и ушли.

«Это же просто чудесно! — думали мы. Совершенно никакого беспокойства при расставании!» Всё оказалось намного проще и легче, чем мы ожидали. Наверное, мы её очень хорошо подготовили, с чем мы себя и поздравили.

На следующее утро мы разбудили Карен и сказали, что пора собираться в детский сад. На этот раз вместо радостного прыжка из кровати она закричала «НЕТ!» и мёртвой хваткой вцепилась в перекладину кровати так, что мы вдвоём не смогли разжать её пальцы. После десятиминутной борьбы нам наконец удалось оторвать Карен от кровати и втолкнуть в одежду. Когда мы тащили её к машине, она изо всех сил кричала и брыкалась; в конце концов мы сумели усадить её в специальное сиденье и пристегнуть ремень. Когда подъехали к садику, нам пришлось практически тащить её в помещение, а затем и в раздевалку.

Что крылось за этим сопротивлением? Очевидно, она думала, что все прежние разговоры о детском садике и наши посещения его летом были подготовкой к однодневному событию. Она побывала там, весело провела время и этим дело кончилось. Она совершенно не собиралась делать всё это снова! Мы не предупреждали её, что это будет на следующий день и во все дни недели! В этот раз, когда мы попрощались с ней, она бросилась на пол и стала колотить по нему руками и ногами, успокоить её было невозможно.

Мы стояли, ошеломлённые и совершенно беспомощные, не зная, что делать, убеждённые только в одном: мы не можем оставить её здесь в таком состоянии. Однако воспитательница Карен, наблюдавшая всю эту сцену, не сомневалась в том, что следует предпринять. «С ней всё будет прекрасно, — заверила она нас, — Попрощайтесь и быстро уходите, она тут же встанет. Так бывает всегда».

Нас проводили в другую комнату, организованную специально для родителей, не желающих оставить плачущего ребёнка, где нас ожидала директор детского сада, которая сказала нам, что мы можем обойти здание с обратной стороны и осторожно наблюдать за нашей дочкой через затемнённое окно.

Мы сделали это и увидели, что наша Карен уже не лежит на полу, а стоит у мольберта, одетая в халатик. Она была хмурой, но усердно рисовала. Успокоенные тем, что всё будет хорошо, мы отправились на работу.

Когда мы забирали её вечером, она взяла с собой рисунок. Мы ахали и охали, называя его шедевром (он и на самом деле был таковым. Мы сохранили его для неё и собираемся хранить всегда).

Но на следующее утро всё повторилось. На третий день было не лучше. Каждое утро нам приходилось отрывать Карен от кровати, с борьбой готовить к выходу и вести в детский сад. И каждый раз — протесты и рыдания, и каждый раз, когда мы подглядывали через затемнённое окно, видели, что через минуту-другую, полагая, что мы уже ушли, наша малышка вставала, шла к своему мольберту и принималась рисовать.

В конце первой недели мы всерьёз задались вопросом: готова ли она посещать детский сад? Может быть, всё же стоит забрать её оттуда и подождать, пока она всё больше привыкнет к этой мысли… Эта ежедневная драма и борьба не идут ей на пользу…

Охваченные смущением и беспокойством, мы не замечали очень слабых, но совершенно определённых признаков некоторого улучшения. С каждым днём она протестовала всё меньше и всё меньше плакала. К середине второй недели, просыпаясь по утрам, Карен больше не плакала, а в конце этой же недели, отправляя её в классную комнату, мы вдруг осознали, что, прощаясь с нами, она не пролила ни слезинки. В конце третьей недели она уже улыбалась по утрам, а к концу четвёртой всем, кто её спрашивал, говорила, что любит свой детский сад.