Андервуд. Том 3 (СИ) - Рэд Илья - Страница 71

Удар в грудь, рёбра треснули, и воин расплющил сердце врага в безжизненный ком. Угроза перестала сопротивляться и снова впала в короткий транс. Ник, видя это, замахнулся, уже собираясь уничтожить мозг, как его знатно тряхнуло, и он скатился вбок.

* * *

Адам навсегда потерял свой сосуд. Это значит, что он не мог апеллировать магией и принимать её сущность. Разумных созданий без сосуда в мире Андервуда не существовало.

Кайзер не в состоянии вылечить свои раны. Емиров порошок не действовал на него. Он стал изгоем. Таково было наказание Саймона. Обречение на полное одиночество: Адам не мог никого слышать, не мог никого видеть и даже рассказать о своём никчёмном состоянии!

Единственное, что у него осталось — это тактильные ощущения и запахи. Место, куда его отправили, было лечебницей для инвалидов. Здесь его кормили, мыли, одевали. Но не больше. Никто не приходил его навещать из многочисленных сослуживцев. Всех настоящих друзей много лет назад убил Саймон.

Днями напролёт Кайзер сидел в своём кресле и ждал, пока не начнёт гнить. Но этого ему не давали, продляя жизнь процедурами.

Сначала он радовался, что всё ещё дышит этим воздухом, но потом пришло осознание своей полной ненужности. Если бы он мог раскаяться в содеянном, то раскаялся бы, но вся сущность Адама яро сопротивлялась этому. В нём ещё сохранилась крошечка гордости и злости, несмотря на увиденное.

Он презирал всех этих убогих и не хотел иметь с ними ничего общего. Он командир Южного штаба Красных плащей!

Знатная семья оплачивала этот благотворительный цирк. Дома, увы, не осталось тех, кто ему близок. Родственники изредка приходили в гости, держали за руку, но ему было противно от лживой жалости.

Иногда Адам буянил. Молодому парнишке досталось от него во время массажных процедур. Кайзер схватил ублюдка за руку и повалил на холодный кафельный пол, а затем кулаки вспомнили былое — приятное чувство податливой человеческой плоти.

Он так отделал этого женоподобного засранца, что персоналу пришлось оттаскивать родовитого пациента. Кайзер гладил содранные костяшки и чувствовал знакомую липкую кровь. В тот день он много кричал, но больше всего радовался, когда понял, что на короткий миг вернул себе вкус к жизни.

В следующие разы его фиксировали к столу и старались не касаться руками при сопровождении, используя поводырские палочки. Снова настала скука, и Адам погрузился в вереницу бесконечных будней. День за днём всё было по расписанию.

Подъём. Зарядка. Завтрак. Короткая прогулка. Свободное для игр время. Обед. Процедуры. Снова свободное время. Ужин. Вечером — культурная программа для пациентов. Отбой.

Друзей он себе не завёл, но ждал удобного случая отколошматить любого желающего. Кайзер злился не на них, а на своё малодушие, вспоминая, как упал на колени и молился перед ублюдком, убившим его товарищей.

Такие, как Саймон, не заслужили прощение, и уж тем более возможности стать десницей богини. Её правая рука — это отражение кристально чистых идеалов и помыслов, это воин, чьи поступки достойны! Почему именно Саймон? Он же эгоистичный урод, изгой, предавший отряд…

Кайзер гонял эти мысли до отупения, разговаривал сам с собой и так бы и сошёл с ума в этом тёплом и уютном застенке, пока к нему в сознание не ворвался чужой голос.

Как глоток свежего воздуха.

Адам в первый раз даже вскочил от неожиданности и замотал головой по сторонам. Мужчина! Явно немолодой, но интонации телепата не вызывали в нём раздражения. Тот был откровенен с ним, не юлил и говорил как есть.

«Ты живой труп, жалкое подобие прошлого».

Он и так это знал, но когда твои мысли озвучивает кто-то посторонний, им сразу же придаётся больше веса, чем своим. Ты начинаешь в них верить по-настоящему.

«Я дам тебе возможность видеть, не видя, но взамен заберу всё. Если мне понадобится твоя жизнь — ты её отдашь».

А когда Адам услышал, о чём конкретно его попросил незнакомец, то согласился, не думая ни секунды. Под удивлённые взгляды окружающих он письменно заявил, что больше не нуждается в лечении. Собрался и ушёл.

Он мог видеть! Он прозрел! Правда, цветов совсем не различал, и весь мир был чёрно-белым, словно нарисованный углём эскиз. К его выздоровлению все отнеслись с недоверием, но Кайзеру было плевать.

Первое, что он сделал, это попросил работу у Сомса. Нормальный контакт с людьми исключён, так что ему досталась пыточная камера, где калека и проводил свои трудовые будни.

Больше всего он любил повторять триаду Саймона: язык, уши и глаза. Раз за разом унижая и растаптывая чужие судьбы, он будто проживал тот момент заново и переделывал его по-своему. Адам подсел на это ощущение, как на наркотик, и каждое утро с нетерпением бежал на новую работу.

Однако и ей пришёл конец. Посреди процесса ему поступил мысленный приказ старца, и он, ни секунды не сомневаясь, вытер руки от крови и выбежал на улицу к колодцу-мусоросбросу, что был рядом с пыточной.

«Быстрее!» — прозвучал в последний миг мысленный приказ, и Кайзер сорвал с груди мощнейший гравитационный артефакт, созданный магом-телепатом, и спрыгнул головой вниз.

Пролетая мимо затхлых стен, он опять проматывал и проматывал свою жизнь вплоть до момента падения. Да, он падал, но теперь уже Он управлял ситуацией.

«Сдохни, крыса».

Расплывшись в улыбке, Адам нажал на кнопку в смертоносном кулоне, и его разорвало на части, а вместе с этим первая костяшка домино сдвинулась с места. Обвал, начавшийся с северного края, потянул за собой километровые трещины. Землетрясение расползлось по всему Андервуду, и город, как песочный замок, проваливался на Кислотный уровень, утаскивая за собой миллионы жизней.

* * *

Ник смотрел, как мегаполис рушится на его глазах. Высотные здания разламывались беспомощными картонками, облако пыли росло. Сросшиеся с потолком сталагнаты-человейники раскалывались под собственной тяжестью.

Часть из них рухнула в пропасть, а другие остались висеть на потолке, как обломанные каменные сосульки. Их обитатели с ужасом взирали на трагедию, держась за перила.

Многовековая культура, целые поколения проваливались в бездну, навсегда исчезая с этого плана существования. Масштаб настолько ужасающий, что Жнец потерял дар речи от такого хода.

Ганс пожертвовал всеми.

Пока Андервуд исчезал в кислотной пучине, тело Хьюза вновь зашевелилось. Раненная монструозная туша извивалась, голова разбухла и пошла трещинами, как яйцо. Оттуда, весь в слизи, вылупился красный демон. Он стремительно рос, пока не превысил размеры Жнеца.

Они встретились взглядами. Вокруг шеи твари вихрились сгустки тёмной энергии, на макушке — два рога, чуть ниже — топорщащиеся овалы ноздрей и выставленный напоказ ряд острых зубов.

«Похоже, он теперь далеко не „А“ ранг», — пронеслось в голове у Ника.

Вскормленная миллионами жизней и выношенная в «утробе» человеческого сосуда, эта тварь не имела теперь градации и могла претендовать на роль гегемона во всей подземной империи.

Противник, достойный звания Жнеца, только от мира монстров. Но даже так железная воля человека не пошатнулась. Он готов был встретиться с кем угодно, чтобы достичь своей цели. Ведь у него было то, ради чего стоило жить.

Он никогда не был самоубийцей — это внушение, через которое пришлось пройти.

Сейчас Ник понимал, какие ставки на кону, и пусть ему и было жалко исчезающих в бездне людей, помочь им он всё равно не мог. Запущенную цепочку событий не остановить, и тут ему вспомнились слова давно умершего отца: «Нельзя поймать ветер, сынок».

«Да, папа, ты, как всегда, прав, жалко я тебе это мало говорил».

Жнец тряхнул двухпудовым кастетом, как обычной перчаткой, убирая с белого металла недостойные останки твари, и встал в боевую стойку.

— Ты не боишься? — удивился демон и посмотрел на устроенный им апокалипсис. — Всё это просто фантики, Ник. Ганс это понял раньше всех. Зачем страдать, когда можно получить то, что всегда хотел, и разницы никакой не будет?