Воин Опаловой Луны - ван Ластбадер Эрик - Страница 6

Эрант кивнул:

– Да. Все началось снова, словно перемирия и не было. У этих Чин Пан и Хун Пан короткая память.

– Но с чего это все началось? Что, пара стычек между партиями?

Регент невесело усмехнулся.

– Если бы только это, то хоть какаято надежда была бы. Но теперь… – Он пожал плечами. – Случилось то, – неспешно проговорил он, положив руки ладонями на стол, – что младший сын ДуСиня вчера ночью был убит.

– Сын тайпана зеленых! – выдавил Мойши.

– И это еще не все. – Эрант оперся на могучие руки и встал. Постоял немного, покачиваясь, пока не уверился окончательно, что стоит прочно. Затем сделал на негнущихся ногах несколько поначалу неуклюжих шагов, вышел изза стола и пересек комнату.

Мойши был не настолько невоспитан, чтобы отвести взгляд, но, возможно, именно вид его друга заставил его сказать:

– Я очень сожалею, Эрант. Этот молодой человек… Регент поднял руку.

– Ты сделал больше, чем можно было ожидать, Мойши. Он был хорошим парнем. – Эрант повернулся с улыбкой. – Хвала богам, что с тобой ничего не случилось. Я до сих пор думаю, что мне нужно бы позвать лекаря. Пусть он займется твоим плечом…

Теперь пришла очередь штурману останавливать его поднятой рукой.

– Ты хоть лед бы приложил, – сказал регент, придвигая к нему чашу.

Мойши неохотно подчинился. Холод успокоит боль хотя бы на время. Да и распухнуть плечу не даст.

Мойши смотрел, как его друг осторожно идет через комнату к окну. Он похож на огромное насекомое, подумал Мойши. Охотящийся богомол. Ограниченный этим разработанным для себя какимто особым способом передвижения. Наконец регент подошел к окну и сел на широкий подоконник, вытянув длинные ноги. Протянул руку, пробуя их драгоценную твердость, и сказал:

– Не могу больше их прятать.

– Наверное, к этому не так просто привыкнуть.

– Да уж, – слабо усмехнулся Эрант, хотя уже веселее. – Хвала богам, мнето по крайней мере не пришлось испытать той душевной скорби, которая убила Туолина. Странно, что он обрел любовь лишь на пороге смерти. Он был воином от бога. И, в конце концов, настоящим героем. Его должны помнить. Это будет только справедливо.

Он сидел как истукан, словно аршин проглотил, целиком уйдя в себя, а Мойши терпеливо ждал, думая о своем. Эрант ощутил порыв легкого ветерка, он подсушил пот на его спине, от которого зеленый шелк рубахи прилипал к коже. Солнце затуманилось, и на югозападе заклубились летние грозовые облака, быстро надвигаясь на берег, словно опаздывали на какуюто важную встречу. Регент втянул воздух – близился дождь. Воспоминания были словно удар арбалетной стрелы – слякотное утро с мокрым снегом, Эрант мчится по полю битвы перед желтокаменной цитаделью Камадо, копыта его холеного жеребца грохочут как гром с такой сосредоточенной силой и скоростью, что он едва не вылетает из седла. Но почва была скользкой от крови павших, и было их так много, что земли почти не было видно под грудами тел. Его конь испугался, споткнулся и бешено рванул в сторону. Он вылетел из седла, нога зацепилась за стремя. Его проволокло по кочковатой земле, по телам и разбросанному оружию. Доспех защитил только его торс и руки. Какимто образом с него снесло половину шлема, и он потерял сознание.

Но вот его ноги не взялся лечить ни один лекарь. Нервы были перерваны, да и в любом случае плоть и мускулы изодраны в клочья так, что просто выбора не оставалось. Они оставили лекарю Туолина сказать ему об этом.

И все же он не отчаивался, поскольку в его пламенной душе просто не было места этому унылому, лишающему воли чувству. В любом событии есть чтото хорошее, думал Эрант, или, по крайней мере, какойнибудь важный урок. Его тело было подвергнуто испытанию и прошло его. Теперь испытанию подвергался его разум. Он или выживет, или духовно сломается.

Как только лекари удалили его мертвую ногу, нужды в них больше не было. И он призвал механиков, выгоняя сразу же тех, кто не мог удержаться от улыбки, или отводил глаза, или был озадачен его требованиями, поскольку такие люди явно сказали бы ему, что ничего нельзя сделать.

Эрант не верил в то, что нельзя, и, в конце концов, нашел человека, который не боялся его и знал, что будет нужно для исполнения приказа.

– Помоему, они должны быть не просто приспособлениями для хождения, – таковы были его первые слова, и Эрант был доволен.

– Делай, – сказал он.

Конечно же, деньги проблемой не были. Эрант был героем Кайфена, и народ уже начинал требовать, чтобы он стал регентом Шаангсея. Ведь он потерял ноги, защищая этот город, так что теперь Шаангсей любой ценой вернет ему способность ходить.

Механик – тот самый, что потом нарисовал чертежи Сейфуке, – работал не покладая рук целый сезон, забросив все остальные дела, и, в конце концов, пришел к Эранту с чемто длинным и тонким, завернутым в темную ткань.

– Готово, – сказал он, выкладывая содержимое. Они были сработаны наподобие ног человеческого скелета – изогнутые кости были вырезаны из какогото яркокрасного материала, крепкого, как камень, но к тому же еще обладавшего необходимой гибкостью. Суставы были просто шедевром конструкторского мастерства – шарниры и муфты были сделаны из оникса и литой бронзы, обработаны сухой смазкой, которая также защищала металл от влаги и ежедневного износа.

Ноги прилаживали полдня, но с тех пор Эрант не снимал их никогда. Когда делали последнюю подгонку, механик сказал:

– Конечно, можно было бы много чем облепить эти так называемые кости, чтобы ноги казались настоящими. Но, – он затянул последний винт и встал, с удовольствием разглядывая свою работу, – честно говоря, мне они так больше нравятся. Сам бы такие носил, если бы пришлось.

Эрант долго смотрел на него, может, выискивая в собственной душе хоть какието чувства, какойто совет.

– Ладно, – сказал он наконец, – думаю, ты совершенно прав. – Положил руку на красную кость, провел вдоль нее пальцами. Затем, держась за высокую спинку кресла, впервые встал и, как ни странно, сразу же ощутил чувство неимоверной свободы. Только спустя много времени он осознал, что его новые ноги намного легче настоящих, из плоти и костей.

Начался дождь. Эрант невольно отклонился, когда первые капли упали ему на спину. Небо над Шаангсеем было темным и пучилось, как брюхо огромного зверя. Вдалеке раскатисто прорычал гром.

– В конце концов, все обошлось, – сказал регент. Мойши не сразу понял.

– Да. Я знаю, каких улиц мне надо избегать. Эрант кивнул.

– Хорошо. Эти уроды! – Он имел в виду зеленых, которые напали на Мойши и гонца. – Омохиру, сын ДуСиня, был найден мертвым в комнате на третьем этаже гостиницы на улице Зеленого Дельфина.

– В которой?

– «Мартышкакрикунья», как мне донесли.

– Не лучшая. Ты там еще не был?

– Нет. Я счел разумным подождать до утра. Там все оставлено в неприкосновенности.

– Ты видел тело?

– Да. Его приносили сюда. ДуСинь недавно забрал его.

– Как он был убит?

– Боюсь, весьма сноровисто. Это не была уличная драка.

– И вряд ли случайно.

– Да уж. Удары меча были жестоки и точны. Его убил мастер.

– Убил?

– Меч Омохиру так и остался в ножнах. Впоследствии я установил, что он так им и не воспользовался.

– Понятно. Но почему ДуСинь подозревает красных?

– Думаю, это связано с теми местами, где ошивался Омохиру. Ходили слухи, что он паршивая овца в своей семье, но старик старался не обращать на это внимания. И все же хорошо известно, что парень часто играл в квартале Техира.

– Территория Хун Пан.

Регент мрачно кивнул.

– К тому же там и девочки были. Говорят, Омохиру был жаден до девок. По четырепять за ночь. И все не старше двенадцати, как мне говорили. – Руки регента напряглись, как стальные канаты, и он легко спрыгнул в комнату, быстрее, чем обычный человек, – словно богомол встал на ноги. – Как можно легко заметить, Омохиру вряд ли был гордостью ДуСиня. И все же он был членом семьи и, конечно, зеленым. Все остальное стало неважным изза его смерти.