Яжмаг. Трилогия (СИ) - Белянин Андрей Олегович - Страница 74

– Секу, – тупо согласился я. – С меня два пива.

Всю дорогу до Заячьего острова я слушал жуткие истории, байки и небылицы о непрекращающейся борьбе праведных таксистов Санкт-Петербурга с пассажирским быдлом и произволом гаишников. Стрельба, погони, торги, предъявы, сходки, взятки, стрелки, трупы, инвалиды, договорняки, суды, отмазки, самосуды… Короче, ад адский…

На выходе вместо двухсот с чем-то по счётчику я оставил пятихатку с учётом доплаты за две «Балтики». Водитель пытался всучить мне свой номер телефона, типа «маякни, если вдруг чё!», но, пока я придумывал вескую причину для отказа, его визитку забрала моя спутница. Судя по её круглым глазам, она искренне поверила во всё, что слышала. Котодемон, греясь у неё на коленях, тихо похихикивал себе в кулачок. Уж он-то отлично разбирался в мужском трёпе, сам такой.

– А где мы?

– Заячий остров, выход к Петропавловской крепости, тут целый музейный комплекс, – объяснил я, помогая Нонне покинуть такси и беря её под локоток. – Очень рекомендую посмотреть. Вам будет интересно. Фамильяр проследит, чтобы вы не заблудились.

– Вы меня бросаете?

– Как можно?! – Я картинно схватился рукой за сердце и нежно поцеловал её ручку. – Просто у меня деловая встреча на пять минут, а потом я вновь ваш.

– Навечно?

И почему-то этот глупый вопрос поставил меня в тупик. Я запнулся, не зная, как перевести это в шутку, потому что Нонна ждала вполне серьёзного ответа. Положение спас мой демон, увеличившийся в рост мейн-куна и натянувший поводок. Правнучка архангела, опомнившись, была вынуждена поспешить за ним, что дало мне возможность радушно помахать им вслед и быстренько уйти подальше.

В том сообщении, что я получил от Фимы, было чётко обозначено: «Встреча с тринадцати до четырнадцати, Петропавловка, камера пыток. Один на один. Все вопросы на месте». И поверьте, у меня не было ощущения, что мой тосненский друг так хочет меня видеть на плахе или дыбе, что предложил провести рандеву именно в этом жутковатом месте.

«История телесных наказаний в России XVII–XVIII веков», – гласил небольшой баннер или здоровенный плакат на входе.

Я сверился с часами, купил билет в кассе, хотя в иное время наколдовал бы его или вообще прошёл бесплатно, отведя глаза кассиру. Но сейчас даже такое скромное колдунство было чревато малоприятными последствиями, поэтому не стоит зря дразнить гусей. В смысле одного лысого гуся с топором на плече, ну вы поняли…

Внутри помещения царил полумрак, в разных концах комнаты подсвечивались лампами страшные атрибуты заплечных дел мастера, как то: колодки, цепи, кнуты, розги, кандалы и всяческие острые металлические предметы крайне нерадостного назначения. На лавках и дыбе располагались манекены: жертвы пыток, дьячок, записывающий показания несчастных, и, разумеется, сам палач, в красной рубахе с рукавами, закатанными почти до плеч, с всклокоченной бородой и забрызганными кровью кулаками.

Всё это в целом, учитывая заунывную музыку с имитацией отдалённых вскриков боли и свиста кнута, создавало весьма гнетущую атмосферу. Кому же могло понадобиться назначить мне встречу именно здесь? Вопрос недолго оставался без ответа. Одинокая мужская фигура в очень дорогом костюме-тройке шагнула мне навстречу прямо из стены:

– Вы тот самый яжмаг вне закона?

– Ярослав, – представился я, протягивая правую ладонь незнакомцу, а левой сжимая рукоять зонта, если дела пойдут не так, как хотелось бы.

– Гиресун.

– Это вроде такой город в Турции?

– Вы правы. – Он поправил головной убор в виде причудливо намотанного узорчатого платка и осторожно ответил на рукопожатие, словно этот жест был для него не самым привычным. – Я рад, что вы пришли. Надеюсь, мы сможем быть полезными друг другу. Вы ведь ищете Геленджик?

Я кивнул, похоже, зонт не понадобится. Мы встали за дыбой, держа под осмотром весь зал, так, чтобы никто не застал нас врасплох. Гиресун представился ни много ни мало как наследным принцем Османской империи. Нет, разумеется, он был не человек. Он потомок джиннов, жгучий брюнет примерно моего роста, стройный, гибкий, черты лица правильные, нос тонкий, небольшие аккуратные усики, как у Арамиса, сросшиеся брови, вычерченные словно углем, и томно-олений взгляд карих глаз из-под длинных ресниц.

В последнее время мне прямо-таки везёт на красивых мужчин, не находите?

– Я не хочу на ней жениться. И она не хочет выходить за меня. Но мой отец, султан джиннов турецкого Причерноморья и пустынной части Аравийского полуострова, требует от меня беспрекословного исполнения древних традиций: в гареме непременно должна быть хоть одна черкешенка! – сетовал он, кусая пухлые, почти женские губы. – Ярослав, вы женаты? Нет? Счастливчик… А я в браке уже восемьсот шестьдесят четыре раза! Мне этих жён просто складывать некуда! И эта Белая Невесточка, она же… грубиянка какая-то?! На всех кричит, всё ломает, двух моих джиннов из личной охраны покалечила… коленом в такое место, что…

– Да, это в её характере, – печально согласился я. – Сочувствую.

– Я вас умоляю, спасите меня от неё!

– Но как?

– В этом и весь вопрос…

Как оказалось, нельзя просто так прийти и забрать будущую жену принца джиннов. С одной стороны, мне этого никто не позволит, а с другой – его же папа-султан потом нам такую международную истерику закатит, что никому мало не покажется. Вряд ли весь наш МИД во главе с Сергеем Лавровым сумеет разрулить эту патовую ситуацию, а любое обращение за помощью к Шойгу вообще доведёт страну до горячей фазы противостояния. Ради чего, я вас спрашиваю?

Ради одной капризной девушки, которой нравится быть именно невестой, а не женой? Ради моих яжмаговских амбиций? Или ради несчастного многоженца Гиресуна, которому и с уже имеющимися восемьюстами шестьюдесятью четырьмя красотками во дворце не продыхнуть? Бедный парень, увидев пролетающего чижика-пыжика, в голос чирикающего о Белой Невесточке, сам догнал его в небе над Лиговским проспектом и умолил доставить от него сообщение!

Фима Синий тотчас же перенаправил его мне, и вот мы, запуганный жених и незадачливый похититель чужих невест, строим совместный план кражи девицы Геленджик, так, чтобы все стороны конфликта не испытывали жгучего желания его развязать.

– Выход один – ЗАГС, – заговорщицки прошептал я.

– Это не выход, дорогой Ярослав, это вилы…

– Нет, нет, я имею в виду само место кражи. Давайте прикинем, где ваша суженая будет находиться под наименьшим присмотром?

– Нигде. Ну, исключая места, так сказать, для естественных потребностей.

– Нет, я не об этом! Чоткий же Сотона, если за ней смотрят везде, то единственное место, где все ваши слуги должны почтительно опустить глаза и не пялиться, это непосредственный выход невесты к венцу! Но что, если вдруг выйдет она, но не совсем, а как бы…

– Вы намекаете… – На мгновение его глаза загорелись. – Да… да! И я предъявлю отцу новую жену, ту самую, за которой… которую все видели, а поэтому…

Как вы, наверное, отметили, весь разговор держался на паузах, умалчиваниях, недосказанностях и намеренном опускании деталей. Я поясню: если кто-то собирается совершать преступление, то ему лучше заранее научиться недоговаривать фразы. Это очень-очень полезное искусство, не раз спасавшее мою бедовую голову.

На прощанье мы с Гиресуном оговорили точное время и место, крепко пожали друг другу обе руки на восточный манер. Венчание должно было состояться сегодняшней ночью. И у него и у меня было мало времени на подготовку. Но самое неприятное, что ни я, ни он не имели возможности предупредить саму Белую Невесточку, а ведь она единственная могла на раз сорвать все наши планы…

Принц джиннов вышел первым, изображая скучающего туриста из Баку. Я протянул ещё минут пять – десять и только после этого, завершив неторопливый обход всей экспозиции, отправился искать Нонну с Фамильяром. Сладкая парочка доморощенных поэтов-графоманов Твикс нашлась у одного из памятника зайцам, кои в больших количествах имелись на территории крепости.