Яжмаг. Трилогия (СИ) - Белянин Андрей Олегович - Страница 61

– Ярослав, не волнуйтесь, я буду вам всё рассказывать, – нежно щебетала Нонна, повиснув на сгибе локтя моей левой руки и музыкально постукивая каблучками по мостовой.

Поверьте, серый, скучный городской асфальт никогда не даст такой чистоты звука, только брусчатка. На улице было довольно светло, несмотря на то что денёк выдался не самый ясный – со стороны Финского залива ветерок гнал большие пушистые облачка. Не обязательно пойдёт дождь, но и «традиционной» питерской жары тоже, видимо, больше не будет. Всё-таки конец августа.

При дневном освещении моё магическое зрение только обострилось, теперь всё вокруг рисовалось для меня в чётком чёрно-белом изображении. Считается, что так видят окружающий мир собаки. Не знаю, не проверял.

Меня ни разу не превращали в собаку, из близких знакомых яжмагов тоже никто не хвастался, что смотрел на людей снизу вверх глазами животных. По идее, этот момент можно было бы уточнить у яжмага-анималиста Фимы Синего, но звонить ему прямо сейчас казалось невежливым. Или я просто боялся услышать, что теперь и у него из-за меня начались всякие неприятные сложности…

– Нет, стойте, ждём зелёный свет! Ой, осторожнее, здесь ступенька! Нет, не подходите так близко к перилам, это опасно! Назад, назад, эта машина чуть нас не обрызгала! Как можно так гонять? Люди порой просто пугают.

Ох… слов нет…

Если бы она хоть на секунду представляла, что действительно способно меня напугать, то, наверное, поседела бы на месте. Мы прогуливались по старым историческим районам, поэтому и Зло, периодически просыпающееся в подвалах и на чердаках этих монументальных зданий начала девятнадцатого века, тоже было далеко не молодым. А значит, всегда голодным.

Когда дорога свернула к набережной Мойки, за нами увязалась пожилая семейная пара, два позднеобращённых вампира. Знаете, из тех, про кого испуганные соседи обычно говорят: «Вот уж о ком о ком, но о них бы ни за что не подумали – такие милые, интеллигентные люди…»

Я вас умоляю, не люди ни на грош, но вполне себе в теме, пока рот не открывают. Обращены ещё до революции семнадцатого года: воспитание имеют, тёмные очки, длиннополые плащи, перчатки и тросточка. Судя по тому, что высунулись днём, явные петербуржцы. Они так и шли за нами, перешёптываясь на ходу:

– Мила Алоизовна, я тебя откьявенно увейяю, он обичный мальчик.

– Ах, бьосте, Айтемий Иосафатович, я же глазами вижю, шо это яжмаг.

– Счастье моё, шо ти видишь? Кьоме того что у него аппетитная шея.

– Любовь моя, ти смотьишь не туда. Он вейтит головой и ставит себе ногу мимо лужи.

– Милочка, зачем же мальчику не вейтеть головой? Он слепой, но всё ещё любопитный.

– Айтемий, он мне не ньавится! Почему ти не хочешь укусить девочку йтом?

– Ой вей, йади тебя я готов на всё!

– Ви таки душка!

– Весьма!

Поразительно, как Нонна всего этого не слышала, поскольку парочка не так чтобы особенно и скрывалась. Им незачем, они живут здесь века, попривыкли ко всему и всякому, удивить их трудно, сложно запугать, а оторвать друг от друга практически невозможно. Это даже достойно уважения. Ровно в той мере, в какой можно уважать кровососов, пытающихся охотиться на улицах прямо среди бела дня. Причём не на кого-то, а на вас.

– Уверен, что они нападут под аркой.

– Вы что-то сказали?

– Ничего серьёзного, так, мысли вслух, – рассеянно ответил я, в то же время лихорадочно пытаясь придумать, каким образом защитить свою наивную спутницу от двух голодных санктпетербуржцев.

В её нетронутом мозгу не появилось бы и тени сомнений в добропорядочности двух хрупких, прихрамывающих, вздрагивающих старичков. Вот только вздрагивали они не от холода или артрита, а от предвкушения тёплой крови на губах…

Когда мы шагнули в глубокую тень арки, я сделал мгновенный шаг в сторону, закрыв Нонну спиной и закрывая её собой. И, кстати сказать, очень вовремя, так как Артемий Иосафатович выхватил из тросточки тонкий шпажный клинок, сантиметров в шестьдесят длиной, нацелив его мне в грудь.

– Милостивый госудай, это огьябление! Вы пожейтвуете нам пайу фунтов вашей кьови, и никто не постьядает. Судайыня, это касается и вас!

– Вздорный старик, – как можно спокойнее выдохнул я. Колдовать вне дома мне нельзя, но врать-то можно. – Из уважения к твоим клыкам и сединам я позволю тебе уйти. Но впредь не вставай на пути яжмага!

– А я ему говойила, молодой человек, – злорадно хмыкнула старушка. – Айтемий, не найывайся, не такая я и голодная, но он всё ещё стьоит из себя йыцайя на белом коне!

– Мила, беги, я его задейжу!

– Да что происходит-то? – пискнула правнучка архангела.

Двое вампиров многозначительно переглянулись, и старичок, быстро убрав клинок в трость, изобразил галантнейший поклон воспитанников Павловского пехотного училища времён Николая Второго:

– Юная богиня, Айтемида, Авьойа, ви позволите поцеловать вашу йучку? Не откажите в последней пьосьбе действительному члену фьакции эссейов, век помнить буду, честное благойодное…

По одной его коварной ухмылочке было ясно всё как божий день. А тут ещё и дряхлая швабра Мила, не сдержавшись, быстро облизнула тонкие губки-верёвочки, на миг обнажив жёлтые клыки. Чоткий Сотона, каких сил мне стоило не начать драку, а лишь сделать шаг в сторону, позволяя сутулому вампиру прильнуть поцелуем к нежным пальцам Нонны…

– А-а-а-а-ай, твою ж ма-а-ать!!! – заорал старик-вампир, чьи пожамканные губёшки от ожога вспухли, как у Маши Распутиной. Нет, может, у кого и ещё толще есть, не знаю, не в тренде, не слежу, так сказать, за тенденциями.

– Я тебя пьедупьеждала, Айтеми-и-ий, – вторила ему старушка, перекинув своего спутника через плечо и уносясь бодрой кавалерийской рысью в сторону Манежной площади.

Когда шаркающий стук каблуков начал теряться в городском шуме, жутко смущённая Нонна в недоумении уставилась на свою руку. Пальцы были в целости, ничего не откушено и не поцарапано, ни ссадины, ни даже банального покраснения.

– Ярослав, если бы вы только видели, тут такое было…

Я молча улыбнулся и, склонив голову, так же поцеловал кончики её пальцев. Кожа была нежной и пахла лотосом. Никакого ожога, яда, удара током или молнией я не ощутил, видимо, оно работает исключительно против нечисти.

Нонна смутилась, вновь краснея до ушей и не зная, как себя вести. Я сам взял её под руку, развернул на обратный курс и, едва не касаясь губами розового ушка, тихо попросил:

– Если вы не против, то давайте вернёмся домой. Прогулки вслепую слегка утомительны.

– Хорошо, – окончательно растаяла она.

– А по пути вы расскажете мне, что же тут всё-таки было?

Рассказ был сумбурным и эмоциональным, особенно с учётом того, что бедняжка сама абсолютно ничего не понимала. Но до дома мы дошли без проблем, даже если б меня сопровождали два эсминца орденоносного Балтийского флота, вооружённые гиперзвуковыми ракетами, и то я не чувствовал бы себя в большей безопасности.

Глава пятая

Иногда всё бывает проще

И все сны прерывает росчерк,

Взмах клинка на излёте, косо,

Смерть не ставит знаки вопроса…

Город у нас довольно большой, однако важная информация (хорошая или плохая) разносится быстро. Кажется, Нонну начинали узнавать на улицах. По крайней мере, я отметил ещё тройку упырёнышей на скейтбордах; одну молодую ведьму в облегающих джинсах и футболке, из которой её грудь выпирала, как баскетбольные мячи; двух «иностранцев», косящих под пьяненьких финнов, пряча жёлтые когти в рукавах мешковатых свитеров; одного тучного полицейского с полным набором стальных зубов и абсолютно белыми глазами, которые он скрывал под солнечными очками; и оборотня-медведя, под видом пьяненького бомжа лежащего у ограды Летнего сада.