Капитаны судьбы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович - Страница 39

Их было двое, юнец, не имеющий никаких прав в клане, наверное, чтобы я не возомнил о себе много, и адвокат, про которого Артузов выразился коротко: «Не так знаменит, как господин Плевако, но конкурентов в судах жрёт, не морщась. Матёрая акула! Хотя в последнее время в суды он выходит редко, а всё больше принимает участие в переговорах, оформлении соглашений и прочего!»

Впрочем, сама по себе беседа оказалась довольно короткой. Юнец не стал нас приветствовать, а порылся в кармане и выложив на стол склянку с каким-то настоем, толчком отправил её в мою сторону.

— И что это? — светски осведомился я, не прикасаясь, впрочем, к пузырьку.

— Модное лекарство для укрепления памяти! А то прошлый ответ вы забыли, не прошло и трёх лет. Так вот, мы вам повторяем, и очень надеемся, что в последний раз! — юнец старался говорить угрожающе, но мне было только смешно — К бакинской нефти мы вас не пустим! И не надейтесь! И милость Наместника тут ничего не изменит!

— Ну и, слава Богу! — широко улыбнувшись, воскликнул я. И демонстративно перекрестился. — Благодарю вас, добрые люди!

— Что? — переспросил юрист.

— Вы говорите, что не пустите меня к бакинской нефти? Повторяю — слава Богу! Вы заявили это в присутствии управляющего господина Наместника Кавказа, так что теперь мне на надо будет доказывать, что это не я ему отказал. А самому мне в эти хлопотные дела лезть вовсе и не хотелось, память у меня хорошая! — с этими словами я привстал, дотянулся до пузырька с лекарством и толчком отправил его назад к юнцу.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Как оказалось, этим своим 'Слава Богу!» я встревожил не только управляющего Воронцовых-Дашковых, но и других людей. Прежде всего — Карена с зятем. Карен недавно выдал дочку за тифлисского армянина[5], мелкого фабриканта, промышлявшего нефтепереработкой. Когда я начал на всякий случай подбирать кандидатуру управляющего нашей нефтехимией в Батуме, его кандидатура обошла остальных. Разумеется, такие перспективы его сильно воодушевили. И тут — такой облом!

Расстроился и Николай Иванович. Ему турецких армян натаскивать надо, а охрана нефтяных терминалов и нефтехимического завода в Батуме позволила бы ему делать это не только бесплатно, но и с большими удобствами. Он потому и поучаствовал во встрече — Семецкий его предупредил, что от успеха переговоров зависят эти планы.

Но и юрист насторожился. Они-то действовали из предположения, что это я опять тяну руки к сладкой бакинской нефти, а Наместник всего лишь не стал мне отказывать. Но оказалось, что в этом деле коренной интерес есть у самого Наместника! А я, напротив, всячески отбивался. Сами понимаете, разница огромная — отказать большому чиновнику в хлопотах за своего человечка или отказать ему же в чем-то, в чем он заинтересован настолько, что и меня прессовал, лишь бы я участвовал.

Это он и постарался донести чуть позже до своего патрона. А на упрёк: «Зачем же мы тебя туда посылали? Хватку теряешь⁈» он якобы ответил: «Вы посылали меня присмотреть, чтобы ваш молодой да горячий родственник глупостей не наделал! С этим я справился!»

Так что переговоры с Нобилями продолжались…'

Беломорск, 2 февраля (15 февраля) 1903 года, воскресенье

— Так значит, покидаете нас Пётр Аркадьевич? Неожиданно, право слово! У вас как раз средства появились, с вашей энергией как раз бы взяться за строительство города и порта на Кольском заливе. Дело-то нужное!

Да, средства у кемского губернатора появились! Вернее, скоро должны были появиться. Подумав, я всё же решил согласиться на условия Витте. Дорогу до Мончегорска я и так в этом году планировал дотянуть. А англичане выразили готовность построить её от Мончегорска до самого Кольского залива. Под зачёт будущих поставок меди и никеля. А деньги… Уже в этом году должна была дать ток первая турбина Ондской ГЭС, а Маткожненская — выйти на полную мощность. Так что мы уже переваливали за двадцать миллионов дохода. В обрез, но хватит! А в будущем году доходы уже за тридцать миллионов перевалят.

А ГЭС мне и самому очень нужны! Планов на электричество у меня много, да и капитализировать эти электростанции получается лихо! Кризис заканчивался, вследствие чего спрос на медь и никель скоро снова начнёт бурно расти. А людей в тех краях по-прежнему не хватает! Так что только электрификация поможет нам быстро нарастить добычу! Поэтому Нивские ГЭС особенно нужны! Тем более, что и строителей для них мне подыскали! Буквально под носом! Профессор Тимонов подсказал! Оказывается, в Великом Княжестве Финляндском ГЭС уже вовсю строились! Пусть и не такие крупные, как запланированы у нас, но… Зато буквально в шаговой доступности! Ветку на Оулу должны были запустить уже в следующем месяце, так что добираться им будет всего несколько часов. Удобно, черт возьми!

В результате на руках у Наместника были ценные бумаги, которые даже в кризис можно было продать миллионов за сорок. А если подождать лета, — то и за все пятьдесят. Огромные деньжищи, если вдуматься! А его — р-раз — и отзывают!

— Ничего не поделаешь, дорогие мои! Сам привязался и к вам, и к губернии, но… Телеграмма из министерства однозначна! Придётся выезжать как можно быстрее, даже не сдавая дела. Меня ждёт Саратов[6]! Однако выражаю надежду, что наше с вами сотрудничество не прервётся, и вы живо поучаствуете в развитии Саратовской губернии! Этот край просто требует удобрений, механизации, мелиорации и электрификации. В общем, всего того, что вы и так продвигаете!

— Разумеется, Пётр Аркадьевич! Разумеется, мы сделаем всё возможное! Можете рассчитывать на нас!

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…На самом деле, на нас внезапно стали рассчитывать слишком многие. Англичане требовали как можно активнее осваивать месторождения Кольского полуострова, меди и никеля им отчаянно не хватало. Финны и шведы с нетерпением ждали достройки дороги до Оулу. У шведов большие планы на наши электростали, так что они уже добивались от финского Парламента разрешение на строительство прокатного производства непосредственно в Оулу. Мои металлурги тоже были заинтересованы, потому что у шведов было чему поучиться. И они готовили целую программу по стажировкам персонала на этих заводах.

От нас не отставали и с проектами развития Кавказа. И ладно бы только Воронцовы-Дашковы! Нет, Николай Иванович вдруг разродился прожектом открытия радио в Тифлисе и Эривани, которое на русском и армянском языках вещало бы на Турецкую Армению. По его замыслу, помимо музыки и шуток это радио должно было делать бытовые зарисовки, которые показывали бы жизнь армян в Российской Империи в самом завлекательном свете. А среди армян Турецкой Армении он предполагал распространять радиоприёмники. Причём на условиях оплаты в рассрочку, лишь бы было как можно больше слушателей!

Он был уверен, что такой проект изменит отношение к нашему Холдингу и в Тифлисе, и в Баку. И снимет враждебность. А я что? Деньги я ему нашёл, не такие уж и большие суммы требовались. А в остальном — сам, всё сам! Я же только название подсказал. «Армянское радио». Ну и предложил сделать фирменной фишкой этого радио анекдоты. Даже парочку рассказал, подогнав под местные реалии.

Морган, Мэйсон и другие американские партнёры давили, требуя делиться с ними технологиями.

Братство, подумав, заинтересовалось нашим предложением, сразу всем пакетом, а значит, надо было выделять людей для открытия химического производства на месте. И не только химического. Был большой спрос на дерматин, искусственный каучук и вискозное волокно. А примерно через год я планировал начать выпускать и ацетатное волокно. Причем сразу трёх марок — ацетатный шёлк, триацетатное волокно и частично замещённое. Свойства у них были разные и применение тоже. Технологии мы уже отладили, пора было строить производство. Так почему бы и в Манчжурии не продублировать? Дешёвой рабочей силы там в избытке, да и ёмкость рынка просто потрясающая!