Я ухожу, любимый - Марика Крамор - Страница 8

Стою на перепутье.

И только когда ее не стало рядом, отчетливо понимаю: пусто.

Сожаление топит, мрак охватывает душу, поселяясь внутри меня. Я бьюсь об стенку, не понимая, что теперь делать. Отказываясь признавать, что так будет всегда.

И больно ей боюсь сделать, вновь не сумев пообещать ничего путного. Но она знает точно: я никогда не обещаю того, в чем не уверен…

– Я приезжал к тебе несколько раз. Поговорить хотел. Никого не было дома. Звонил, но я в черном списке. С посторонних номеров ты намеренно не отвечаешь. На работе говорят, что тебя нет, – горько мотаю я головой и продолжаю. – Давай сейчас пройдем ко мне, я разберусь с бумагами, и мы поговорим. Мы ведь даже не обсудили ничего.

– Потому что нечего, – со сдержанным достоинством бросает она мне в лицо.

– На чем ты собиралась вещи забирать?

– Полдвора в каршеринге. Не пропаду.

– Я не просил машину обратно, Зорина, – тяну, не в силах осознать, что она отказывается иметь со мной вообще что-либо общее.

– Она твоя. Оформлена на тебя. Поэтому… это логично.

– Не проблема! Переоформим! Я не приму ее назад, забери! – срываюсь с катушек от осознания, что ей противно даже от моих подарков. Пытаюсь вложить проклятый брелок ей в руки, но она прячет ладони в карманы, ключи падают на пол, а насмешливые отголоски удара долбят и долбят по мозгам.

– Мне ничего от тебя не нужно, Акрам. Я и так слишком многое потеряла, – добивает она меня хладнокровно, пока я в оцепенении смотрю на валяющийся брелок. Поднимаю глаза. И мне в лицо летит острое, как клинок: – Не ищи новых встреч. Их не будет. Меня для тебя больше нет.

ЗОРИНА

– Привет, моя хорошая! – сжимает меня в медвежьих объятиях Оля, насколько это позволяет ее положение. Мы с ней вместе учились в школе, были не разлей вода. Высшее образование мы выбрали разное и после поступления в вузы стали видеться чуть реже. В начале третьего курса Оля познакомилась с парнем из другого города. Они долго общались, летали друг к другу в гости, а через полгода Оля перевелась на заочное отделение и переехала к нему. Поженились они месяцев через десять. Поэтому с Олей мы теперь видимся крайне редко, зато время от времени разговариваем по телефону.

Подруга давно звала меня в гости, а сейчас она беременна и только-только ушла в декрет. Говорит, непривычно бездельничать. В итоге Оля уговорила меня взять отпуск и приехать к ней. Отдых у меня запланирован долгий: официально три недели и еще неделя на удаленке.

Я подумала, что это потрясающая возможность отстраниться и не думать о том, как Акрам проводит время. А главное – с кем. Поэтому… я здесь. Да и соскучилась по Лёльке, что уж тут скажешь.

Билеты обратно я пока не брала. Позже сориентируюсь. По обстановке. Вдруг придется задержаться. Мало ли.

– Какой ты пузатик! – восхищаюсь я, завороженно разглядывая Лёлькин живот. Подруга немного поправилась, плечи ее слегка округлились, появились щечки, но ей невероятно идет! Она такая милая, домашняя и уютная! Тепло ее счастливой улыбки касается души и согревает мое замерзшее сердце. – Выглядишь потрясающе!

– Да уж, очень потрясающе! – придирчиво оглядывая себя с ног до головы, тянет подруга и смеется. – Во мне знаешь, сколько лишних кило? Рядом с тобой у меня уже сейчас начинают развиваться комплексы.

– Прекрати, – отмахиваясь я и снова ее обнимаю. – Ты выглядишь чудесно! Когда я буду беременной, хочу выглядеть так же! И светиться от счастья!

– Кстати, о счастье! Дима сегодня вроде как приедет пораньше. Я наготовила стоооолько… в общем, ждали мы тебя безумно! Я Димке все уши про тебя прожужжала. Зорь, а ты еще краше стала! – без умолку болтает подруга, а я так за нее рада. У нее глаза горят, и уж наверняка она не переживает о том, с кем ее любимый сейчас. И с кем будет завтра. – Не понимаю, как твой Акрам отпустил тебя одну? Да еще и так надолго!

Я отвожу прибитый взгляд, собираясь с силами.

– Он больше не мой. Теперь абсолютно свободен.

Да уж. Он-то свободен, а у меня будто тяжелые наручники на запястьях. Так горько и тяжко. Чувствую себя привязанной к нему. И пока ничего не помогает отстраниться.

Поэтому и я решилась поменять обстановку.

Лицо Лельки медленно вытягивается от удивления.

– Неужели вы разошлись? – оторопело выдыхает подруга. – Не верю… Почему?

– Он меня не любит, Оль. Все просто.

– Да как не любит-то?! Он же… он… – голос ее безжизненно стихает, подобно ослабевающим порывам ветра.

– Идем? – я старательно перевожу тему. – Я мечтаю увидеть ваш новый дом. Фото – это, конечно, хорошо, но хочется вдохнуть свежий воздух и побыть на природе.

– Зоооорь, – с ранящим сочувствием взирает на меня давняя подруга. Столько всего у нас за плечами… – Но как же… Он так за тобой ухаживал.

– Вот так. Добился. Я влюбилась. А его интерес угас. Тут мало интересного. Давай не будем об этом?

– Ладно, – сокрушенно роняет Леля и набрасывает на плечи пальто. – Пойдём, я машину на парковке оставила…

Она жутко растеряна и поглядывает на меня искоса, с сожалением.

Как только мы трогаемся, мне с незнакомого номера приходит сообщение:

«Машина твоя. Свозил ее на сервис: все, что нужно было, заменено. Заправил. Штрафы оплатил. На учет будешь ставить – черкани, я оповещу, кого надо. Документы у тебя, я передал через маму твою. Ты надолго к Оле?»

Челюсть моя с грохотом отваливается. Я не успеваю даже сориентироваться, как звонит мама:

– Доченька. Как ты долетела, все в порядке? – беспокоится она, но я ощущаю ее бешеную нервозность. Она начинает издалека.

– Да, Оля меня встретила. Мы уже едем к ней.

– Хорошо. Зорь, тут… Акрам приезжал. Передал тебе… Я не знала, как правильно. Приняла. Он очень настаивал.

– Не беспокойся. Убери к документам. Я позже решу, что со всем этим делать.

Растерянно роняю еще пару фраз и отбиваю вызов.

Вот зачем он это делает? Пусть бабам своим подарки дарит.

Я реагирую остро. Чрезмерно. Ощущение, словно душу выворачивает, такая тяжесть на сердце! Ничего общего с ним иметь не желаю. Буквы яростно складываются в текст:

Я: «Я отказываюсь. Мне ничего от тебя не нужно. Другим дари».

АКРАМ

– Поздравляю, – жму руку будущему родственнику, на мгновение выдавливая из себя скупую улыбку. Шум, гам и суматоха вызывают легкое раздражение. Хочется тишины. Поначалу я решил отказаться и не приезжать на день рождения Аяза – жениха Гелы. Но в последний момент передумал. А сейчас безумно жалею.

Чувствую себя запертым в клетке зверем. Это беспрестанно ковыряет мне мозг, и я не знаю, куда себя деть.

То, что Зорина не общается со мной вообще никак, доводит до ручки. Я сплю с телефоном, потому что, проснувшись ночью, и опомниться не успеваю, как неосознанно лезу проверять – а вдруг ответила?

Пытаюсь собраться и хоть немного отстраниться.

Если ушла, значит, ей это нужно. Значит, со мной невыносимо. Значит, без меня лучше, это ее право и я должен его уважать, но…

– Что это мы такие задумчивые? – со злорадным удовлетворением достает припрятанную шпильку сестра. – Аж лица на тебе нет. Случилось что-то?

– Издевательская ухмылка – это какой-то план, чтобы вывести меня из себя? – скалюсь я в ответ.

– Что ты, братишка, я лишь уточняю, есть у меня шанс выжить или нет, а то у тебя такой взгляд, будто ты сейчас загрызешь каждого, кто к тебе обратится.

– Шанс всегда есть, – отрезаю я, собираясь отойти в сторону.

– Как у Зорины дела? – роняет она вскользь. Будто между прочим и совершенно не пытаясь меня зацепить. – Уже условились провести переговоры?

Гела невинно хлопает ресницами.

– Слушай. Ты сейчас конкретно перегибаешь, – начинаю злиться я.