В день, когда я вернулась,
Я взяла стул под мышку,
Пошла и села с южной стороны.
Был апрель, и светило солнце,
Где-то лаяла собака,
Под крышей висело
Вяленое мясо длинными рядами,
Тихо колыхалось от ветра.
Черные силуэты деревьев
На фоне бирюзового неба,
А рядом заснеженный амбар
Ласточки, Л А-А-А-АС Т О Ч К И-И-И-И-И!
Река снова бьется в моем теле.
Никогда еще смола
Не пахла так сильно,
А цветы калужницы
Не сияли такой желтизной!
Как я могла забыть
Запах реки!
Я спускаюсь к берегу
И набираю воды в ладони.
Эта вода Этой реки, вода — и есть я,
Вода никогда не остановится. Я —
Вода на каменистом дне. В пути…
12 мая 1973 года обрушился мост —
Пятьдесят два человека стояли,
Облокотившись на низкие перила.
Нет погибших, нет раненых.
Каждый год мы возвращаемся
Туда, чувствуем дрожь,
Когда вздымается лед,
Нет —
не
без
дна,
но сочится, струйкой!
В то лето была низкая вода,
Я добралась до середины реки,
Дошла вброд, несмотря на скользкие камни,
Много раз я чуть не потеряла равновесие,
Но мне хотелось перейти ее, вправду хотелось!
И вот я стояла посередине реки,
Вода неслась по обе стороны, камни, на которых я стояла,
Были маленькими и неустойчивыми.
До того берега было еще далеко,
На миг я встала очень твердо,
Чувствуя, как вода обнимает мои лодыжки.
Сегодня прилетел кроншнеп —
Я стояла на мосту и курила,
Когда услышала трель,
Долгую, замирающую.
Сегодня прилетел кроншнеп —
Он сел на лугу
Недалеко от меня,
Сегодня прилетел кроншнеп —
Увидела, как лебеди купаются в реке,
Стая диких гусей собралась
На другом берегу,
А в реке Акайоки, а в Акайоки вольно бурлила вода.
Минус сорок девять градусов.
Я выхожу, чтобы проверить,
Можно ли дышать,
У неба желтоватый оттенок,
Какого я никогда не видела,
Как на изображениях Христа
В воскресной школе —
Воздух так тонок,
Будто в любой момент
Разорвется.
Я вижу, что и другие тоже вышли —
Анника Норлин
«Тебе смешно, а мне обидно»
(Рассказ)
В переводе Ольги Костанды
Это было летом, когда мне исполнилось двадцать восемь. Наверное, уже не тот возраст, чтобы жить как я живу. Ни работы, ни парня, ни вектора. Отдельные курсы в университете, подработка в задрипанном отеле, попытки писать в свободное время.
Мой лучший друг — Микаэль. Раньше у нас была музыкальная группа «Личный бренд». Я играла на бас-гитаре, Микаэль — на ударных. Получалось так себе, потому что мы оба ненавидели петь, и вместо того, чтобы репетировать, постоянно спорили, кому тянуть вокал.
В конце концов мы пришли к выводу, что надо все песни петь дуэтом, чтобы было непонятно, кто из нас ужаснее. А еще лучше — выкрикивать тексты, и чтобы во время репетиции всегда было темно и мы не могли встретиться взглядами, пока поем.
В тот вечер я сочиняла стихи. Микаэль зашел как раз, когда я занималась поэтическим творчеством. Как же тяжело творить, когда окружающие постоянно требуют, чтобы ты их развлекала.
Стихотворение называлось «Я не знаю, кто виноват, потому обвиняю власти».
— Пойдем прогуляемся, — предложил он.
— Сейчас, только подберу рифму, — ответила я, будучи чуть ли не единственным современным поэтом, сочиняющим рифмованные стихи.
