Небо в кармане! (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 60

В этом направлении я ещё ни разу не взлетал. А тут ещё и вес такой большой. Но в машине и в себе уверен, за прошедшее время узнал её, понял слабые и сильные стороны. Так что успеем и разогнаться, и взлететь.

Народ впереди разбегается в разные стороны, успеваю увидеть отца, стоящих рядом с ним Прокопыча и Федотыча. Ишь, и этот не удержался, заявился! А вчера всё твердил, мол, работы навалом, давай сразу попрощаемся. Подрываю самолёт, аппарат лениво бултыхается на ручке, держится на ветре и мастерстве пилота (вот такой я скромняга). Намерение завалиться на какое-нибудь крыло пресекаю сразу, держу машину ровно по горизонту. Набираю потихонечку скорость, вверх не лезу, высоту набираю за счёт кривизны земли. Прохожу над оградой, краем глаза замечаю, как Александр Карлович инстинктивно поджимает под себя ноги и усмехаюсь, перекрикиваю тарахтение мотора:

— Нормально!

Адвокат смущённо улыбается в ответ, выпрямляет подогнутые ноги. Летим!

По аллейному коридору несёмся так, что деревья слева и деревья справа в зелёную стену сливаются. Рука на ручке управления дрогнет, шевельнётся не в ту сторону, и ага! Крыло мигом зацепится за ветви.

Александр Карлович зажимает руки между коленями, поджимает плечи и шипит что-то явно ругательное сквозь зубы. И шёпот этот как-то умудряется пробиваться через стрекотание мотора. Потому что злости в нём слишком много? Возможно. Не вникаю и не прислушиваюсь, не до того просто. Да и разобрать отдельные слова, что удаётся вычленить из этого шёпота, никак не получится, не на русском и могучем адвокат ругается.

Да и ладно, пусть шипит, прекрасно его понимаю. До земли рукой подать, и деревья вот они, по бокам проносятся! Страшно, аж дух захватывает. И мало того, ещё и огромный фруктовый сад с парком впереди! И он очень, очень быстро приближается…

Впрочем, это не деревья к нам, это мы к ним приближаемся. Они в саду до моего рождения стояли и долго ещё стоять будут. Это человекам всё неймётся, мотает их по белу свету в поисках лучшей доли. Бегут от хорошего к призрачному лучшему и, конечно же, ничего не находят и никуда не прибегают…

Редким счастливчикам по-настоящему везёт в этих поисках. Но они больше молчат, чтобы удачу не спугнуть. Лишь неудачники выплёскивают во всеуслышание собственное разочарование и злобу на весь белый свет. И не понимают, глупцы, что свет здесь ни при чём…

Успели разогнаться и набрать скорость, перейти потихоньку в набор высоты. И над яблонями впритирку прошли, колёса только-только по верхним листочкам кроны не ширкнули.

Оглянулся, за нами по всей аллее пыль клубами вихрится, водовороты песчаные крутит, липы ходуном ходят, ветвями машут, вроде бы как прощаются, и над этим хаосом листья осыпавшиеся мелкими птицами кружат! Страшно? Ничуть. Уже ставшее привычным бормотание юриста в расчёт не беру, за себя говорю. Шипеть сквозь зубы Паньшин перестал, теперь еле слышно ругаться принялся. Подозреваю, что это он больше по инерции бурчит, эмоции радостные таким образом выражает. Скоро успокоится, вон уже и пообвык, и головой активно по сторонам вертит, хорошо ещё, что руками не машет и ни за что не цепляется!

Так что всё просто отлично! А что перегруз у нас и взлетели так тяжело, так по нынешним временам без перегруза никуда. Запасец бензина нужен на всякий случай? Нужен. Две полные пятилитровые жестяные банки в качестве ЗИПа в багажном отсеке стоят. Насчёт того, что банки эти полностью, под пробку, заполнены, не опасаюсь. Лететь мы будем на малых высотах, поэтому такого большого перепада давления на спусках и подъёмах, чтобы их распёрло, не ожидается. Так что всё должно хорошо пройти.

Ну и ещё кое-что требуется уточнить для полноты понимания момента. В наших условиях, с настолько маломощным мотором, даже надетая на нас тёплая одежда может легко за перегруз сойти. Сколько тёплые сапоги весят, а? Куртки кожаные? Свитеры вязаные из натуральной, между прочим, шерсти тоже сюда прибавляем. Ну и прочее, прочее. Посчитали, взвесили и прослезились. И не откажешься ведь, не отложишь за ненадобностью в сторону, потому что кабину хоть и доделали, и застеклили, а всё равно на высоте холодно, выдувает тепло быстро. До отбора тёплого воздуха на отопление салона руки пока не дошли. Так что без тёплой одёжки, увы, никуда. И это мы ещё на малых высотах летаем. А если повыше заберёмся? Тогда вообще придётся в меха кутаться!

А теперь ещё один очень важный момент. Пожалуй, самый важный, перед которым и перегруз меркнет. На дворе лето, солнце жарит, плюс стоит неимоверный. Вот она, та важная причина, из-за которой так плохо разгоняемся, и почему моторчик так слабо у земли тянет. Жара! Воздух, грубо говоря, разреженный, редкий, если совсем уж примитивно объяснять…

А ещё у нас с собой сменная одежда. Ну не будем же мы после приземления ходить вот в этой тёплой одежде и обуви? Летом, на жаре, в коже и шарфах с шапками? Так что к общему весу плюсуем ещё два тючка…

Вот и получается — там немного, тут чуть-чуть, а в результате имеем приличный перегруз…

Эх, мне бы двигун помощнее раз этак в несколько, и можно было бы подобного перегруза не опасаться.

Ну да ничего, разогнаться после отрыва успели, минимально безопасную высоту набрали.

Не успевали бы, так я бы между деревьями проскочил, скорость уже позволяла маневрировать и закладывать крены. Это не на тех наших дачных шести сотках тесниться, тут гектары, деревья настолько вольготно рассажены, между ними не то, что мой мелкий самолётик проскочит, а и какой-нибудь другой, крупнее и габаритнее. Смотреть только нужно, где можно проскочить, а куда лучше не соваться. Тут же для красоты то скульптура Аполлона на пересечении дорожек стоит, то Афродита, из пены рождённая, возвышается. Ну и другие античные боги и богини в виде мраморных изваяний в немалом количестве присутствуют. Даже прудик с фонтаном имеется. Особо не разлетаешься. Но мы же с вами не абы кто, мы местные и хорошо знаем, в какую именно сторону нужно и можно рулить!

Вот такие весёлые мысли проскочили в моей голове, пока мы над садом проходили. А дальше выше и выше да над лугами и лесами, перелесками и деревушками с весёлым тарахтением мотора и хулиганским посвистом набегающего потока в звенящих расчалках.

Сёла, усадьбы, дороги и повсеместно любопытные люди, задирающие вверх головы, стоит им только услышать доносящиеся с неба звуки рычащего мотора. Машут руками очень многие. А, может, и не машут вовсе, а крестятся при виде чудной птицы. Детишки же бегут вслед за самолётом, отстают, само собой, и что-то кричат вслед. Наверное, желают хорошего полёта. Высота небольшая, если бы не тарахтение мотора, то хорошо слышно бы всех было…

Через час полёта земля стала прогреваться, появилась лёгкая болтанка, самолёт начало то и дело потряхивать. Смотрю, мой пассажир пока держится, умница такая, и с завтраком расставаться явно не торопится. Ну и славно, индивидуальных гигиенических пакетов с леденцами у нас на борту не предусмотрено.

Полез на всякий случай повыше, набрал метров сто, сто пятьдесят. Понимаю, что невысоко, но утро раннее, и прогрев пока не очень сильный, интенсивность восходящих потоков сразу заметно уменьшилась. Так и самому будет спокойнее, и мотору полегче. А то как бы не развалилась моя самодельная техника. Шучу, конечно, но опасение такое присутствует. И сразу воспоминания навалились, мысли тревожные в душу закрались. Одно дело, когда вокруг усадьбы круги наматываешь, когда вспоминать и дурное лишнее думать просто некогда. И совсем другое, когда по маршруту пилишь, и этого времени вагон! Тут-то и лезет в голову всякая дрянь. Мы ведь средствами спасения не обеспечены вообще, от слова никак. Шить парашюты руки не дошли, кто бы что бы не говорил. Ну невозможно объять необъятное! Дел столько, что ого-го! И каждое из этих дел можно смело ставить на первую позицию, потому что оно требует первейшего рассмотрения. Стараюсь переложить часть на помощников, но всё равно всё никак не охватить. Ничего, теперь вот ещё один сподвижник у меня появился. Сидит рядышком, головой по сторонам крутит, интересно ему сверху наблюдать. Радуется, когда над деревнями пролетаем, когда люди внизу суетятся, и не ведает о своей будущей напряжённой участи. Машет им в ответ, пару раз даже крикнул что-то. И бухтеть перестал, слава Богу!