Небо в кармане! (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 5

Старик подскочил, тем же платком вытер мне от капель воды лицо, промокнул губы:

— Сейчас доктора позову. Пусть просыпается, коли ты в себя пришёл! Третий день, ирод, из-за стола не вылезает, всю наливку господскую выхлебал! Вернутся твои родители из-за границы, что скажут? Спросят, кто выпил? Кто не досмотрел? А ведь и о тебе придётся рассказывать. Ох, тяжко мне…

— А ты кто таков будешь? — сомневался, спрашивать или нет? Почувствовал как-то, что после разминки и кашля язык мне подчинится. Он и подчинился! Почти. По крайней мере, различить то, что я проговорил, можно. Так что правильно, что решил спросить. Хуже вряд ли будет, а понять расклады лучше сразу. И на потерю памяти как нельзя более подходящий момент сослаться! И ещё одно, на «ты» или на «вы» обращаться? Подумал да и решил «тыкнуть». Показалось так, бормотание старика к этому выводу подтолкнуло.

— Как кто? — опешил старик. — Неужто при падении память отшибло? Видать и впрямь крепко ты о землицу головой приложился! Степан я, дядька твой! С младых лет к тебе батюшкой твоим приставлен, присматривать и наставлять! Не вспомнил? Ну? Степан я! Фролыч!

Я только глазами туда-сюда повел. Головой никак не получилось пошевелить.

— Это беда-а, — протянул дед. И тут же вскинулся, словно огорчать меня не хотел, запричитал нарочито бодрым речитативом. — Ну да ничего, всё проходит, и это пройдёт. Молодость, она любую хворобу преодолеет!

Ошибся ты, дед! У твоего воспитанника вот не преодолела. Так что и бодрость твоя не к месту…

— Доктору сказать про память обязательно нужно! — подытожил дед. — Прямо сейчас и скажу. Позову и скажу. Вот только сначала дровишек в печку подкину! А то, поди, замёрз под утро? Мне и самому зябко стало перед рассветом. Так я тебя ещё одним пледом поверх одеяла накрыл! Тебе сейчас никак нельзя стынуть!

Вот почему мне так душно было! И сейчас, кстати, тоже жарко.

— Ты плед убери, дышать и так нечем. И тяжело под ним, — с каждым новым произнесённым словом язык слушался всё лучше и лучше.

— Уберу, уберу, — засуетился дед. — Только сначала всё-таки печку растоплю! А пока потерпи, в спаленке твоей поутру больно уж зябко.

Возился он недолго. Взвизгнула дверка, с характерным звуком оторвался кусок бересты, стукнули друг о друга полешки, чиркнула спичка. Вкусно потянуло запахом серы, дымком.

А дед тихонько хлопнул печной дверкой и ушёл куда-то. За тем самым доктором, понятно. Петли скрипнули, потому что. Какие? Дверные, какие же ещё! И сквозняк по комнате пролетел, щекой его почувствовал. Той, что в сторону входа обращена. Или выхода. Ну, для кого как.

Видать, плохо ты присматривал, дядька, за пацаном, раз парнишка того…

А я ещё раз откашлялся, с наслаждением чихнул и улыбнулся. Как он сказал? «Понаехали тут?» Вечная фраза! Актуальная во все времена, так получается!

Воистину говорят, смех продляет жизнь! И лечит! Рассмеялся я, пусть и поперхнулся при том, но по всему телу такой сильный жар прошёл, что испарина на лбу выступила! Руки-ноги сами по себе шевельнулись, напряглись мышцы и тут же расслабились. Позвоночник вот только плохо отзывается, отказывается вслед за конечностями напрягаться… Но отзывается же? Значит, всё хорошо будет!

Теперь предварительные выводы. Старик этот сам сказал, что он мне вроде пестуна или дядьки. Так, вроде бы? Или как они здесь правильно называются? Да сам позже точнее обозначится, так думаю. Что ещё? Родители за границей! А почему сына здесь одного оставили? Причина? Учёба или ещё что? Пока неясно. Возраст тоже под вопросом. Понятно, что не малец, не подросток, но и явно не взрослый. Иначе бы на крышу какого-то сарая точно не полез! Или полез? Вопрос!

Кстати, а зачем я туда полез? Если в игры какие-то играли, то на эту крышу что-то закинули! Мяч, волан, кольцо, что там ещё было из аглицких модных игрушек? Ладно, посмотрим. И подождём доктора, там информации точно можно будет больше получить. Вопрос туда, вопрос оттуда, глядишь, картинка и сложилась…

При виде доктора улыбка сама собой вылезла! Очень уж похож он был на актёра Броневого из комедии ' Формула любви'! И лысинка точно такая же, весело отражающая дневной свет, вся в обрамлении пушистых кудрявых волос. Костюм один в один, и, главное, интонации!

Но всё это я потом рассмотрел, а в первый момент только голос от дверей услышал. Незнакомый и одновременно, бывает же такое, знакомый до ужаса:

— Изволили очнуться, молодой человек? Ну-с, и как вы себя чувствуете?

А я лежу, головы не повернуть и не посмотреть в его сторону! И страшно до жути. Даже холодно под одеялом и пледом стало от испуга. Ну не бывает таких совпадений! Не бывает! Или… А ну как в кино попал? Почему бы и нет, вариант ничем не хуже других! В какую только фантастику своих попаданцев писатели не помещают! Знаю, читал! И на экране даже видел. Поэтому и промолчал, не стал ничего отвечать. Да и кому отвечать? Пустоте? Я же никого перед собой не вижу!

А уж как хорошо мне стало, когда доктор ближе подошёл, словами не передать! Встал у кровати, наклонился…

Тут я его и рассмотрел наконец-то! Ох, как легко на душе в этот момент стало! Точно не кино! Другое совсем лицо! У того, киношного, оно было круглое, а у этого узкое и костистое какое-то, что ли? И щёки впалые, глаза провалившиеся, нос…

А вот нос тот! Картошкой! На этом совпадения закончились.

И главное! В той комедии эпоха какая? Екатерининская! Уж это я точно знаю! И она никак с электрической розеткой не стыкуется! Ничего, разберёмся, никуда не денемся!

Ответы мои доктору оказались не нужны. Да и спрашивал он больше для порядка, для дядьки, вошедшего за ним следом.

Было ещё одно отличие, которое я упустил. Эта версия доктора не чуралась горячительных напитков! И от того при каждом новом произнесённом слове от него так сильно шибало застарелым перегаром, что рука поневоле пыталась солёный огурчик нашарить! Вот когда я вспомнил недавние стенания дядьки по поводу пристрастия этого любителя к господской наливке!

А гигиена? Ладно, без халата белоснежного, это я могу допустить, мало ли. Но сюртучок, стирки давно не видевший и оттого застарелым жиром обильно лоснившийся, это явный перебор! Но не стал ничего говорить, не вник я ещё в местные реалии. И когда эскулап при помощи трубки лёгкие мне выслушивал, это было ещё ничего, стерпел. По животу и груди пальцами простучал через ладонь — тоже как-то умудрился промолчать. Зажмурился, чтобы не раздражаться, это было. А вот когда грязными пальцами полез веки вниз оттягивать, да горло с языком смотреть, вот тогда да, уже не вытерпел. Мало того, что перегаром прямо в лицо дышит, так и руки перед осмотром больного не помыл! Ну не сволочь ли!

Возмутился! Вскинулся, уже и рот открыл для отповеди, да увидел в ответ полный непонимания ясный такой взгляд белёсых глаз и смирился. Пока смирился. Но в следующий раз…

И опомнился! Ох уж этот клятый следующий раз! Так всегда говорят те, в ком дух слаб! Поэтому никаких следующих разов не будет! И смиряться я тоже не стану! Дашь слабину раз, и пошло поехало!

— Руки убери! Пойди их вымой, прежде чем ко мне прикасаться! — приказал. Сам удивился, насколько властно у меня эта короткая фраза прозвучала. Словно привык приказывать. — Ещё раз подойдёшь ко мне с грязными руками, не посмотрю что доктор, прикажу выпороть!

Старик рядом довольно крякнул. И тут же подхватил доктора под локоток, проводил до двери самым насильственным образом, пока тот ошалело ртом хлопал. Ещё и возмутиться пытался вроде бы как, мекал что-то. Да кто бы его слушать стал!

— Ступай, голубчик, ступай. Его сиятельство дело говорит, — выпихнул его в коридор. Напоследок строго осадил. — И гонор свой с языком придержи! Знай место!

И остался там же стоять, у прикрытой двери, дожидаться возвращения лекаря. Оттуда сдержанно меня похвалил:

— Молодца, Николай Дмитриевич! Ай, молодца! Так их и надо к порядку приводить! Сразу! Чтоб место своё знали! Ишь, аспид! Устроился тут на всём готовом! Пригрелся у нас на кухне, прижился! А ведь раньше таким приличным человеком был, университет закончил. Водка проклятущая сгубила! Лекарь, правда, хороший, этого не отнять, и хвалят его все. Как семья при пожаре погибла, так пить и начал. В губернии терпят, жалеют его по старой памяти, места не лишают. Если бы не это, да не хворь твоя, я бы его ещё намедни метлой поганой прочь погнал. Да уж очень плох ты был! В себя никак не приходил, бредил о чём-то неразборчиво, а потом вообще замолчал, побледнел. Помнилось даже, что дышать перестал! Вовремя тогда доктор приехал. Откачал тебя. За то его сейчас и терплю. Но и моя терпелка уже заканчивается.