Ополченец (СИ) - Криптонов Василий - Страница 38

Только вот родий хапнуть в этот раз не получилось. Жаль, конечно, но зато жену Данилы спасли. И полезным знакомством я обзавёлся. Дорофеев старший, в отличие от своего мудака сыночка, мужик неплохой. Настолько между ними ничего общего, что даже странно. Может, не от него?

Ладно, это не моё дело. А вот моя жизнь определённо налаживается. Завтра утром надо будет подумать, на что в первую очередь потратить деньги.

С грехом пополам мы с Егором спустились по недостроенной лестнице на второй этаж. Оттуда, по парадной, начали спускаться на первый.

Не дойдя до низа, я остановился. В размазанном утреннем свете увидел, что на нижней ступени лестницы лежит человек.

Глава 21

— Не понял, — сказал я. — Это ещё что за новости?

Егор без лишних слов вытянул из ножен меч.

В доме было тихо, это одновременно и радовало, и настораживало.

Я присел рядом с неподвижно лежащим человеком, потряс его за плечо. Перевернул. С приглушенным стоном человек перевалился на спину.

— Кучер, — сказал я. — Тот, что с каретой в комплекте шёл. Как звать, не помню. Жив, без сознания.

— Дай-ка… — Егор присел рядом, оттянул залитый кровью воротник рубахи кучера и выругался.

— А вот это уже залёт, — протянул я, увидев на шее мужика два прокола. — Чего ты там говорил, что упыри из подвалов не вылезают?

— С тобой, Владимир, я уже скоро вообще говорить перестану! У тебя и упыри из подвала, и камышовые коты без камышей, и колдуны под носом у Ордена.

— Я-то тут при чём вообще?

— А кто? Покуда я тебя не нашёл, всё спокойно было и ровнёхонько! Ох, чую, не просто так ты лежал в той избе…

Да я и сам чуял, что не просто. Причём, давно уже чуял. Примерно с тех пор, как Тихоныч рассказал мне о моём появлении в жизни графа Давыдова. Кто я, чёрт побери, такой? Откуда взялся? Почему меня спрятали? От чего спрятали, в конце-то концов?

Вопросы важные, слов нет. Однако до сих пор находились более насущные. Да и сейчас не то чтобы самое время вытянуть ноги у камина и порассуждать.

— Упырь при свете дня не шарится, — твёрдо сказал я. — Этого оставим пока тут. Дай переверну только набок, чтоб чего не вышло, и пойдём остальных моих домашних проверим. Ради этого же самого упыря надеюсь, что все живы.

Мы с Егором разделились и прочесали дом. Пришли к неутешительным выводам: дом пуст.

— Следов крови тоже нет, — заметил Егор. — Пошли, другие постройки осмотрим.

Повезло нам в первой же постройке. Весь народ оказался во флигеле. Дверь была надёжно заперта изнутри, однако по голосам я издалека определил и тётку Наталью, и Тихоныча, и Захара, и Марусю.

— Открывайте, что ли! — крикнул я, постучав.

— Убирайся к дьяволу, откуда вылез! — рявкнул в ответ Данила.

Молодец, сообразил. Прибежал из пристройки сюда, где двери покрепче. И жену вряд ли одну оставил.

— Неожиданно, — признался я. — А может, мне таки кто-нибудь кофейку сварганит? А то прихожу домой после тяжёлой ночной смены, а меня в грубой форме нахрен посылают.

— Ваше сиятельство, это вы, что ли?

— Я, я. Открывай.

Данила немедленно открыл. В дверном проёме, как в мультике, нарисовались шесть перепуганных физиономий. Я отметил, что даже несмотря на испуг, физиономия Груни выглядит значительно лучше, чем сутки назад. Умирать девка уже точно не собиралась.

— В двух словах, что было? — спросил я.

* * *

Кофе нам, разумеется, сварганили, Маруся подала в столовую. Чашки, правда, дрожали и позвякивали на подносе — видно, страху натерпелась преизрядно. Остальные тоже были как пришибленные. Кучера Данила с Егором уложили в гостевой спальне.

— А ну, ещё раз, — попросил я и уставился на Захара.

Тот был, из всех потерпевших, самый глубоко погруженный в тему.

— Говорю ж, — шмыгнул тот носом, — заявился середь ночи упырь. Как в дом вошёл — шут его разберёт, их ведь пригласить должны. Ну да, видать, кучер открыл и впустил. Зачем, почему — не знаю. Ему и досталось. Хоть заорать успел — на том спасибо. Я подскочил, выбежал — смотрю, грызёт стоит. Там уж от крика все повскакали. Я на них заорал, чтоб валили скорей из дому. Насилу ноги унесли, спрятались во флигеле. И Данила с Груней туда же прибежали.

— Он до утра в двери скрёбся, впустить умолял, — всхлипнула Маруся. — Я думала, помру со страху.

— Судя по укусу, — вмешался в разговор Егор, — упырь молодой совсем, в первый раз на человека вышел. Обычно они аккуратнее кусают.

— И куда он потом делся?

— А кто ж его знает! — всплеснула руками тётка Наталья. — Как петух запел — так он и ушёл. Известное дело, упыри солнечного света боятся.

— Молодые боятся, — уточнил Егор. — Те, что постарше, покрепче, могут и днём — ежели припрёт. Хотя, конечно, тьму предпочитают.

Я поморщился. Упырь — это как-то совсем уже скверно. Согласно справочнику, упырь — это нечто типа вурдалака, только версии 2.0. Дополненный и улучшенный. Сильнее, опаснее, умнее. Место обитания — кладбища. С кладбищ упыри наведывались к родным и близким, а как те закончатся — к дальним родственникам. Иные, особо одарённые, подстерегали ночных гуляк — опять же, возле кладбищ.

Спрашивается: какого хрена забыл упырь здесь, у меня в усадьбе⁈ У меня тут ни кладбища, ни хрена.

Хотя…

— Так, стоп! — поднялся я. — Егор! Идём, мысля есть. Данила! Где Данила?

— С Груней, к себе пошёл, — сказала Наталья. — Не трогали бы вы их, ваше сиятельство. Девка такого страху натерпелась, мало ли чего…

— Ну да, понимаю, — кивнул я. — Ладно, обойдёмся. Лопату мне только нарисуйте. А лучше пару.

Лопаты Тихоныч нам выдал. Одну я закинул себе на плечо, другую взял Егор.

— Упырь-то как выглядел? — спросил я.

Тихоныч развёл руками.

— Ну… Как упырь.

Захар, который, естественно, увязался с нами, хохотнул:

— Ну да, так и выглядел. Весь в земле, грязный! Страшный, как смерть, глазищи пылают.

— Ясно, — кивнул я. — Потому его никто и не узнал.

— Кого не узнал? — спросил стремительно побледневший Тихоныч.

— Никого, — отрезал я. — Иди к себе, Тихоныч, отдыхай. Решим вопрос.

Втроём мы вышли к достопамятному оврагу, где несколько дней назад я и Данила прикопали Мандеста. Земля выглядела так, будто её кто-то вот только что поворошил граблями.

— Это что — могила⁈ — вытаращил глаза Егор.

— Ну типа того, да.

— На неосвящённой земле⁈ Да это же…

— Ну извиняй. Ситуация сложилась такая, что не успел за священником послать.

— Что ж за собаку тут так прикопали?

— Да был один… Неважно. Давай-ка — раз-два, взяли!

Слежаться земля не успела, разрыли быстро. Как только моя лопата ткнулась во что-то, похожее на плоть, снизу послышался утробный рык.

— Мать моя! — воскликнул Захар и сделал пару шагов назад. Одной рукой принялся шарить в сумке в поисках подходящего амулета.

Упырь Мандест, пробуждённый ото сна, выглядел и вправду стрёмно. Увидел бы я такую образину ночью — непременно бы выругался матом. Сейчас сдержался. Всё-таки аристократ почти, надо соответствовать.

Мандест подскочил в воздух на пару метров, приземлился на ноги и завыл. Глаза — ночью они наверняка действительно горели, а сейчас, при свете дня, еле светились, — уставились на солнце.

Упырь выл, скребя когтями грудь. Я даже разглядел на рубашке отверстие от кинжала.

Отбросил лопату, выхватил меч. Егор последовал моему примеру.

Упырь резко опустил голову и уставился на меня. Из глаз его текли слёзы.

Я мысленно сотворил Знак Удара. Голова упыря резко отклонилась назад, он попятился и упал в овраг.

— Получи-ка! — прорычал Егор и обрушил на тварь Красного Петуха.

Пламя, которое легко и просто пожирало мертвечину, казалось, лишь разозлило Мандеста. Он вылетел из него, как сам дьявол, и накинулся на меня.

Я скастовал Кольчугу и пырнул тварь мечом в область сердца. Про сердце в справочнике ничего не говорилось, но меня инстинктивно потянуло туда.