Сцены из жизни дознавателя Шишкина (СИ) - Востриков Михаил - Страница 4

Валера ходил тогда в сентябре с этим делом к начальнику своего Отдела, полковнику. Странно же как-то… ДНК совпадают, но вчера покойница ещё была красотка, а сегодня, хоп, и стала старухой. Ну и услышал от него:

— Валера, б! Видишь эту пачку бумаги на моём столе⁈ Это ножевое, б! А это бутылкой по голове, б! А это утюгом! А это сначала ногами, б, а потом табуреткой! И все потом умерли на больничках, б! И всё это в следствие сейчас передавать. Короче, б, если есть криминал, пиши передаточный материал и с ним ко мне! Нет… иди и дальше работай, б! Ты дознаватель, б, или хрен собачий, Валера, б⁈

— А почему ты думаешь, что будет как в прошлый раз? — очнувшись от не очень приятных воспоминаний капитан Шишкин спрашивает судмедэксперта Бекетову.

— Да ты посмотри на него, Валера! Он же как Кен у Барби! Ни одного изъяна! Зубки ровненькие и без кариеса, волосики один к одному. Так не бывает! Всё как у той женщины с телевидения. Такое совершенство даже резать жалко! Ты извини что тогда тебе не сказала… Но не было ДНК в материале соскоба «до»! Как так? Да вот так! Не было и всё! Может я лоханулась, неорганику подсоскребла ненароком. А может и Валя в лаборатории чего-то напутала. Ну и располовинили мы тогда с ней соскоб «после». Надо же было как-то доказывать идентичность тела, когда её муж взвыл. Сам же ты потом отказал ему в возбуждении уголовного дела.

Тесты ДНК

Капитан Шишкин обалдело смотрит на судмедэксперта Бекетову! Ё-маё! Вот тебе и тесты ДНК, самые точные в мире из тестов на родство. В городском Бюро СМЭ их делают, да, есть оборудование. И Валя-лаборантка в подружках у Эллы ходит.

Вот же, б! Это же сколько отцовств доказали таким простым способом. Пробу «А» нахрен выкидывают, а пробу «Б» располовинивают на две пробирки! Или наоборот, роли не играет. И всё шито-крыто, по науке!

«Поздравляю, вы белый папа этого чёрного мальчика, вот и подтверждающая бумага, тест ДНК», бр-р!

Ладно, это всё лирика! Знаешь и знаешь… Не побежишь же всем рассказывать про такое.

— Эллочка! А зачем ты мне всё это толкуешь, артерия, косточка? Я же не врач, а простой мент! Есть криминал, пиши! А нет… можешь сама к моему начальству сходить, послушать, что оно тебе скажет, и про артерию, и про косточку. Только про ваши с Валей тесты ДНК не нужно рассказывать, ладно⁈

— Ой, ладно, Шишкин, иди уже! Мне работать надо. Вечером позвоню, что-нибудь придумаем на выходные… интересненькое.

Мобильный крематорий

Капитан Шишкин выходит во двор морга. Загазованный городской воздух по первости кажется ему чуть ли не хрустальной горной амброзией. Всё же атмосфера в морге особая, сложно к ней привыкнуть.

В углу обширного двора ровно гудит 20-ти футовый «морской» контейнер с трубой на крыше и КАМАЗ-овским топливным баком на боку. Это «Мобильный крематорий ИН-50.1К» как написано крупными буквами на другом боку контейнера. Он слышал уже многие Бюро СМЭ в стране оснащены такими.

Био- и других отходов в Бюро образуется много и не все их можно в трупы зашить. Вот для оперативного термического уничтожения оных и ставят в БСМЭ такие машины. Есть большой ритуальный крематорий на Шафировском, а это такой… маленький, не ритуальный. Полностью автоматический. Жмёшь зеленую кнопку, из контейнера выезжает двухметровый стол. Кладёшь на него что надо весом до 200 кг, жмешь кнопку и всё. Стол уезжает в контейнер и загудела машинка. И через 20–30 минут в зольник высыпается лишь горстка пепла-золы, металлические зубы, пуговицы и гвоздики из ботинок. И по этой золе, он знает точно, Элла говорила, уже ни одним существующим научным способом невозможно определить, кого или даже что в нём сожгли. Слишком высокие температуры. И качество сжигания такое, что даже остаточный кальций «белого каления» от самых крупных костных соединений рассыпается в прах. Это, Валера понимает, речь о недожоге, как на Шафировском, где дым из труб столбом.

«Мобильным крематорием» в БСМЭ пользуются, да ещё как! Так зимою в мороз, когда труповозки свозят в Бюро со всего города не менее 10-ти чёрных пластиковых пакетов в сутки с останками лиц БОМЖ, трупы которых кое-как выковыривают из горячих подземных коллекторов… И эти пакеты отправляют в «мобильный крематорий» в состоянии «как есть». Не проводя вскрытия содержащихся в них тел, как того требует закон. И патрульные менты, сопровождающие эти тела, вместе с дежурными судмедэкспертами подписывают фиктивные протоколы вскрытия и реальные акты об их уничтожении по эпидемиологическим основаниям. А потому что если такой пакет открыть в помещении, все чумные блохи и вши с тела мгновенно станут твоими. А кому это надо…

Бывает и чистейший криминал. Так им зачитывали в Отделе, как в Новосибирске начальник городского Бюро СМЭ по фамилии Новосёлов организовал весьма прибыльный бизнесок. Ночами принимал у местной братвы на уничтожение в «Мобильном крематории» нечто, завёрнутое в ковёр. Брал всего по $7 тысяч за один коврик. Неплохо за полчаса работы! Но погорел на собственном чистоплюйстве. Чтобы самому руки не марать, брал на дело прикормленного штатного оператора. Вот ему-то, подсвеченному ментовской «кукушкой» и надавали по щам озверелые новосибирские опера, у которых резко рванула вверх кривая висяков по убою населения.

«Нет тела, нет дела», так говорят в народе.

Прямых улик против Новосёлова не было… но вовремя появилась «чистуха» оператора. В общем семь лет строгого режима с конфискацией, а оператору пять.

Бакенбарды

Валера подходит к «Мобильному крематорию». Гудит негромко. Зелёная лампочка на кнопке горит. Значит разогрет и пустой, пользуйтесь. Рядом никого. Кошмар! Это же оружие…

Та-а-ак!

Топливный бак полный. Значит Митрич-оператор с утра из канистр солярой под завязку залился и… сам залился под завязку. Дрыхнет сейчас видимо в своей тёплой подсобке. Но нет других желающих на эту работу. Производитель запрещает использовать таджиков, а Митрич, хоть и пьяница горький, но с техникумом и все допуски у него имеются. А санитары отделений со своими вонючими мешками, коробками и пластиковыми вёдрами, когда Митрича нет рядом, и сами знают как кнопку нажимать. Невелика премудрость.

А на вертушке проходной Валера буквально лоб в лоб сталкивается со странным господином. Реально сталкивается, не разошлись. Морщится от удара и мгновенно фотографирует господина профессиональным ментовским взглядом бывшего опера и следака.

Средних лет. Высокий. Осанка спортсменов и аристократов — прямая спина. Без шапки, хотя на улице −5. Приятные тонкие черты узкого лица. Похож на артиста Георгия Тараторкина в роли Чарского из «Маленьких трагедий». Длинное чёрное пальто, стильное и на вид весьма дорогое. Лакированная тросточка с серебряным (⁈) набалдашником в виде головы пуделя.

«Что-то в нём не так! — проносится в голове у Валеры, — А что именно? Сейчас много кто с тросточками ходит, мода. Бакенбарды? Как у Пушкина на знаменитом портрете Ореста Кипренского! Хотя… и с бакенбардами сейчас тоже ходят. В мужских BarberShop и не такое накрутят, только плати. Взгляд? Да, взгляд! Острый. Пронзительный. Взгляд безжалостного убийцы я бы сказал, бр-р!»

— Ах, сударь, простите великодушно, — говорит ему остроглазый господин несколько старорежимно, — Я был весьма неловок.

А Валера ему ничего не говорит. Отступает на шаг вправо и просто проходит мимо, на улицу.

Всё, на сегодня работать хватит. Домой!

Вечер того же дня

Квартира Шишкиных.

— Алло, б, Валера! Капитан Шишкин⁈

— Да, тащ полковник, слушаю вас! Здравия желаю!