Рэнт: Биография Бастера Кейси - Паланик Чак - Страница 8

Даже настенные часы затаили дыхание.

Мистер Кейси ел яйца, глядя из окна. В его тени пламя свечи стало видимым. Скорлупки, воняющие серой, он бросает прямо в слив. Съедает эти два яйца, и сетчатая дверь – тр-р-р… бэмс! – закрывается.

Тогда солнце шевельнулось и поплыло к оконной раме. Время снова пошло. И все часы затикали.

Шериф Бэкон Карлайл (J детский враг Рэнта): Не надо объявлять Чета Кейси негодяем за преступления его сына. Как я понимаю, с рождения мы никого не любим. Любовь – это навык, который надо освоить. Как собака учится не гадить дома. Или как талант, который ты развиваешь или не развиваешь. Или мышца. Если ты не научился любить кровную родню, ты никогда не полюбишь по-настоящему. Никогда и никого.

Боуди Карлайл: Когда миссис Кейси деревянной ложкой положила первое яйцо в краску, мы впервые за весь день увидели секретные картинки друг друга.

Она опустила мое яйцо в кастрюлю с вареной краснокочанной капустой, которая воняла уксусом и газами, а достала его голубым. Как небо. Если не считать тех мест, где воском были нарисованы яблоня с яблоками, дом, облачко и солнце на небе. Мой дом, куда я хотел вернуться до того, как придет мистер Кейси.

Свое яйцо миссис Кейси положила в кастрюлю с вареной свеклой и достала красным. Как кровь. Если не считать восковой росписи, сложной, как паутина или кружевной тюль. Только это не тюль, а какие-то слова. Красивые, как стихи в «валентинках». Слишком красивые, чтобы читать.

Мать Рэнта берет в ложку его яйцо и спрашивает:

– В какой цвет?

– В зеленый, – говорит Рэнт.

– В зеленый так в зеленый, – говорит она и кладет яйцо в кастрюлю с разбухшим скользким шпинатом.

Когда миссис Кейси достает яйцо из кастрюли, оно какое-то полосатое. Расчерчено на квадратики.

Рэнт трогает яйцо пальцем. Потом еще раз. Берет с ложки. Ухватив его с одного конца, опускает другой в кастрюлю с вареным луком. В желтую краску.

Рэнт поднимает желто-зеленое яйцо в полоску. Белые восковые линии похожи на линии на школьном глобусе.

– Красивый ананас, – говорит миссис Кейси.

– Это не ананас, – поправляет ее Рэнт.

Наполовину зеленое, наполовину желтое, расчерченное на квадратики. Рэнт поднимает его, зажав пальцами, и говорит:

– Это осколочная граната МК-2.

Начинена, говорит, гранулированным тротилом. Дальность броска – до ста футов. Радиус рассеивания осколков – тридцать три фута. Чугунный корпус с бороздами для улучшения дробления при разрыве. Радиус убойного действия – семь футов.

Рэнт кладет «гранату» на кухонное полотенце, где сушатся яйца, мое – синее, его мамы – красное. И говорит:

– Давайте таких побольше наделаем!

Эхо Лоуренс (R автосалочница): По рассказам Рэнта, сад безраздельно принадлежал его матери. Газон – отцу. Айрин узнавала время по цветам. После крокусов – тюльпаны, незабудки, ноготки, львиный зев, розы, красоднев, рудбекия и подсолнух. После шпината – редис, салат и ранняя морковь. Для Честера Кейси одна неделя – это время между стрижками газона. Один час – пора передвигать разбрызгиватель. Мы все живем по разным часам и календарям.

Однажды на Пасху, рассказывал Рэнт, его мать спрятала яйца в тюльпанах и розовых кустах. Дала ему корзинку и говорит:

– Счастливой охоты, Бадди!

У Рэнта на руке до сих пор остался шрам, где паук его укусил.

Боуди Карлайл: Утром на Пасху Рэнт сует руку под какой-то цветок или куст и отдергивает. Его глаза – чпок! – выпучиваются: на руке сидит паук. Рэнт сшибает его, но кожа уже покраснела. Вены потемнели, набухли, укус жжет и дергает.

Рэнт с плачем бежит на кухню жаловаться. Пальцы уже распухли и затвердели, рука как бейсбольная перчатка.

Мистер Кейси бросает взгляд на сына: одна рука толстая и красная, в другой болтается розовая пасхальная корзинка, щеки все мокрые. И говорит:

– Замолкни!

Шот Даньян (R автосалочник): Рэнт очень хорошо помнил, как по дороге в церковь умерла его бабушка Эстер. Как ее зубные протезы прикусили язык.

Боуди Карлайл: А миссис Кейси – та в ванной наводит марафет.

Мистер Кейси шлепает Рэнта по заду, обтянутому лучшими воскресными брюками, и говорит не приходить домой, пока не найдет все яйца.

Рэнт все мотает распухшей рукой, хнычет, что это «черная вдова», что он сейчас умрет. Плачет, больно, мол.

Отец разворачивает его за плечи и выталкивает во двор.

– Когда принесешь все яйца, позовем тебе врача! – Мистер Кейси закрывает перед ним сетчатую дверь и добавляет: – Если поторопишься, может, руку не отрежут!

Шериф Бэкон Карлайл: Рэнт всегда говорил: надо уезжать, выбираться отсюда и искать себе новую семью. Но я думаю, это невозможно. Если не можешь принять родных со всеми их недостатками, ни один чужой тебя не устроит. Рэнт научился только бросать семью.

Боуди Карлайл: Рэнт весь нарядный: галстук-бабочка, белая рубашка, черные лакированные туфли, поясок.

Обычная, даже скучная охота за пасхальными яйцами превратилась в гонки со смертью. Детские ручонки раздвигают цветы, ломают стебли. Ноги топчут петунии. Давят зеленую бахрому моркови. Рэнт чувствует, как с каждым стуком сердца яд из руки перекачивается ближе к мозгу. Боль от укуса почти пропала, онемела кисть, потом и вся рука.

Мать выходит на улицу и видит, как Рэнт сопит, уткнувшись носом в компостную кучу, в которую превратил ее сад. На лице – паутина из слез и грязи.

Эхо Лоуренс: Так его и оставили. Сели в машину и поехали на пасхальную службу.

Опять тот же миг. Конец того, что хотелось бы продлить навечно.

Боуди Карлайл: Рэнт так и не нашел остальных яиц. Родители приезжают домой, а он показывает им те три, что уже были в корзинке. И все. За весь день – три яйца и паучий укус. Зато рука съежилась до нормального размера.

Из-за этого самого паука, из-за этой «черной вдовы», Рэнт подсел на яд.

Даже сама миссис Кейси, которая долго бродила среди своих помятых и вырванных цветов, не нашла ни единого яйца. В это лето ее саду пришел безвременный конец. А через неделю – газону мистера Кейси.

Эхо Лоуренс: Вот смотрите. Рэнт рассказал мне, что нашел все яйца и сложил в коробку, которую спрятал в каком-то сарае. Каждую неделю он тайком приносил два-три яйца и прятал в какой-нибудь ямке, как раз перед тем, как его отец собирался стричь газон. А яйца уже стали черными, противными и тухлыми до невозможности.

Когда его отец натыкался на такое яйцо газонокосилкой, взрывалась бомба и все заливала вонью. Лезвия косилки, траву, ботинки и штаны отца. Разрисованные гранаты Рэнта стали минами. Газон и сад – зонами поражения. Рэнт говорил, у них во дворе выросли настоящие джунгли. Все стены в черных вонючих брызгах, а трава такая высокая, что веранды не видно, будто в доме никто не живет.

Боуди Карлайл: Часть яиц он покрасил в серый с красной полоской, как гранаты ABC-M7A2 со слезоточивым газом, а остальные – в салатовый с белым верхом, как дымовые AN-M8.

Миссис Кейси перелила всю краску в бутылки. Алые и желтые, синие и зеленые бутылки – вот все, что осталось от ее сада. Чтобы краска не выцвела на солнце, миссис Кейси спрятала ее подальше в шкафчик над холодильником.

Весь год Рэнт воровал разноцветную краску. До самого Рождества он выуживал из грязного белья отцовские трусы и капал туда пипеткой чуть-чуть желтого.

Каждый раз, помочась сидя, мистер Кейси мотал членом, чтобы стряхнуть последнюю каплю. Даже промокал бумажкой. Но каждую неделю у него в трусах появлялись желтые пятна. Когда Рэнт перешел на красный, его отец чуть не умер от страха.