Вкусно – Кусь или Попаданка с пирогами (СИ) - "Тиро Томое" - Страница 32

­— Суров.

­— А то. – дон Николо подкрутил усы и закончил, ­— наш Алэрико называет себя вольным каменщиком и ни один материковый сыч подступиться к нему не могёт! Так-то, светлая дона.

­— Интересный человек, ­— пробормотала я больше для себя, ­— ну, пойду, пожалуй.

­— Иди, иди, дона. Благая Энаки тебе в помощь.

Буркнув «спасибо», я решительно направилась к дому каменщика. Что-то страшно мне стало от сурового описания Алэрико. Вдруг он и меня погонит от своей мастерской? И буду я бежать, сверкая пятками.

Еще и напутствие дона Николо как-то не взбодрило. Что ж, Благая Энаки мне в помощь, хоть я и не знаю, кто это такая.

Возле тяжелых ворот мастерской Алэрико решительность от меня трусливо сбежала.

Я потопталась, а потом аккуратно приоткрыла воротину и вошла внутрь.

В глубине двора высился каменный дом в два этажа.

На первом явно располагалась мастерская. Из распахнутых деревянных дверей, в которые мог поместиться небольшой слон, неслись громкие звуки. Что-то стучало и громыхало.

Второй этаж разительно отличался. По каменным стенам вилась мозаика, которая складывалась в изящный цветочный рисунок. В чистеньких окнах виднелись кружевные занавесочки и горшки с цветами. Немного не вязались они с той суровостью хозяина, которую так детально описывал дон Николо.

Двор от ворот до дверей в мастерскую был выложен разноцветной каменной плиткой. Сначала мне показалось, что рисунок хаотичен и ни к чему не приводит, но присмотревшись, я изменила своё мнение. Цветные плитки, сбегаясь к центру двора, рисовали изображение лилии.

Я залюбовалась и заходила по двору кругами, старательно обходя ровные стопки плиток, сложенных по обеим сторонам двора.

­— Я то же такое хочу! – громко восхитилась я, оказавшись ровно на лилии в центре двора.

­— Так за чем дело стало, светлая дона? Заказывай…

Громкий, тяжёлый бас вернул меня на землю. Я вздрогнула и обернулась.

На пороге мастерской, практически упираясь головой в притолоку дверного проёма, стоял здоровенный мужчина и вытирался полотенцем, которое выглядело в его руках как малюсенькая салфетка.

Он легко, как танцовщик, двинулся ко мне, поигрывая крепкими мускулами. Через секунду Алэрико уже был рядом и я смогла рассмотреть его.

Золотистые волосы, необычного медвяного оттенка, стянуты на затылке в хвост, но одна прядь выбивается и всё время норовит упасть на льдистые голубые глаза. Руки, перевитые жилами и вздувшимися ручейками вен. Крепкий торс, по которому стекают струйки пота от работы и жара солнечного дня, прикрыт толстым кожаным фартуком, спускающимся до самых колен. Плотные штаны прикрывают сильные ноги. Тяжёлые ботинки защищают от града осколков, которые неизбежны при работе с камнем.

Чтобы заглянуть дону Алэрико в глаза мне пришлось до хруста запрокинуть голову, и всё равно, росту недоставало.

Я приподнялась на носочки, чтобы казаться выше, и пискнула:

­— Здрасьте…

­— И тебе добрый день, светлая дона, ­— пробасил Алэрико и навис надо мной.

Я пискнула и отступила на шаг назад. От Алэрико веяло прохладой и мощью, как от скалы в летний полдень.

­— Я хотела… ­— получилось хрипло и тихо. Да что со мной такое? Запугал меня дон Николо, а я теперь трясусь как осиновый лист. Я собралась, откашлялась и уверена произнесла. – Дон Алэрико, меня зовут Светлана, я хочу сделать вам большой заказ.

Так-то лучше, голос зазвучал привычно – чётко, уверенно, но без наглости.

Каменщик склонил голову на бок, как собака, разглядывая меня. Ухмыльнулся краем рта, и ответил:

­— Что хочешь-то?

Слова Алэрико не просто вылетали изо рта, а как будто, падали тяжёлыми булыжниками вниз.

Дуп –слово, бум – другое.

­— Много чего, ­— я порылась в недрах сумки, вытащила блокнот и ручку. Огляделась в поисках какого-нибудь стола, но наткнулась только на не очень высокую стопку каменных плит. – О, как раз годится. Пройдёмте, дон Алэрико.

Я подошла к плиткам, умастила блокнот, раскрыв его на чистом листке, и принялась рисовать. Дон Алэрико бесшумно подошёл следом за мной и заинтересованно уставился на моё кривое творчество.

Подробно объясняя, что я хочу и как вижу площадку, где будет стоять печь и почему место нужно дополнительно укрепить, я краем глаза следила за каменщиком. Он внимательно слушал мои слова, но при этом не проронил ни слова. Только время от времени вскидывал голову, убирая настырную прядь, лезущую в глаза.

Понимая, что не дождусь никакой реакции от этого булыжника, я перестала следить за ним и, всё больше увлекаясь, приняла расписывать, масштаб работы. Я уже не ограничивалась только площадкой под пекарню, а разошлась по всему сад. Мне до безумия захотелось выложить все старые дорожки заново, а кое-где проложить новые. Захлёбываясь от восторга и совсем забыв про время, я грезила узорами, рисунками из каменных плиток, показывала ладонями высоту бордюров и ширину дорожек.

Опомнившись, я развернула блокнот к каменщику и спросила:

­— Приметесь за работу?

Алэрико бросил последний взгляд на мой рисунок, снова криво усмехнулся и, так и не произнеся ни слова, развернулся и неспешно вернулся в мастерскую.

­— Это чего сейчас было, ­— растерянно пробормотала я себе под нос, рассматривая пустой двор, ­— это он меня сейчас послал далеко и надолго или что? А зачем я тут полчаса распиналась?

Подождав пару минут, я сложила блокнот и сунула его в сумку.

Меня душила досада напополам с обидой. Я ему, что клоун? Развлечения ради пришла? Суровый! Хам невоспитанный, вот кто он.

Я повесила сумку на плечо, сердито фыркнула, и решительно пересекла двор.

Я покажу этому хаму как пристало обращаться с женщиной. Я ему устрою сейчас, и не посмотрю, что он в два раза больше меня. Будет ещё бежать, звеня бубенцами!

­— Дон Алэрико, ­— я шагнула в мастерскую и на секунду ослепла.

После яркого, залитого солнцем двора, полумрак мастерской воспринимался как тёмная ночь. Я прикрыла глаза, подождала пару секунд и снова открыла. Ко мне снова вернулась способность видеть. Я осмотрелась, и увидела, что дон Алэрико стоит возле груды каких-то камней и что-то сосредоточенно рассматривает. Он наклонился, взял в руки два разных осколка и снова задумался.

­— Дон Алэрико, ­— я направилась к каменщику, желая выразить весь свой протест.

­— Смотри, дона, ­— каменщик протянул мне осколок, который держал в правой руке, ­— вот такой плиткой можно вымостить и площадку, и дорожки в твоём саду. Этот камень пористый, но крепкий. Сквозь него вода сходить будет. И прямо в землю. Такая дорожка всегда сухой останется.

Что? Так он взялся за мой заказ!

Божечки-кошечки, а я хотела начистить ему морду лица и оскорбить всячески!

Как всегда, эмоции прут впереди разума. Ничему ты не учишься, дорогая Светочка, хотя сама себе обещала не наступать на старые грабли.

Я взяла из рук дона Алэрико камень. Он был тёплый и лёгкий, а если присмотреться, то в нём виднелись мелкие дырочки, как на пемзе, которой пятки чистят.

­— А этот камень, ­— мастер протянул второй осколок, ­— в основу под печь сложим. Он крепкий. С ним тяжело работать, но для тебя, светлая дона, я постараюсь.

­— Благодарю, дон Алэрико. А почему ради меня? – щеки заполыхали огнём от чего-то. Хорошо, что тут полумрак и не так заметно.

­— От того, светлая дона, ­— пробасил дон Алэрико, ­— что люблю я, когда человек душой за своё дело болеет. Ради такого и потрудиться не жалко. Жди меня сегодня к вечеру. Приду замеры делать.

Глава 20

После визита к Алэрико, встреча с гончарами прошла без сучка и задоринки.

Точнее – с одним гончаром.

Наконец, хоть кто-то из мастеровых не устраивал истерик и не ронял скупые, твёрдые, как булыжник, слова.

Выбирала я гончара по остаточному принципу.

Беглый осмотр ряда мастерских дал мне простой выбор. В первую очередь я отмела тех гончаров, кто изготавливал посудную мелочь. Сюда я отнесла мелкие кувшины, тарелки и прочие чашки – плошки.