Путь Восходящего Солнца (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 7

— Брось эти ужимки! — истерично взвизгивает она.

Я молча разворачиваю свёрток, и на стол россыпью падают сухофрукты. Незнакомка протяжно вздыхает и всё же сдаётся.

— Простите меня, господин…

— Кай, — представляюсь выдуманным именем своего нового облика.

— Господин Кай, — она вздыхает и тянется рукой к еде. — Я — Альва.

Ободряюще киваю. Женщина сгребает горсть сухофруктов и торопливо относит в комнату к сыну. Через несколько минут выходит, сжимая в ладони несколько кусочков, и торопливо жуёт, настороженно глядя в мою сторону.

Наконец, она начинает говорить.

Уже с первых слов становится ясно, что и здесь всё давно изменилось. Мы с Ферроном словно выходцы из двух разных миров. Очень похожих, даже божество одно, но жизнь вокруг совершенно иная. Не та, о которой мне постоянно рассказывает учитель.

В их деревню совсем недавно наведывались члены секты и забрали ещё несколько молодых мужчин. Говорят, те обладали способностями к постижению Пути. Совсем слабыми, но всё же их забрали. Силой. Как и её мужа.

— А как та секта называется? — спрашиваю я, надеясь, что хотя бы здесь чутьё подведёт меня.

— Хм, господин Кай, — женщина набирает ещё жменю сухофруктов и отправляет в рот. — Мы живём очень далеко от неё. В самой глуши. Я даже сказать вам не могу. Может, кто-то другой из жителей знает…

— Может быть. Только вы тут все не очень общительны, и теперь я понимаю почему.

Она рассказывает, что в горах главный источник пропитания — охота на горных козлов. Мелкие поселения держатся только за счёт этого, но сектантам плевать. Они забирают в основном мужчин — последних кормильцев. Так и умирают маленькие деревеньки.

Однако уводят не только мужчин, но и женщин, правда, гораздо реже. Альва предполагает, что для удовлетворения сектантов в женской ласке. Ей удаётся выразиться намёками, но я прекрасно понимаю, о чём идёт речь.

— Почему вы не обратитесь за защитой к наместнику? Почему не отправитесь в город побольше? Я не местный, но карту гор видел. У вас есть несколько крупных городов.

— Эх, господин… Мне да с маленьким ребёнком… Я уж лучше тут помру на родной земле. В городах есть надежда лишь для знатных и тех, у кого есть деньги, — вздыхает она. — С мужчиной я, может, ещё и смогла бы выжить, но самой… это верное самоубийство.

Да уж, как будто здесь она сможет выжить.

— А наместник… думаете, он не знает, что из нас последние соки выжимают? — продолжает Альва. — Главное — лишь бы налоги исправно шли, на остальное ему плевать.

За такие разговоры в городе её бы заклеймили смутьянкой. Как же нужно довести простых людей, чтобы они позабыли страх и открыто выражали то, что у всех на уме.

Я уже начинаю думать, чем смогу помочь этим бедолагам. Выдав Альве ещё один паёк, только уже с мясом, прошусь на ночёвку.

На следующий день я на время покидаю деревушку. Моей еды на всех не хватит, а значит, пора поохотиться на местную живность. Посмотрим, что за козлы здесь обитают.

Быстрым шагом я поднимаюсь в горы. Тело на ступени Богомола исправно переносит любые нагрузки и готово шагать от рассвета до заката без продыху и остановки. Воздух здесь разреженный, поэтому лёгким приходится постараться, чтобы насытить тело.

Ветер здесь ещё сильнее, и кажется, что снег никогда не перестанет падать. Живность обитает на большой высоте, а на склонах раскинулись деревья необычайной красоты. Высокие сосны с белоснежными стволами и иглами сливаются с окружающей местностью. В тени их крон растёт морозная трава. Я читал о ней в книгах Феррона, но теперь вижу её воочию. Длинные тонкие, похожие на сосульки побеги окутывают подножья деревьев.

Моё любование местными красотами прерывает недовольное меканье. Я ищу источник звука в зарослях ледяной травы. Круша побеги, ко мне выходит козёл. Это дикое животное в холке доходит мне до плеча. Отщипнув ледяной травы, он начинает громко визжать. Крик разносится по окрестностям, и со склонов горы срывается снежное одеяло, прокатываясь лавиной вниз. Через ледяной покров ко мне выходит небольшое стадо в двадцать голов. Они что, собрались защищать своё пастбище?

Я прикидываю, на сколько их мяса хватит жителям деревни. Козлы выстраиваются под деревьями, не торопясь нападать. Запугиваете? Не смешите меня. Видел монстров и пострашнее, и посильнее. Только почти все они были людьми…

Кидаюсь в атаку первым, и горные обитатели, не такие враждебные, как хотят казаться, ощутив мою высвобождающуюся ауру, бросаются врассыпную.

Начинается моя охота.

К вечеру возле отдалённой горной деревушки всё же собираются остатки мужчин. Несмотря на разбушевавшуюся вьюгу, они решают починить ворота. Понятное дело, что от сектантов это не спасёт, но хотя бы от грабителей и горных хищников. Многие жители деревень, стоящих на грани гибели, взялись за это дурное ремесло, убивая своих же сородичей.

Пока мужчины помоложе пытаются поднять вырытую из снега створку к воротам, выходит сухонький старичок, опираясь на добротную палку из ледяной ели.

— Староста Аго, — замечает один из работников. — Зачем вы выбрались в такую вьюгу? В ваши годы нужно беречь здоровье.

— Эх, Фор, вся деревня благодарит тебя за помощь — чуть кланяется староста — Плотнику твоего мастерства давно пора перебраться в город. А за меня не беспокойся, — он хохочет. — Чего беречь то, чего нет? Разве мне долго осталось? Вы ещё молодые, а с такой жратвой, как в наших мисках, я долго не протяну.

Остальные мужчины останавливаются, слушая старосту. Некоторые внутренне даже думают, что их старания напрасны. Может, для всех будет лучше, если ночью в деревню заберётся снежный барс, и бедняги-жители сами станут кормом.

— Мы должны держаться вместе, — отвечает густобровый плотник, косматый, словно леший. — Не говорите так. Мы справимся!

Его лицо украшает такая же густая, как его брови, борода, уже облепленная сосульками от морозного ветра.

— Кстати, труженики, вы не знаете, кто к Альме вчера заходил? — обращается ко всем староста.

Мужчины переглядываются, шепчутся. Слух уже пробежал по всей деревушке. Многие даже видели чужака, но так до сих пор и не осмелились сходить проверить покойницу после того, как он покинул деревню. Все напуганы, да и надоело им смотреть на трупы своих односельчан. А то, что она мертва, дело верное. Когда в деревню заходят посторонние, иначе не бывает.

— Нет, — качает головой Фор. — Как закончим с воротами, сам загляну к ней, — вызывается он. — Боги… Надеюсь, она и малыш Милио живы.

Он говорит, сам едва веря в эти слова.

Внезапно сквозь вьюгу прорывается недовольный голос козла. Эти животные редко спускаются вниз, пируя в ледяных лесах у вершин гор, тогда почему один из них забрёл сюда?

Мужчины отступают в деревню, прячась за стены и боязливо выглядывая наружу. Лишь староста, кряхтя, опускается прямо в сугроб. Снег, спрессованный от постоянных снегопадов, даже форму не теряет, так что старик Аго сидит, словно на морозном стуле.

Сначала из вьюги показывается горный козёл, выше человеческого роста. Исполинский, даже среди сородичей, вожак стаи, махая головой, недовольно визжит и, кажется, что-то тащит за собой. Гордое могучее животное превратилось во вьючное. Кто его запряг в телегу? Как⁈

Горный козёл проходит сквозь поломанные ворота, и влекомая им телега останавливается рядом со старостой. Она словно сделана из свежей древесины, только откуда в их краях взялись такие породы дерева? Внутри неё лежит порядком замёрзшее, грубо порубленное мясо, что заставляет старика широко распахнуть глаза.

К нему, кряхтя не хуже его самого, спрыгивает грузный, но крепкий мужчина.

— Бегать, как вчера, не будете? — беззлобно ворчит толстяк. — Я — Кай, хотел бы с вашим старшим поговорить. Есть тут кто за деревню отвечает?

Сам Аго не видел вчерашнего гостя, однако слышал, как его описывали. И этот Кай явно тот самый человек.

— Я — староста, — откашлявшись, отвечает дедок, уперевшись палкой в снег.