Нежное укрощение ярости (СИ) - "Лули Тан Цу" - Страница 2

Когда я вышла из раздевалки, ухмылочка сползла с лица дивы Любы, и в глазах заблестели злые колючие огоньки.

— Годится? — спросила я.

— Годится, — прошипела Люба сквозь зубы, не отрываясь от моей груди.

Я отправилась в мастерскую.

Дети стояли на ушах. Шум, галдёж — последний день Помпеи не меньше.

— Здравствуйте, Маргарита Алексеевна, — раздалось сразу отовсюду.

Никогда не привыкну к этому — Алексеевна. Мне, двадцатилетней ведущей творческой детской группы и студентке педагогического института, Алексеевной быть пока не хочется. Даже в глазах детей. Это новая группа, только третье занятие, они ещё не привыкли, но совсем скоро приучатся звать меня Марго.

— Марго, дети. Марго. Давайте ещё раз.

— Здравствуйте, Марго, — раздалось щебетанье.

Я улыбнулась и поняла, что кошмар сегодняшнего утра больше не властен надо мной. По крайней мере пока я здесь с этими ангелочками. Меня всегда успокаивали их мелодичные детские голоса, все эти глазки, в которых эмоции на виду, которые не могут скрыть ни страха, ни лжи, ни радости, ни печали.

Здесь я на своем месте. Было у меня ещё вчера и другое место, где я чувствовала себя… нет, не так — где я обманывала себя придуманным, как теперь оказалось, счастьем.

Он специально оставил смартфон на кухне сегодня утром, не поставив его на блокировку, когда пошёл в душ. Постарался. Мало того, что не заблокировал, так ещё и приложение для знакомств оставил открытым. Тайминг блокировки экрана выставил на полчаса, чтобы наверняка. Откуда такая жестокость? Что за безжалостный расчёт?

Я ждала, когда тостер выплюнет поджаренный хлеб и старалась не глядеть на экран его смартфона. Никогда бы в голову мне не пришло лезть в его личное пространство, но здесь я чувствовала, что меня будто приглашают. Приглашают с каким-то умыслом, и я поддалась.

Лучше бы я этого не делала!

Лайки и сердечки, огоньки и аплодисменты — и все под бесконечными силиконовыми сиськами, накаченными филеями, чуть ли вывернутыми наизнанку губами, подправленными носами.

Я не верила, что мой Игорь может восторгаться всем этим пластиковым великолепием. Но он не только восторгался. Он вступал в длинные переписки. Я заглянула в его мессенджеры. Парад расфуфыренных куриц продолжался и там.

Только в мессенджерах они уже не стесняли себя нижним бельем, неспособным сдержать их выдающиеся во все стороны округлости.

То есть он что, залипал вот так в приложении, а потом ложился в кровать и залезал на меня? Он хоть глаза держал открытыми или закрывал, чтобы лучше представлять своих перекроенных пластикой девиц?

И не просто любовался ими. Он писал им такое, что я даже вспоминать не хочу. И ведь эта скотина совсем не заморачивался, он и меня называл точно такими же уменьшительно-ласкательными, как и этих девиц.

Руки мои дрожали. В висках пульсировало. Я не могла надышаться. Из квартиры будто выкачали весь воздух. Я вспомнила, что он почти никогда не называл меня по имени в последнее время. Наверное, потому что не хотел проколоться и случайно назвать чужим именем. Но если не хотел проколоться, зачем сейчас все выставил напоказ?

Я чувствовала себя даже не преданной. Это было больше, чем предательство. Какая-то такая подлость, которой я даже название не могу придумать. Дура!

Я смотрела и в первые минуты даже пыталась придумать ему оправдание. Словно не верила, что это происходит на самом деле и это не какая-то злая шутка. Но все мои бессознательные попытки обелить человека, которого люблю, разбились на осколки.

Пролистав сообщения в мессенджере на месяц назад, я прочитала: «Вчера было хорошо, Вика. Нужно повторить, видишь, я уже жду». И эта было не просто сообщение. Это была подпись к фотографии. А на фотографии его эрегированный член!

Я швырнула телефон на стол, и в этот момент Игорь вышел из ванной, обмотанный полотенцем на бёдрах.

Он глянул на телефон. На телефон! Не на меня. Словно хотел убедиться, что я все видела. И только потом уже посмотрел на меня. «Ну, что скажешь?», — читалось в его бесстыжих глазах.

Он встал в дверном проёме и скрестил руки на груди.

— В телефоне копалась? — спросил он так, словно сам не хотел того.

А я, глупая, чуть было не начала с извинений, но вовремя осеклась.

— Да уж, было на что посмотреть. Зачем, Игорь? Почему? Со мной что-то не так?

Он будто только этого вопроса и ждал.

— Что-то не так? Ты же улетевшая!

— Куда улетевшая? — мой вопрос был нелепым, но искренним.

— Вообще улетевшая. Думаешь, я хотел тебя обидеть? Нет! Я только хотел показать, что мне на самом деле нравится в женщинах. Это такой намёк, Марго. Почему ты не можешь быть такой? — он показал на телефон. — Что тебе мешает?

— Какой такой, Игорь? Ты посмотри, они же все одинаковые. Одну не отличить от другой. Словно клоны какие-то.

— Чушь! — фыркнул Игорь.

Он разнервничался и заходил по кухне туда-сюда.

— Это красиво. Я просто хочу, чтобы ты тоже выглядела красиво. Я намекал, но ты не слушаешь. Не вылезаешь из этих своих дурацких мешков-свитеров. Да мне бывает стыдно с тобой иногда по улице идти!

От этих слов что-то кольнуло в груди. В животе похолодело. Кажется, я забыла, как дышать. В голове разом образовалась какая-то пустота — ни одной мысли, словно я провалилась в холодную бездну.

— Игорь, стыдно? Тебе за меня стыдно?

Кажется, он понял, что переборщил и попытался погладить меня по голове, как паршивую бездомную собачонку.

Я дёрнулась в сторону и вскочила со стула.

— Я поняла. Тебе нужно, чтобы я выглядела как они. Чтобы я встала с ними в один ряд, и чтобы меня было ни отличить от остальных клонов! Я поняла.

— И перестала быть улетевшей. Прилети на землю уже, — добавил он.

— Что ты имеешь в виду? — я поставила руки в боки, изображая разъярённую кобру.

— Ты же нелепая, Марго! Все роняешь, спотыкаешься, забываешь, теряешь. Ну, невозможно! Мне иногда кажется, что не будь меня рядом, ты бы уже давно обо что-нибудь самоубилась. Летаешь в облаках. Улетевшая и есть!

Я не знала, что ему ответить. В этом Игорь был прав. Я действительно была какой-то безалаберной, будто неприспособленной для жизни на этой планете, где все вечно попадается под ноги, падает, опрокидывается и возникает не к месту и не вовремя.

— Я думала…

— Думала мне это нравится? — оборвал он меня. — Да как такое может нравится?

— Тогда почему ты все это время был со мной, Игорь? Если тебе стыдно за меня, если я такая для тебя неподходящая? Зачем тогда все это было? Зачем ты говорил, что любишь меня?

— Ну, не все в тебе мне не нравится, — он улыбнулся.

И ничего нелепее этой улыбки я в жизни не видела. Он как будто решил, что сейчас самоё время по его плану перейти к примирению. Такой, наверное, у него был план.

— Послушай, — продолжил Игорь. — Я всего лишь хотел показать тебе. — Он глянул на свой смартфон. — Показать, понимаешь, в какую сторону тебе нужно меняться, если хочешь, чтобы у нас и дальше все было хорошо.

— Ты не сказал, что тебя все-таки со мной держало, — настояла я.

— Секс, Марго. Секс хорош. Когда ты без одежды, ты почти как они.

— Почти!? — заорала я.

— Ты понимаешь, о чем я.

— О, да! Понимаю, я прекрасно тебя понимаю. Хорошо, показать хотел. А когда ты трахал эту твою Вику и член ей в мессенджер отправлял, что показать хотел?

Игорь стушевался, но тут же нашёлся:

— А как ты думала? Я говорил тебе, что нужно уже как-то приземлиться. Вот скажи, что тебя вообще интересует, кроме этих твоих бестолковых детей в студии и всей этой чепухи, которой ты занимаешься? Даже в нормальный вуз не пошла, а педагогический, прошлый век! Со своими баллами по ЕГЭ могла бы выбрать что-то действительно стоящее.

Под чепухой, он, конечно, имел в виду часы, проведённые за мольбертом, минуты, посвящённые медитации, вечерам, отданным книгам.