Столпы Земли - Фоллетт Кен - Страница 18
- Предыдущая
- 18/282
- Следующая
– Но ведь он умрет, – пролепетала Марта.
– Да, – сказал Том, едва справляясь со своим голосом. – Что бы мы ни сделали, он все равно умрет.
Он собрал пожитки и, положив их в котелок, привязал его за спиной, как это делала Агнес.
– Пойдем.
Марта расплакалась. Лицо Альфреда побелело. Они двинулись вниз по дороге в сером свете холодного утра. Постепенно безудержный плач малютки растаял позади.
Не стоило оставаться около могилы, ибо дети бы там ни за что не заснули, а от ночного бдения проку мало. И, кроме того, сейчас им лучше было подвигаться.
Том шел быстрым шагом. Теперь его мысли были свободны, и он больше не мог их контролировать. И делать ничего не надо – только идти вперед: никакой работы, никаких хлопот, даже смотреть-то не на что, если не считать мрачного леса да мечущихся в свете факела теней. Он будет думать об Агнес, и память уведет его в прошлое, и он улыбнется сам себе и станет рассказывать ей о своих воспоминаниях, а затем мысль о том, что ее больше нет, пронзит его физической болью. Он был в полной растерянности, словно случилось что-то абсолютно непостижимое, хотя, конечно, в ее возрасте женщины нередко умирали от родов, оставляя своих мужей вдовцами. Но такая потеря – будто тяжелая травма. Люди, потерявшие пальцы на одной ноге, поначалу постоянно спотыкаются, пока снова не научатся ходить. Вот и у Тома было чувство, словно у него отняли часть его существа, и он не мог отделаться от ощущения, что утрата эта невосполнима.
Он попробовал не думать о ней, но мысли упрямо возвращались к предсмертному образу Агнес. Казалось невероятным, что всего несколько часов назад она была жива и вот теперь ее уже нет рядом с ними. Он все не мог забыть ее измученное родами лицо и гордую улыбку за своего новорожденного сына. Он вспомнил ее последние слова: «Надеюсь, ты еще построишь свой храм» и затем: «Построй красивый-красивый собор для меня». Она говорила так, будто знала, что умрет.
Он шел вперед, но все чаще задумывался об оставленном на свежей могиле завернутом в плащ младенце. Возможно, он все еще был жив, если только его не почуяла лисица. Однако скоро умрет. Покричит немного, а потом закроет глазки, и, пока будет спать, замерзая, жизнь его угаснет.
Если только его не почуяла лисица.
Том ничего не мог сделать для несчастного ребенка. Чтобы выжить, ему нужно было молоко, но взять его негде: ни деревни, в которой можно было бы поискать кормилицу, ни коровы или козы, молоко которых могло бы заменить материнское. А у Тома, кроме репы, ничего не было.
Рассвело. Все больше и больше Том осознавал ужас совершенного им поступка. Да, он знал множество случаев, когда обедневшие крестьяне умерщвляли своих детей, и священники порой закрывали на это глаза, но Том был не из тех людей. Он обязан был взять малыша на руки и нести его, пока тот не умрет, а потом похоронить.
Пусть в этом не было смысла, но все равно он должен был поступить именно так.
Он внезапно остановился.
Дети тоже остановились и выжидающе смотрели на отца. После того что случилось, они были готовы ко всему.
– Я не должен был оставлять ребенка, – сказал Том.
– Но нам нечем его кормить. Он обречен, – заметил Альфред.
– Давай вернемся, – предложила Марта.
Том все еще колебался. Пойти назад значило признать, что совершил грех, бросив новорожденного.
Но ведь это так и есть – он совершил грех.
– Хорошо. Возвращаемся.
Теперь те опасности, которые он лишь воображал, стали казаться ему вполне реальными. Наверняка лиса уже учуяла ребенка и утащила его в свое логово. Или даже волк. И дикие кабаны могли наделать беды, хотя они и не едят мясо. А совы? Унести его они не смогут, а вот выклевать глаза...
Он пошел быстрее, чувствуя, как кружится от голода и усталости голова. Чтобы не отстать, Марта вынуждена была бежать, но она не жаловалась.
Он содрогался от страха, представляя себе картину, которую, возможно, увидит, подойдя к могиле. Ведь беспощадные хищники каким-то чутьем угадывают, когда живое существо беззащитно.
Потеряв ощущение времени, Том не знал, как далеко они ушли. Лес казался совершенно незнакомым. Он с тревогой озирался вокруг, пытаясь найти то место, где была могила. Костер, должно быть, еще не погас – он так ярко горел... Том метался среди деревьев, ища знакомые листья каштана. Дорога повернула в сторону. Он не помнил этого поворота и, теряя надежду, подумал, что они уже прошли могилу, не заметив ее. Но тут он увидел впереди оранжевый отблеск.
Его сердце дрогнуло. Он ускорил шаг и прищурился, вглядываясь в глубь леса. Да, это был костер. Он побежал. Марта заплакала, подумав, что отец убегает от нее. Том обернулся и крикнул: «Туда!» Дети со всех ног бросились вдогонку.
Он добежал до старого каштана. Сердце в груди колотилось как бешеное. Дрова в костре весело трещали. На том месте, где рожала Агнес, осталось окровавленное пятно. Вот и могила, чуть заметный холмик свеженасыпанной земли, под которой она теперь лежит. А на могиле – пусто.
В смятении Том озирался по сторонам. От ребенка не осталось и следа. Слезы отчаяния подступили к глазам. Даже половинка плаща, в которую был завернут младенец, и та исчезла. Однако могила не тронута, и не видно ни следов зверей, ни крови, ничего, что указывало бы на то, что младенец унесен...
У Тома потемнело в глазах. Он был уже не в состоянии думать и знал только, что совершил страшный грех, бросив еще живого ребенка, и не будет ему покоя, пока он его не отыщет. Возможно, малыш еще не умер и лежит где-нибудь... где-нибудь совсем рядом. Он решил искать, кругами прочесывая лес.
– Ты куда? – спросил Альфред.
– Мы должны найти его, – ответил Том, даже не оглянувшись. Он обошел поляну, заглядывая под каждый куст, по-прежнему чувствуя слабость и головокружение, но так ничего и не обнаружил, ни малейшего намека на то, в каком направлении волк мог утащить свою добычу. Теперь он не сомневался, что это был волк. Вероятно, логово было неподалеку.
– Надо искать, – сказал он детям.
Они двигались по кругу, продираясь через кусты и все дальше и дальше удаляясь от костра. Том начал было терять терпение, но усилием воли заставил себя сосредоточиться на одной мысли: главное – отыскать ребенка. Он уже не чувствовал горя и был исполнен только яростной, неудержимой решимости найти брошенного младенца, где-то в глубине сознания его мучила страшная мысль, что во всем случившемся виноват был именно он. Том шел напролом, обшаривая глазами землю и то и дело останавливаясь в надежде услышать монотонный плач новорожденного, но лес был безмолвен.
Он не замечал времени. Постоянно увеличивающиеся круги время от времени снова выводили его на дорогу, и ему казалось, что последний раз они пересекли ее давным-давно. Он все не мог понять, почему они никак не наткнутся на сторожку лесника. В голову пришла мысль, что они заблудились и уже ходят не вокруг могилы, а просто наобум бродят по лесу. Впрочем, какая разница? Ведь они продолжают искать.
– Отец, – окликнул его Альфред.
Том оглянулся, раздраженный, что ему не дают сосредоточиться. Альфред нес Марту, которая уже крепко заснула.
– Чего тебе?
– Можно мы отдохнем?
Том колебался. Он не хотел останавливаться, но Альфред, казалось, вот-вот упадет.
– Ладно, – неохотно согласился Том. – Только не долго.
Они стояли на пригорке. Возможно, внизу течет речка. Хотелось пить. Он взял у Альфреда Марту и стал спускаться, покачивая ее на руках. Как он и предполагал, они нашли маленький чистый ручей, по краям которого образовалась корочка льда. Том опустил Марту на землю. Она не проснулась. Сын и отец, встав на колени, принялись черпать пригоршнями холодную воду.
Альфред лег рядом с Мартой и закрыл глаза. Том огляделся. Они находились на поляне, покрытой опавшими листьями. Вокруг росли невысокие крепкие дубы. Их голые ветви сплетались в вышине. Том пересек поляну, намереваясь продолжить там поиски, но едва он достиг ее края, как ноги его подкосились, и он сел, не в силах больше двинуться.
- Предыдущая
- 18/282
- Следующая
