Проклятьем заклейменный (СИ) - Батаев Владимир Петрович - Страница 5

— Нет уж, госпожой тебе со мной точно не быть, — фыркнул я. — А имя забыл.

— Вот ты… — девушка прямо буквально заскрипела зубами, я это услышал. Зря она так, потом к стоматологам бегать замучается. — Изольда я!

Блин, где справедливость⁈ Почему она — Изольда, а я — Демьян⁈ Я-то думал тут у всех старорусски-посконные имена. Ан нет, кажись, это только мне маменька с папенькой так подсуропили… Тьфу, да что ж я сам на такую древнюю манеру речи скатываюсь даже в мыслях-то?

— Рукой тоже повтирает пыльцу немного. — Докторша снова проигнорировала наши пререкания. — И лицом, чтобы убрать синяк. И… Где ещё есть синяки и при этом нежная кожа.

Вяземская уже алела, как маков цвет. И не только лицом, шея тоже покраснела. Может и ниже, но там уже начинался ворот ночнушки, да к тому же девчонка прикрыла руками грудь.

Грудь, которой будет тереться о мой торс. Чтобы убрать синяки от моих пальцев и потом не расходовать пыльцу зазря… Хотя это под вопросом. Может, женщины это выдумали для того, чтоб магический лечебный эффект от пыльцы им таким образом подтяжку груди делал. Хотя в девятнадцать Изольде это точно пока без надобности.

— Или, если госпожа Вяземская не желает, я займусь вашим лечением сама.

На этих словах докторша потеребила верхнюю перламутровую пуговку халата, заставив меня сглотнуть. А может, просто послать Вяземскую с её синяками куда подальше, пускай выписывается? А мы с докторшей тут… Займёмся медицинскими процедурами. И, может, не только ими.

— Да желаю я, желаю, — проворчала Изольда. — Только пускай он глаза закроет и не смотрит!

— Вообще-то я бы хотел контролировать процесс на случай возможного нецелевого использования моей пыльцы, — тут же не согласился я.

Да что ж такое… Какая-то идиотская ситуация, будто в дурацком аниме! Две фигуристых красотки, одна помладше, другая чуть постарше, одна из которых точно будет тереться об меня голой грудью, и… При этом ничего эротического в этом действии не предполагается, чисто медицинская процедура. А распускать лапы в процессе с моей стороны будет как-то глупо. Ну, в отношении Изольды точно, она только психанёт. Вот с докторшей наедине — возможно. Но скорее это я себе придумал, потому как ситуация располагает.

И гормоны в теле бурлят. Если буду об этом размышлять, сейчас простыня встанет, как вигвам. Тогда Вяземская точно разорётся. И не факт, что меня вообще в итоге лечить станут.

Как Демьян собирался втирать себе пыльцу? Просто рукой, наплевав на лишний расход? Надеюсь, денщик Петька по плану не должен был в процессе участвовать… Тьфу ты! Остановись, воображенье, ты больно!

Докторша тем временем срезала повязку на руке Изольды скальпелем, который нашёлся на столике у двери. Найдя в шкафу мой китель, она извлекла из кармана пакет с пыльцой и вскрыла его тем же скальпелем. Сдёрнув простыню вниз, даже ниже, чем требовалось, она щедро сыпанула пыльцу мне на грудь. Этак четверть пакета разом. Пыльца зашипела, сразу вступив в реакцию с кожей, и начала впитываться.

— Очень тяжёлый случай, — прищёлкнула языком докторша. — Поначалу даже втирать не надо. Но потом всё же потребуется.

Ага, наверное, Демьян собирался только ослаблять распространение этой чёрной дребедени по чуть-чуть, обойдясь без втирания.

Изольда прикоснулась к моей груди запястьем, морщась при этом. Но стоило её коже коснуться пыльцы, болезненные гримасы сразу исчезли.

— Хватит, — остановила её докторша. — Теперь фингал.

— Я…

Вяземская успела только убрать руку и пискнуть, как докторша ухватила её за волосы и прижала к моей груди левой стороной лица. Смотрелось это… Специфично. Всего лишь к торсу ведь прижимается, да ещё и щекой. Но оттуда не так сложно скользнуть ниже…

— Всё.

Докторша оттащила девушку от меня. Я взглянул на её раскрасневшееся лицо, уже без зеленоватого оттенка синяка под глазом. А мне на грудь посыпалась ещё одна порция пыльцы. Я взглянул туда — ну да, чёрные осьминожьи щупальца чуток поубавились, но до полного исчезновения ещё далеко, вторая доза точно нужна.

— Теперь закройте глаза, господин Соловьёв, — велела докторша, достав из кармана халата повязку для сна, которую используют, когда свет мешает.

Подготовилась и всё спланировала заранее… Я послушно зажмурился и позволил надеть на себя повязку. А потом поверх ещё и женская рука легла, чтоб точно не подсматривал. Послышалось шуршание стягиваемой ночнушки.

В свои восемнадцать-девятнадцать я бы изо всех сил ругал Вселенную за то, что упустил такое зрелище. Хотя и одних ощущений от трущейся о моё тело женской груди хватило бы надолго… Сейчас — совсем другое дело.

Да, было приятно. И непроизвольную реакцию тела, вызванную гормонами, я остановить не смог. Да не особо и пытался. В какой-то момент Изольда издала странный звук, видимо, увидев, как вздыбились мои трусы. Тут же кто-то подтянул простыню повыше, но толку-то с этого. Всё равно вигвам там получился. А какой ещё реакции ждать от парня, к которому красивая девушка прижимается голой грудью? Пожалуй, я на это и в возрасте до перерождения всё же отреагировал бы точно так же.

— Всё, закончили? — спросил я, снова услышав шуршание.

— Ещё нет, подождите, господин Соловьёв! — торопливо проговорила докторша.

Ощущения прижимающегося ко мне тела будто усилилось. И… Да нет, не может же Изольда сразу с двух сторон прижиматься! Это как так? Очень интересно…

Снова шуршание одежды. Кто-то поправил простыню, случайно зацепив «вигвам». Хм, а случайно ли?

— Ещё пару минут полежите так, господин Соловьёв, — донёсся до меня голос.

Уже от двери, что ли? С закрытыми глазами остальные чувства обострились, так что я расслышал и то, как дверь закрылась. И сразу снял с глаз повязку.

В палате уже никого больше не было, Вяземская ушла вместе с докторшей. Зато я нашёл на кровати у себя под боком перламутровую пуговицу. Ага, значит, мне не примерещилось. Докторша всё же составила компанию Вяземской… Изольде, называть девушку по фамилии после всего того, что между нами только что было, уже как-то некультурно. Ха-ха…

Клеймо на груди никуда не делось, но вот расползающиеся от него чёрные линии исчезли. Пакет с пыльцой, опустевший почти наполовину, на тумбочке рядом. Одежда моя в шкафу, это я уже выяснил. Значит, пора мне отсюда выписываться.

К счастью, Петька дожидался меня на крыльце больничного корпуса. А то я ведь совершенно не знаю, куда идти-то!

— Ваше благородие! — радостно воскликнул Петька при виде меня, чуть ли не скупую мужскую слезу утёр. — Жив! Здоров!

— Жив, цел, орёл, — подтвердил я, хлопнув денщика по плечу. — Хотя нет, до орла не дорос. Так, соловей.

— Агась, — согласился Петька, хотя вряд ли что-то понял. — Переодеться бы вам надо, ваше благородие.

Ну да, на рубашке половины пуговиц нет, да и униформу от грязи никто почистить не удосужился. Наверное, если бы меня официально выписывали, то Петьке бы сообщили, чтоб он чистую одежду принёс. А так что было, в том и ушёл.

— Пошли, я следом за тобой, — махнул рукой я. И тихонечно напел: — Домой, пора домой…

Медицинский корпус стоял в стороне от остальных. Отсюда виднелось только главное здание Академии — ну, это я так по его размерам предположил. Мы же запетляли по мощёным дорожкам среди парковых насаждений. Осматриваясь по сторонам, никаких следов недавнего Прорыва демонов я не наблюдал, всё аккуратно и мирно. Интересно, а сколько я на койке-то провалялся?

Мы подошли к одному из жилых корпусов, трёхэтажное прямоугольное здание зелёного цвета. За деревьями чуть в стороне виднелось ещё одно такое же, но оранжевое.

Внутри нас встречал небольшой холл, перегороженной длинной стойкой, за которой восседал консьерж. На стене позади него на гвоздиках висели ключи с пронумерованными бирками. Лестницы на второй этаж по обе стороны холла, а вот первый этаж, видимо, занят служебными помещениями, проход туда только через дверь позади консьержа.