Дорога к вечности - Ковальчук Игорь - Страница 3

– Нет, – незнакомец выглядел раздраженным, но явно не в адрес девушки. – Подумать только. Я ошибся еще и Стороной. Это же мир из системы Белой магии, верно?

– Насколько я знаю, да. – О существовании во Вселенной двух типов магии – белой и черной, – а также о делении миров в соответствии с этими типами она тоже кое-что слышала. Правда, не интересовалась.

– Мм… Так… Простите, у вас есть магическое образование?

– Откуда? – даже удивилась Монтале. Она не ожидала столь неуместного вопроса. Неужели она похожа на колдунью?

– Но способности-то у вас есть, несомненно. – Маг снова окинул ее взглядом, на сей раз испытующим. – Способности немалые даже для бессмертного.

– Вы знаете, что я бессмертная?

– Это же видно.

Монтале в недоумении подняла глаза на собеседника – и вдруг поняла, что он имел в виду. Потому что теперь она видела, что он тоже бессмертный.

И еще что-то ощутила – едва-едва, слабо. Какое-то особое чувство, которое почему-то влекло ее к этому человеку. Нет, не как к мужчине, хотя неизвестный маг был очень красив, красивее любого другого мужчины, что девушка видела в своей жизни – статная подтянутая фигура без изъянов, правильные черты лица, обрамленного густыми кудрями, изящные аристократические кисти с длинными пальцами и взгляд темных глаз… О, этот взгляд способен был покорять. Она вдруг поняла, что их красота – одного плана.

И ей почему-то хочется ему довериться. В конце концов, ей просто хотелось общаться с ним. Не будь Монтале всей своей жизнью приучена относиться с подозрением буквально ко всему, что происходит вокруг нее или с нею, она и внимания бы не обратила на странность, просто отметила б, что имеет дело с очень приятным человеком.

Нет, это не магия. Она просто знала, что он не воздействует на нее своими чарами, чтоб добиться доверия. Ее артефакт – привозной, очень сильный, предохраняющий от чужого проникновения в душу или сознание – молчал. Им Монтале обзавелась сразу же, как только смогла, и очень доверяла. Маг сосредоточенно смотрел на нее, но не колдовал. Когда чародеи колдуют, это заметно – от внутреннего сосредоточения стекленеют глаза, и мышцы лица либо чрезмерно напрягаются, либо, наоборот, расслабляются до предела.

Она не выдержала первой.

– Почему вы так смотрите на меня?

– Простите, – проговорил он. – Я чувствую то, что не могу просто отбросить, как совпадение или кажущуюся видимость… А вы – не чувствуете?

– Что?

– Простите, что задаю такой, может быть, очень сильный вопрос… Кто ваши родители? – И, заметив, как вытянулись в струнку ее губы, налился холодом взгляд, он уточнил: – Вы не хотите отвечать?

– А какое ваше дело, кто мои родители? – она хотела ответить грубее, но сдержалась. Все-таки малый – маг. Кто его знает, на что он способен, особенно если обидится.

– Просто вы… Вы так похожи на мою сестру, и я знаю этот мир… И бессмертных, как я понимаю, здесь немного.

– Хорошо знаете наш мир…

– Не в том смысле. Я не жил здесь. Просто энергетика этого места такова, что естественным образом популяция бессмертных просто не могла здесь появиться.

– Что – бессмертных?

– Популяция. Ну, народ. Население. Как я понимаю, все бессмертные, живущие здесь, – иномирового происхождения.

– Вы что, полагаете, что ваша сестра нагуляла меня и потом бросила здесь? – съязвила Монтале, но в душе ее что-то болезненно сжалось.

Любой ребенок, в каких бы замечательных условиях он ни рос, как бы сытно его ни кормили и хорошо ни одевали, мечтает о родителях – матери и отце. Ребенку куда важнее любовь близких, чем кусок хлеба. И, хотя Монтале искренне любила старого мастера-мечника и жившую у него женщину, которая заботилась о ней, она все равно мечтала о матери. Эта мечта из детства пришла в юность и поселилась в глубинах сознания вполне взрослой женщины.

Бессмертная предводительница армии восставших рабов и не подозревала, что по-прежнему мечтает найти свою мать. Прижаться к ней, дождаться от нее ласки и ненадолго стать ребенком, беззаботным и легкомысленным, которым не была никогда… Или хотя бы взглянуть ей в лицо и спросить – почему ты оставила меня, почему не стала растить? И почему в моей душе горит такой огонь, почему по вечерам сердце сжигает тоска? Не по тебе ли?

– Нет, – мужчина покачал головой. – Все было иначе, – он протянул руку. – Можно взять образец вашей крови?

– Это еще зачем? – сразу насторожилась Монтале.

– Я хотел бы проверить правильность своих предположений.

В голове у девушки сразу завертелись неприятные мысли. А что, если все это – просто ловушка? Хорошему магу достаточно волоска или ноготка, чтоб подчинить себе сознание жертвы, заставить себе служить. А тут – кровь… Может, именно эту цель преследует этот человек – хочет подчинить ее?..

Но он слишком хороший маг. Он мог бы просто околдовать ее и взять все, что ему нужно, сам. Что она, не владеющая никакой магией – разве что покупной артефакт, который можно, к примеру, сорвать силой, – смогла бы ему противопоставить?

– Что за предположения? – холодно спросила Монтале. Холодность была придана искусственно, потому что все подозрения сейчас казались ей несостоятельными. Этому человеку хотелось верить.

А маг, неплохо знающий людей, понял, что если он не станет объяснять, то ничего и не добьется. Мысль действовать силой, конечно, даже не пришла ему в голову. Он чувствовал, что та первая мысль, которая посетила его, стоило ему всерьез задуматься о похожести незнакомки и его сестры, имеет право на существование, но, если окажется верной, то ничего хорошего не жди. Чувство вины уже притаилось поблизости.

От очевидного было не отмахнуться. Он ведь тоже чувствовал к ней огромное расположение и, в отличие от Монтале, понимал, что это ощущение может оказаться знаком родственности.

– Моя сестра много лет назад попала в очень сложную ситуацию, – начал он нехотя. – Ее отец… вы знаете, кто такие вырожденцы?

– Представляю, – поморщилась Монтале.

– Нет, не как ругательство. А как термин.

– А что, есть такой термин?

– Есть… Впрочем, долго объяснять. Ладно. Словом, ее отец взял ее в свою постель.

У Монтале округлились глаза.

– Он что… совсем ничего не соображал?

– Он был вырожденцем.

Девушка помолчала.

– Это термин?

– Да. Это нарушение энергетической структуры сознания бессмертного.

– Это… болезнь?

– Вроде того. Что-то вроде помешательства. Очень опасного. Моя сестра временно потеряла рассудок – от того, что с нею делал отец. Но ко всему прочему забеременела. А вырождение – это болезнь, которая наследуется. Почти всегда. – Маг сжал губы и помолчал. – И я решил, что когда сестра придет в себя, она… словом, ей тяжело было бы узнать, что она родила от отца, но еще тяжелее будет, когда эти дети, зараженные вырождением, умрут.

Монтале, конечно, все поняла. Она соображала очень быстро – иначе не выжила бы в этом безумном мире, не привела бы своих людей к победе хотя бы на четвертый раз. Этот человек не затеял бы этот разговор, если бы… Она пристально посмотрела на замолчавшего собеседника, протянула ему руку ладонью вверх.

Он кольнул ее в палец едва видимой невооруженным глазом «эфирной иглой», а потом в воздухе перед ним стремительно развернулась и заискрилась сотканная из лучей живого света причудливая магическая система. И что-то там дало тот результат, которого маг и ожидал, потому что он, хоть ничего и не сказал, как-то очень внимательно и грустно посмотрел на нее. И она все поняла по его глазам лучше, чем если бы он объяснил словами.

Они несколько минут мерились взглядами. Тогда же Монтале между прочим пришла в голову мысль, что этот человек, который стоит лицом к лицу с нею, тоже здорово похож на нее… Вернее, нет, это она похожа на него. Они почти одинаково красивы, и, хоть он, несомненно, привлекателен по-мужски, красота их обоих принадлежит к одному типу. Он, получается, ее дядя…

Впрочем, особой приязни к новоявленному родственнику эта мысль не вызвала. Наоборот, девушку вдруг захлестнула ненависть.