Каникулы бога Рандома 3 (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 10

— Но ты уверен, что это именно бастард? — поинтересовался князь Тверской, которому всё ещё не верилось в происходящее. — Как-то всё это подозрительно.

— Бастард, однозначно! — ввернул своё любимое словечко Северский. — Только этим можно объяснить, что о наследнике до самого последнего времени не знал даже сам император! Я бы такое не пропустил. Так что, уж поверь, это так!

— Ну так известно, кто это? — опомнился вдруг Тверской, поняв, что самого главного в их обсуждении и не хватает. Чтобы понимать, что именно сделать, надо знать, с кем именно. — Может быть, просто убрать, да и дело с концом?

— В том-то и дело, что пока совершенно не ясно, — ответил Северский, всё-таки садясь на своё место и принимая бокал вина. — Как оказалось, моих людей за последнее время выдавили из непосредственного окружения императора, а я-то ни сном, ни духом. Мне говорили о заменах, но я свято верил, что один ушёл, другой встал на его место. Но, как оказалось, ничего подобного. Поэтому мои люди даже близко не получили доступ к документам.

— А если на медперсонал аккуратно надавить? — поинтересовался Тверской и тут же по выражению лица собеседника понял, что ляпнул глупость, нечто подобное было предпринято чуть ли не в первую очередь.

— Они не знают, чьи материалы исследовали, — пожал плечами Северский. — Удалось только получить информацию, что это точно не сын самого императора, а именно внук. И на этом всё.

— Тогда каковы наши планы? — князь Тверской напрягся, потому что, если трон переставал маячить на горизонте, то необходимость союза с ним у Северского отпадала напрочь. — Нужно же как-то действовать? И да, будущая помолвка детей остаётся в силе?

— Непременно, — ответил ему Игнат Валерьевич и крепко задумался. — Конечно, всё остаётся в силе. Но, если мы сейчас не подсуетимся, наши внуки трон не увидят, понимаешь?

— Это я, конечно, понимаю, — тяжело вздохнул Тверской, сетуя в мыслях на то, как нехорошо всё повернулось. Он терпеть не мог, когда срывалось что-то важное в последний момент. А уж тут настолько важное, что глобальнее и не придумать.

— Поэтому я предлагаю следующее, — проговорил Северский и, подсев к Тверскому, склонился к его уху.

Я видел, что между тёткой и Гагариным происходит что-то не то, но решил до поры не вмешиваться. Тем более, я понятия не имел, в чём суть. Игорь, кстати, тоже, поэтому мы пока постановили заниматься более важными делами.

А они, кстати, имелись.

В первую очередь пришлось буквально заливать Оралиуса благодатью, чтобы подлатать его сущность инкуба. С человеческой неплохо справлялся Жданов, а вот со всем остальным…

Поняв, что за пару минут тут не справиться, я решил отпустить Ксению Альбертовну домой. Я знал, что она нервничает и хочет скорее оказаться в усадьбе. Взяв сумку с самоцветами, я отсыпал пару горстей в небольшой мешок и отправился искать тётку.

Она оказалась в ресторане и уже допивала заказанный кофе.

Гагарин вошёл вслед за мной, но я не обратил на него внимание. А вот на глаза Ксении Альбертовны, сверкнувшие обидой и даже, кажется, злобой на него, обратил. Да уж, что-то между ними точно произошло.

— Тётушка, — сказал я с улыбкой, надеясь хоть чуть-чуть разогнать её мрачность. — Возьми, пожалуйста, — я протянул ей мешочек с камнями. — Это тебе для подъёма духа.

— Спасибо, конечно, — ответила та, но я видел, что она буквально держала себя в руках, чтобы не вспылить. — А что это?

Открыв мешочек, она увидела, как внутри переливаются камни. Даже под комнатным освещением они были прекрасны.

— О-о, — тётка моментально просветлела. — Какие чудесные… Но я не возьму, — она протянула мне их обратно. — Это же стоит…

Я аккуратно взял её руки и отвёл от себя. Она прижала их к груди, и в её глазах мелькнули слёзы.

— Это на восстановление теплиц, — ответил я, полагая, что с таким предлогом она камни заберёт без зазрения совести. — Может быть, побольше построишь. Возможно, вернёшься к изысканиям, которые любишь.

— Спасибо, — ответила она, обнимая меня одной рукой за шею. — Спасибо тебе огромное. Я поеду?

— Да, конечно, — кивнул я, понимая, что мне уже пора бежать в медкабинет Жданова. — Прости, проводить не смогу, у меня тут… сама понимаешь.

— Да-да, конечно, — проговорила Ксения Альбертовна и развернулась, чтобы уходить.

— Разрешите, я вас провожу, — сказал Гагарин, делая шаг по направлению к тётке.

— Благодарю, — проговорила она ледяным тоном. — Я сама доберусь.

Ага, значит, за короткое время они успели поссориться. Ладно, я обязательно займусь этим вопросом, но позже. Сейчас у меня Оралиус при смерти.

Вообще то, что мы застали, когда чуть ли не всей компанией ввалились к Жданову, стоило отдельного описания. Врач стоял в стороне, так как уже сделал всё, что мог для той ипостаси инкуба, что была ему подвластна.

А возле кушетки, на которой и лежал стенающий Оралиус, сидел Дезик. Его правая голова плакала навзрыд, роняя драгоценные слёзы на марлевые компрессы, которые цербер незамедлительно прикладывал к повреждённым местам инкуба.

Центральная голова усиленно нюхала лук, чтобы тоже разрыдаться, но у неё никак не получалось. Я подумал сначала, а зачем такое надо? Но потом понял, что слёзы цербера хоть и помогают, но слишком медленно. А у нашего дорогого Оралиуса слишком многое нарушено в организме.

Зато левая голова играла роль сварливой жены.

— Вот я же тебе говорил, что не стоит туда лезть, Оралик! Твою за ногу! Я же беспокоюсь, а ты о друзьях вообще не думаешь. Лишь бы самоубиться поскорее, а Дезик, конечно, пускай страдает! Вообще меня ни во что не ставишь! Ну вот как можно было так подставиться?

— Это какая-то лечебная магия, о которой я не знаю? — спросил я, выслушав тираду. — Бранить пациента, чтобы он вылечился. Или что?

— Это крик души, — ответил мне цербер, но по его мордам я видел, что он вздохнул с облегчением, увидев нас. — Как я рад, что вы успели.

— Рандом, — прохрипел Оралиус, после чего я почувствовал на себе заинтересованные взгляды. — Там всё плохо. Там госпожа Лулулиана с моими братьями и сёстрами. На них напали. Замок атакован демонами…

— Так вы и сами демоны же, — не понял я, поэтому решил, что Оралиус бредит и подошёл поближе к изголовью его кровати. — Конкуренты?

— Ты не понимаешь, это другое, — ответил инкуб. — Мы — демоны-искусители, а те — демоны-убийцы. Они вырезают всех остальных под корень. Но с нами могут поступить и иначе. Но потом всё равно убьют.

— Да, перспективки, конечно, — выдохнул я, соображая, что можно сделать в подобной ситуации. — Ты же понимаешь, что одно дело — вылечить тебя, а совсем другое…

— Спаси её, пожалуйста! — взмолился Оралиус и даже приподнялся на локтях, но Дезик уложил его обратно. — Спаси госпожу и сестёр! Замок и так почти захвачен! Ещё немного, и он может пасть! Что с ними тогда будет⁈

— Послушай, — я попытался достучаться до его голоса разума. — Ты — наш друг. Тут всё понятно, за тебя мы горой, мы тебя вытащим, вылечим… Но Лулулиана нам никто. Это раз. Против орд демонов, как ты это всё описываешь, мы просто не выстоим. Нас тут с силой двое: я и Силикона. Это два. И самое разумное, что мы сейчас можем сделать, — это залить подвал обратно бетоном, чтобы к нам сюда никакие демоны не проникли. Это три. А ты предлагаешь нам лезть туда? Прямо им в пасть? Прости, но это очень глупо.

— Пусть глупо, но мы должны спасти их! — инкуб едва не плакал, и то только потому, что у него не было на это сил, а говорил он вообще на их пределе. — Мы не можем отдать их на растерзание! Ну, пожалуйста!

— Замок вполне уже мог пасть, — проговорил я медленно, но твёрдо. — Идти туда сейчас — это верная гибель. Нас всего двое…

— Попадос! — вдруг выкрикнул инкуб.

— Что⁈ — вскинулся я, как от удара, потому что был не готов услышать сейчас имя своего недруга. — Что ты сказал?

— Там у госпожи Лулулианы, — Оралиус перешёл на шёпот, потому что совсем обессилел, и Силикона снова вливала в него благодать, — какой-то инкуб подскочил ко мне и сказал, что он — Попадос, и, если его спасут, то он всё вернёт, как было.