Новичок 3. Чемпион, часть вторая - Риддер Аристарх - Страница 11

– А почему моя? – ответил я вопросом на вопрос, – это скорее Катина комната. Да и то, ровно до тех пор, пока она не вырастет.

– Что ты такое говоришь? Она твоя.

– Мам, ну сама подумай. Я летом уезжаю в Москву, играть за ЦСКА. Потом там же буду проходить службу. Будем смотреть правде в глаза, когда я отдам долг Родине, пусть и таким образом, то точно не буду жить в Нижнем Тагиле, с вами. Катина это комната, Катина. А я так, временный квартирант. Когда я буду к вам приезжать, мне и диванчика в зале будет достаточно. Это в любом случае лучше, чем наша бывшая однушка. Тем более что комнаты не проходные. Отлично же!

Итогом стали слёзы мамы и кулак отца, который он мне показал из-за её плеча.

Ну а что я мог сказать, на самом деле. Саша Семенов уже взрослый, пусть ему и всего семнадцать. Как-то это неприлично и неправильно в моём положении говорить то, что хочет услышать мама и дарить ей какие-то ложные надежды. Нет, дорогая моя мамочка. Я, конечно, всеми силами буду устраивать и вашу с отцом жизнь и жизнь моей еще неродившейся сестренки, но надо называть вещи своими именами.

– Так, мать, шла бы ты лучше спать, – сказал отец, обняв маму, – а я с Сашкой еще посижу, поговорю за жизнь.

– Да, мам, папа прав. Тем более что теперь отдых нужен не только тебе, но и Катеньке.

Когда мы с отцом уложили маму, она очень долго не хотела меня отпускать, и в итоге, так и уснула в моих объятьях, то тихо как мышки пошли на кухню.

Там папа достал бутылку виски, ту самую которую когда-то передал со мной Витя Кутергин, из шкафа над новеньким холодильником. Старый ЗиЛ ушёл в небытие, заняв свое место в дачном домике.

– Ты же только что из Канады, – начал отец, – должен знать, как пьют эту отраву.

– Ну почему сразу отраву, вполне приличный алкоголь. На мой вкус он даже лучше чем наша водка или коньяк. Его пьют или с колой, или маленькими глотками со льдом. Ну, или чистым, как нашу водку.

– На твой вкус… Ты там, в Канаде, времени не терял, как я посмотрю. Как пить виски узнал. А ведь тебе всего семнадцать.

– Пап, ну что ты начинаешь? Да, врать не буду, я там не только в хоккей играл.

– Да знаю я, чем ты там занимался. Мне, после вашего возвращения и Влад рассказал, – ого, видимо у отца с Третьяком сложились намного более близкие отношения, чем я думал, – и оба Сан Саныча. И Асташев и Нестеренко. Ты, сынок, даже не представляешь, как много людей о тебе беспокоятся.

– И что же они тебе рассказали? – спросил я когда скрутил пробку, и достав из настенного шкафа налил на два пальца виски. Папа в это время тоже времени зря не терял и достал из холодильника балык и сыр.

Хорошо всё-таки быть звездой хоккея. Меньше года прошло с того момента когда моя семья, вот чёрт, как теплеет в груди когда я так думаю, не могла себе позволить себе что-то подобное!

А сейчас мы с отцом сидим на просторной кухне в новенькой трешке. Под окнами белоснежная шестерка, в бокале импортное бухло, а на столе разносолы. Красота!

– Ох… Ну и горлодёр, – только и сказал отец когда мы с ним выпили и закусили. Он мясом, а я сыром, – но что-то в этом есть. Хорошая штука, необычная.

– Пап, так что ты имел ввиду? Что тебе рассказали?

– Многое, Саш, многое. И как ты собачился с нашими чиновниками. И про эту немку мне тоже рассказали. Ты чего покраснел? Давай по второй, завтра у меня выходной.

Ну, по второй так по второй, тем более что и я завтра свободен.

– Ты же не будешь меня расспрашивать про Катарину? – спросил я, когда виски обжёг мой пищевод, и я осадил напиток сочным ломтиком копченого мяса.

– Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь. Я и про Нику лишних вопросов не задавал. Ты слишком быстро вырос, сынок. Кто бы мог подумать, еще год назад что всё так сложится. До сих пор удивляюсь, как ты разом повзрослел после той травмы. И тому, как ты заиграл в хоккей, я тоже удивляюсь. Хотя я всегда считал, что это твоё. Даже когда ты приходил с разбитым носом и буквально бросал в прихожей коньки и клюшку, говоря, что больше в секцию не пойдешь, я всегда был за то, чтобы ты продолжал.

– Спасибо, пап, – только и сказал я, – без тебя у меня бы ничего не получилось. То, что я стал чемпионом мира, пусть пока что и по молодежи и олимпийским чемпионом это целиком и полностью твоя заслуга! Без тебя и мамы я бы не смог.

После этих слов, закономерно, последовала третья. После которой папа спросил о том, что его по настоящему глодало.

– Саш, вот ты матери сказал, что скоро будешь у нас гостем. А что ты вообще думаешь о твоём будущем?

– Пап, вот только тебе. Не в передачу. Даже маме это пока рано знать. Идёт?

– Конечно, я могила.

– Года через три я уеду играть в НХЛ. Я уверен. В союзном спорткомитете всё решено. Сто процентов. Они там копытами бьют в ожидании, когда я повзрослею. На кону очень большие деньги, миллионы. И не рублей, а долларов.

Сказать, что эта новость огорошила отца это всё равно, что промолчать. Он даже вышел в коридор и принёс оттуда сигареты. Открыл дверь на балкон, отправился туда и закурил, смоля одну сигарету за одной.

– А тебе не страшно? – спросил он, когда вернулся, – это не в Москву переехать. Это совсем другое.

– Страшно, как без этого. Но так надо. И дело даже не в деньгах. Хотя там я заработаю столько, что и вы и Катя, да и её дети, вместе с моими, заработаю столько что никто и никогда не будет ни в чём нуждаться.

– А в чём дело, если не в деньгах?

– Пап, а где ты был, когда Пол Хендерсон забил тот самый гол?

– Дома, перед телевизором. А что?

– А то, что это неправильно. Мы должны были забирать ту серию. Тихонов это не Бобров и сейчас сборная совсем другая. Но хоть мы с Владом никогда об этом не говорили, но ты бы видел, как Третьяк пластался в матче с канадцами! Хотя о чём я? Ты это видел, но по телевизору. Поверь мне, вживую это смотрелось совсем по-другому. Притом кленовые на олимпиаде были любителями. Мы, советские хоккеисты, достойны намного большего.

В этот момент эмоции меня буквально захлестнули.

Да, вашу в Бога душу мать! Для меня финансовый вопрос очень много значит! Тем более что совсем скоро у меня появится сестренка. Но сейчас я понял одну простую вещь.

Поэтому я снова плеснул в бокалы вискарь, притом в два раза больше чем до этого. Отец, чувствуя моё настроение ничего не сказал. Выпив, виски потек как вода, я снова заговорил:

– Я в семнадцать лет уже олимпийский чемпион и лучший игрок турнира. Чемпионат Союза я тоже выиграю, не в этом сезоне, хоть я очень хочу сделать это сейчас, так в следующем. Чемпионат мира туда же. НО! Мне нужно, очень нужно, доказать этим заокеанским козлам что мы лучше. И не в международных турнирах, на них американцам и канадцам, положить с пробором. Нет, мне нужно доказать что мы лучшие у них дома. В НХЛ, чтоб её!

– А ты сможешь?

– Смогу! Мне всего семнадцать сейчас, а я уже лучший в мире! Пусть и за вычетом НХЛ. То, что я делаю на площадке, никто не может. Ты сам видел как я играл против того же ЦСКА. А там ребята не пальцем деланые. Они, извини за грубость, раком поставят кого угодно. Кроме моего «Автомобилиста». Так что, да. Мне нужно в НХЛ. Просто чтобы доказать что твой сын, пап, лучший в мире!

Ну как после такого не выпить? Вот мы с отцом думали точно также.

И после очередного шота, пусть и выпитого из кондовых советских стаканов папа сказал:

– Я всё понимаю, сынок. Но тебя же там будут бить. Я смотрел твой матч с канадцами в Москве. Они не стеснялись во время той драки.

– Ну да. Но я уложил двоих. И Тая Доми и Эрика Дежардена. Так что хоть меня и будут пытаться бить, но я и сам не лыком шит. Я готов.

– Это, конечно, хорошо, сынок. Но раз уж ты твердо решил отправиться туда, – пап выдержал паузу, а потом продолжил, – то будет лучше, если тебе преподадут несколько уроков. У нас в бригаде появился новичок, Игорь Вылегжанин, он в прошлом был кандидатом в сборную Союза по боксу. Надо тебя с ним познакомить.