Расплата за ложь (ЛП) - Хара Кай - Страница 73

― Мы с тобой уже были в таком положении вещей.

На моих губах появляется небольшая улыбка, первая за неделю.

― Что-то вроде этого, да.

― Ты помогла мне вернуть Беллами, когда никто не считал, что я ее заслуживаю. ― Уточняет он.

Настала моя очередь пожать плечами.

― Я знала, что ты к ней чувствуешь.

Он сокращает расстояние в два медленных шага.

― А я знаю, что он чувствует к тебе. ― Он говорит, глядя на меня пронзительными глазами. ― Он никогда не лгал тебе об этом.

― Ты просишь меня простить его?

― Я прошу тебя не исключать полностью возможность простить его.

― Это не так просто. ― Говорю я с грустью: ― Я больше не доверяю ему.

― Тогда позволь ему заслужить это доверие. Дай ему возможность показать тебе, что он чувствует.

Я сглотнула, чувствуя, как моя решимость снова начинает ослабевать.

Мое сердце было готово распахнуть дверь и принять Риса обратно, но голова оставалась непоколебимой.

Теперь я чувствую, как она чуть-чуть приоткрывается. Не настолько, чтобы впустить его, но достаточно, чтобы появилась надежда.

Это противоречит моей гордости, той части меня, которая умоляет не прощать его за то, как он меня предал.

― Я подумаю об этом. ― Соглашаюсь, прежде чем добавить: ― Спасибо.

Он кивает в знак признательности.

― Ты идешь домой?

― Нет, я пойду ненадолго в компьютерный класс. Мне нужно поработать над эссе по английской литературе.

― Хорошо, увидимся.

Он уходит прежде, чем я успеваю сказать что-то еще, оставляя меня в еще большем замешательстве, чем когда-либо.

По какой-то причине мне хочется верить словам Роуга, хотя я прекрасно знаю, что он без колебаний солгал бы ради Риса.



Через час я возвращаюсь в лабораторию из уборной. Я сосредоточенно смотрю на телефон, отправляя девочкам смс о том, что буду дома минут через тридцать, и тут меня пугает голос.

― Привет, любимая.

Рис стоит над выбранным мной столом, его руки небрежно засунуты в карманы, он смотрит на меня голодными глазами человека, который впервые видит солнце после зимы.

Сначала меня охватывает удивление: сердце колотится в груди от того, что он ищет меня вне рамок своих ежедневных визитов, а желудок подпрыгивает от его ласкового прозвища.

Следующим приходит желание. Отчасти это физическое желание ― похоть бурлит в моих венах от того, как красиво он выглядит, стоя там и ожидая меня, его присутствие командует пространством, а его фирменная ухмылка на месте.

Но это и эмоциональное желание. Я бы хотела, чтобы он обнял меня и утешил, чтобы я забыла о последних днях.

Боже, как же я его люблю. Это так несправедливо.

― Привет, ― говорю я, подходя к нему. ― Что ты здесь делаешь?

― Роуг сказал мне, что ты хочешь меня о чем-то спросить.

Вот предатель. Я знала, что он расскажет Рису о нашем разговоре, но не думала, что так быстро.

― И я хотел тебя увидеть.

Чистая честность звучит в его голосе, когда он поднимает руку, чтобы откинуть прядь волос с моего лица, но не успевает подумать об этом. Его рука опускается и сжимается в кулак, как будто ему приходится прилагать физические усилия, чтобы сдержать себя от прикосновения ко мне.

― Девлин отчислился.

У него отвисает челюсть.

― Я слышал, ― говорит он, не добавляя уточнений к ответу.

― Ты имеешь к этому какое-то отношение?

― Да.

Я на мгновение опешила от его ответа. Я наполовину ожидала, что он будет отрицать это.

― О, я не думала, что ты ответишь мне честно.

― Я сказал тебе, что больше ничего не буду от тебя скрывать.

Я сглатываю, чувствуя тяжесть в горле, и думаю, о чем еще я хочу его спросить.

― Ты причинил ему боль?

Его голос звучит непреклонно, когда он отвечает.

― Да.

― Сильно?

― Да.

― Я хочу знать, как именно?

― Нет.

На каждый вопрос он отвечает безэмоционально и по существу, как будто я спрашиваю его о том, любит он капусту или нет, а не о том, сделал ли он кому-то больно.

― Почему ты это сделал? Потому что он раскрыл твой секрет?

― Нет, ― отвечает он, на этот раз сквозь стиснутые зубы. ― Я должен был разобраться с ним давным-давно. Это еще одна моя ошибка: я позволил ему устроиться так удобно, что он почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы наложить на тебя руки. Теперь он больше никогда к тебе не прикоснется.

У меня в животе все перевернулось при мысли о том, что Рис, вероятно, сделал с ним. Я сомневаюсь, что он дал ему пощечину и отправил в путь. Но он прав, я не хочу знать, что он с ним сделал. Вот только…

― Он жив?

Мой интерес вызван исключительно Рисом. Я вспоминаю слова Феникса в доме Девлина. Я не хочу, чтобы Рис кого-то убивал, особенно не из-за меня.

― Да.

Я киваю и отворачиваюсь, начиная собирать свои вещи.

― Ты уже готова простить меня?

Я насмехаюсь.

― Нет.

Он кладет руку мне на плечо, впервые за неделю прикасаясь ко мне своими руками. Искра электричества проходит через меня при этом прикосновении и превращается в жидкое тепло, которое скапливается в моем животе.

Если он тоже это чувствует, то никак не комментирует.

Он поворачивает меня так, чтобы я стояла к нему лицом.

― Почему нет?

Это первый раз, когда он задает следующий вопрос и не уходит сразу после того, как спрашивает, готова ли я его простить.

― Мы ходим по кругу, и я не могу продолжать этот разговор. ― Я говорю с разочарованным вздохом: ― Я не собираюсь прощать тебя за то, что ты сделал.

― Ну же, Сильвер. Должно же быть что-то, что я могу сделать.

Я не знаю, почему он не может понять, что то, что он сделал, непростительно в моих глазах.

― Нет. Ты не только заключил пари, что можешь трахнуть меня, но и сделал это за деньги. ― Я выплюнула. ― Девлин рассказал мне и об этом.

Его глаза опасно потемнели от моих слов.

― У меня еще есть время, чтобы убить его.

― Прекрати, ― говорю я, нахмурив брови. ― Тебе даже не нужны деньги, ты и так достаточно богат. Это была чистая жадность? Поэтому ты это сделал? ― спрашиваю я, насмехаясь над ним.

Но за моим легкомысленным тоном скрывается настоящая потребность узнать, понять, почему он так поступил. Понять, как мало я для него значу.

В его взгляде проскальзывает злость, он смотрит на меня, его челюсть яростно работает.

― Я трахал тебя не из-за денег.

Я с отвращением качаю головой, но от этого еще больше разочаровываюсь.

― Ты снова врешь.

― Я отдал эти деньги, Сильвер. ― Его голос пронзает меня, как удар хлыста, и я застываю на месте. ― Задолго до того, как ты узнала об этом пари. В тот же день, когда Девлин передал их мне.

Я несколько раз моргаю от удивления. Это последнее, что я ожидала от него услышать.

― Кому ты их отдал?

― Молодежному футбольному клубу для девочек в Лондоне.

Мое сердце вздрагивает, и мне хочется плакать.

― Почему ты это сделал?

― Я вспомнил, что мы говорили о недостатке возможностей у девочек, когда речь идет о футболе, и что для тебя это очень важно. Мне показалось, что это правильный поступок с деньгами, которые мне все равно никогда не были нужны.

Я склоняю голову, и слеза пробивается сквозь веки и падает на щеку. Он протягивает руку, чтобы наклонить мой подбородок к себе, и большим пальцем другой руки смахивает слезу.

― Пожалуйста, не плачь, ― шепчет он, его красивый голос хриплый. ― Меня убивает, когда ты плачешь.

― Я хочу верить тебе, хочу. Я просто не знаю, смогу ли я когда-нибудь это сделать.

Большим пальцем руки, лежащей на моем подбородке, он проводит по моей коже успокаивающие круги.

― Ты для меня все, Тайер. Единственная вещь, которая имеет значение. Если слова не помогают, что я могу сделать?

― Ничего, ― говорю я, вырывая подбородок из его рук. ― Только если ты не сможешь повернуть время вспять и вернуть нас к тому времени, когда ты заключил пари. Посмотрим, погнался бы ты за мной, если бы не соревнование с твоими друзьями.