Русский камикадзе - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/58
• Следующая

— Ах, черт!.. Валерон же говорил о восьмизначном коде! Тогда все сначала, — поморщился он, нажимая на кнопку с буковкой «С» и повторяя набор цифр: — Ноль. Восемь. Ноль. Три…

«Потом незаметно занесли тело Барыкина на второй этаж особняка, после чего убийце оставалось лишь вложить в руки своих жертв строго определенное оружие», — подытожил Павел, покончив с кодом.

В бронированном «бастионе» что-то мягко щелкнуло и дверца, поддавшись незначительному усилию, открыла взору нового хозяина небольшой арсенал.

— Румынский «Мини-Драгунов», — поморщился Палермо, приподнимая уродливый гибрид калаша с «СВД». Поместив его обратно в короткую пирамиду, переключил внимание на более легкую и изящную винтовку «ВСК-94»: — А вот это уже лучше.

На нижней полке обитали два спортивных малокалиберных пистолета и два специальных — бесшумных. Рядом с каждым ровненькими горками возвышались коробочки с патронами; у левой стенки сейфа стояли два флакона с оружейной смазкой; у правой — коробка с ночным прицелом. На самом дне сейфа лежал нож. Идеальный порядок лишний раз напоминал о бывшей принадлежности арсенала аккуратисту Валерону.

Повертев в руках один из пистолетов с навинченным на ствол толстым глушителем, Белозеров вернул его на место и взвесил на ладони другой — компактный, с широкой рукояткой. Таких конструкций он ранее не видывал — вылавливая банды по горам да лесам, оружие предпочитал надежное, убойное. Иногда требовалась и бесшумность — тогда закидывал на плечо проверенный «вал», но вот пистолетами с таковым назначением пользоваться не доводилось.

— Ничего. Не впервой — разберемся, — уверенно заключил он, открывая третью дверцу шифоньера, со слежавшимися стопками всевозможных, старых вещей, — и тогда посмотрим, кто кого!..

С минуту майор перебирал тряпки, пока не наткнулся на тонкую темно-зеленую скатерть. Отрезав от нее квадратный лоскут, свернул и положил его в карман; затем стал тщательно готовиться к задуманной операции…

/26 июля/

Короткая улочка Красина почти в самом центре Горбатова, семь лет назад облюбованная губернатором для тихого жития, была закрыта для проезда автомобилей, принадлежащих простым смертным. Хорошо еще этим смертным дозволялось топтать и пачкать своими немытыми подошвами элитный тротуар обычным, пешим порядком. Простолюдины всякий раз удивлялись: неужто и вправду разрешается пройтись мимо царских хором без обыска, без милицейского и собачьего сопровождения?.. Фантастика! Не доведет эта чрезмерная демократичность господина Стоцкого до добра. Как пить дать, не доведет…

Однако мало кто из того же простого народа знал о семейных перипетиях и о быстро менявшихся привычках губернатора. Об официальной жене, продолжавшей жить на Красина. О белокаменном замке стоимостью несколько миллионов долларов, незаметно выросшем в безлюдном местечке живописного пригорода, где проводил все свое свободное время Дмитрий Петрович. И о несметной надрессированной охране, окружавшей подступы к огромному жилищу высокого чиновника.

О многом не следовало знать послушному и молчаливому электорату.

Автомобиль бывшего генерала Комитета госбезопасности описал дугу вокруг ухоженной клумбы и замер напротив лестницы, ведущей к высоким и торжественным дверям замка. Встречать по долгим ступеням шел начальник личной охраны Стоцкого.

— Где? — на ходу пожал его руку поджарый мужчина почти семидесятилетнего возраста.

— Внизу, в сауне. Проводить?

— Найду…

Старый генерал по прозвищу Роммель не впервые лицезрел эту процедуру, но каждый раз вид расплывшегося по широкой кушетке губернаторского живота приводил его в легкое замешательство. Нормальной толщины руки; почти нормальные ноги, если не считать заметного утолщения бедер ближе к бледной заднице; обычная спина с розовым рубцом от резинки трусов, с глубокими поперечными складками под буграми лопаток и с волосатой кабаньей холкой. Покатые плечи, отсутствие шеи, круглая маленькая голова… И все это колеблется, перекатывается и плавает на огромном, чудовищном жидком брюхе при каждом прикосновении девушки-массажистки.

— Опаздываешь, — как из утробы прокряхтел Стоцкий. — Садись.

— Дел по горло, — проворчал визитер, разглаживая привычным движением усы. — Из аэропорта в гостиницу, оттуда к тебе.

— Гостей разместили?

— Да, с этим все благополучно.

— И что же они там лопочут про Филатова?

Генерал покосился на завернутую в простыню смазливую девицу, ловко оттягивающую натренированными пальцами слоновую кожу Дмитрия Петровича и, вздохнул:

— Обе комиссии, включая ту, которая… из Генпрокуратуры, склоняются к версии заказного убийства.

— Да ну?! И кому же это он помешал? — ухмыльнулся в согнутый локоть Стоцкий.

Кагэбэшник пожевал губами, отчего усы пришли в движение…

— Чего из тебя сегодня тянуть-то все надо?! — осерчал вдруг чиновник, завозился, перекатываясь с одного бока на другой. — Ты ее, что ли стесняешься?

Не дожидаясь ответа, сдернул с массажистки простынь и, смачно хлопнув по гладкой ляжке, запустил ладонь в ее темноволосый лобок. Девица лишь хохотнула, задрав к потолку лицо — ни выходка хозяина области, ни присутствие сухого старика ее не обескуражили.

— Да ты разделся бы, — смягчился губернатор, — пошел бы попарился… Потом наша Танечка и тебе бы косточки размяла. Да, Танюша?

Игривый вопрос босса воспринялся вышколенной Танечкой как приказ, и требовалось лишь согласие второй стороны. Она одарила усатого мужчину долгим загадочным взглядом, да тому, похоже, было не до телесных утех.

— Нет, попарюсь в другой раз. Я коньячком лучше побалуюсь… — повернулся он к столику с напитками и закуской. А, наполняя чистую рюмку, таинственной скороговоркой поведал: — В составе комиссии из Генпрокуратуры приехал человек, которого якобы прочат на место Филатова. Поговаривают, будто приказ о его назначении уже подписан.

— Да? И кто же это?

— Какой-то Бондарев.

— Хм… Бондарев… Не знаю… Не слышал.

— И мне эта фамилия ни о чем не говорит. Темная лошадка из обоймы Генпрокурора.

Бывший чекист одним махом сглотнул коньяк, выбрал из лежавших на блюде самый спелый краснобокий персик, смачно откусил. Стоцкий опять зашевелился — непонятное напряжение Роммеля отчего-то передалось и ему. Он оставил в покое интимные местечки массажистки, легонько оттолкнул налитое здоровой молодостью тело — та покорно отступила назад, подняла с пола простыню и, картинно виляя «станком», направилась к широкой арке, за которой колыхалась голубоватая вода бассейна, а справа виднелась дверь в парную.

— А ты чего такой напуганный сегодня? — подозрительно спросил толстяк, с большим трудом принимая сидячее положение. — Штаны штоль намочил от страху?

Теперь середина губернаторского живота, обозначенная воронкой пупка, расположилась на бедрах, едва не покрывая колени. Безразмерное, желеобразное брюхо основательно свисало и по сторонам, лишь самую малость не касаясь кушетки. Случись Дмитрию Петровичу раздеться на общественном пляже, плавки ему понадобились бы только для прикрытия бледно-поганых ягодиц.

— Имеется одна неприятность, Дима, — спокойно отвечал кагэбэшник, давно привыкший к грубым речевым оборотам неотесанного чиновника. — Выполняя твои последние заказы, я потерял двух отменных специалистов. Одного, правда, пришлось самому приговорить к смерти. За предательство. Но факт остается фактом — умелого народу у меня не шибко много…

— Ты зачем мне все это рассказываешь? — равнодушно потянулся к своей рюмке Стоцкий. — Налей-ка… Я плачу тебе бабки — работай! Твоих проблем мне только не хватало!..

Генерал бросил косточку от сочного фрукта на столик, промокнул губы и усы салфеткой; наполнил его рюмку. После тихо сказал:

— А затем, что ситуация выходит из-под контроля. Я не могу, не имею возможности отловить и прикончить одного неприятного для нас обоих субъекта.

— Не понял, — воззрился на собеседника толстяк; в голосе появился металлический оттенок.

• Предыдущая
• 47/58
• Следующая