Русский камикадзе - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/58
• Следующая

Автобус мерно покачивался на неровностях южного асфальтового шоссе. Слева изредка появлялся Терек, в слабой ряби безветренного дня отражавший клонившееся к закату солнце и несший свои воды к Каспийскому морю. Полтора десятка гражданских пассажиров и семеро спецназовцев ехали на юго-запад — туда, где все еще было неспокойно, где время от времени гремели взрывы и трещали автоматные очереди, где по-прежнему брали людей в заложники…

Для эстрадного люда эта поездка казалась очередным утомительным вояжем, трехдневной командировкой, за которую обещаны неплохие деньги.

Опасность?.. Риск?..

Да, где-то там, на северных склонах Большого Кавказа все еще тлеет война, но маршрут их короткой поездки по лагерям войсковых соединений тщательно прорабатывался в высоких штабах, сверялся со спецслужбами. Наряды на заградительных кордонах предупреждены; вон и охрану дали — семерых неулыбчивых амбалов в навороченной амуниции и с каким-то странноватым, продвинутым оружием. А сердобольный подполковник даже приволок бронежилеты, до сих пор валяющиеся где-то в середине салона…

И верно — в тяжелую одежку, нашпигованную титановыми пластинами, из многочисленной команды «фабрикантов» решились облачиться лишь двое взрослых мужиков из обслуги да женщина — мать троих детей. Остальные — кто с отвращением, кто с насмешками, кто под предлогом несусветной тяжести защитного обмундирования, отказались воспользоваться черными жилетами. Так и лежали они бесформенной горой на двух, пустовавших ранее креслах.

Майор выглядел очень уставшим. Те шестеро бойцов, что ныне ехали с ним в автобусе, не были задействованы в секретной горной операции. Обессиливших, измотанных людей он приказал не трогать — позволил отдохнуть. Только трудяга Бивень сам вызвался руководить второй шестеркой. Его несгибаемый, надежный сержант… Павел же, отгоняя сонливость, то вспоминал холодные изнурительные ночевки в горах, то дивился тупости и жадности руководства страны, то в мыслях материл командование группировки. Если бы представил что-то другое: уютное жилище, теплую ванну, чистую постель — уснул бы непременно под мерный гул автобусного движка.

В течение получасовой поездки он ни разу не оглянулся на своих людей, не сказал ни единого слова, и даже не пошевелился. Двое из команды устроились в задней части салона — на последнем ряду глубоких сидений; двое за спиной шофера; двое за угрюмым командиром. Устремив равнодушный взор вперед — на серую ленту шоссе, монотонно бегущую навстречу, офицер раздумывал о чем-то далеком и не связанном с этой поездкой…

«До чего же все надоело! Война, потоки лжи, грязь, жестокость, воровство, кровавые деньги… Человеческая жизнь, что разменная монета. Писаки ездят ежедневно — строчить репортажи. Скалозубые англичане, быстренько «забывшие» об Ольстере, доездились, дозащищались в репортажах чеченских «повстанцев»!! Отрезали бородатые «повстанцы» одному башку, так нет же — опять прут один за другим! Сеятели заокеанской демократии!.. — неприметно усмехнулся молодой человек и почесал облаченной в перчатку ладонью обросший щетиной подбородок. — Сколько я не был в отпуске? Месяцев двадцать, двадцать пять? Или дольше?.. Никуда не годится — нервы вот-вот начнут сдавать. Завтра же подам рапорт и… уеду куда-нибудь к южному морю. И наплевать мне на этих журналистов, артистов и прочий розово-голубой бомонд. Как наплевать на политиков, выдающих с регулярностью кошачьих родов новые национальные идеи, — спецназовец закинул в рот очередную пару белоснежных подушечек и тяжело вздохнул — мысли опять повернули к войне: — Один алкаш страну на весь мир позорил и не мог в коротких трезвых перерывах с Дудаевым договориться! Дудаев — советский генерал, неглупый человек. Просился, рвался на прием в Кремль — разрешить самые злободневные вопросы по взаимоотношениям Чечни и России. Куда там! Когда же нам водку хлебать декалитрами?! А сколько жизней спасли бы за столом переговоров!.. Господи, сколько же я не был в отпуске?!»

Впереди показался блокпост. Водитель выключил скорость, и оставшееся расстояние автобус катился по инерции. Осторожно преодолев «лежачего полицейского», машина замерла возле трех вооруженных автоматами солдат.

— Всем оставаться на месте, — не оборачиваясь, приказал майор.

Кто-то жалобно проверещал:

— А в туалет?..

— Вам давали время перед отъездом. Прошло всего полчаса.

— Но если мы оказались такими вот уродами, и нам вдруг захотелось! — не унимались позади офицера.

— Сейчас подвезут вашего коллегу в темных очках — у него были по этому поводу какие-то соображения, — поморщился спецназовец и кивнул водиле: — впусти-ка бойца.

В открытый проем легко и по-хозяйски запрыгнул сержант-контрактник и тут же напоролся на тяжелый взгляд офицера. Служивый узнал его — лицо мигом обрело сосредоточие и учтивость, уверенность с беспечностью исчезли…

— Старшего ко мне, — процедил майор.

— Есть! — коротко ответил тот и, втянув голову в плечи, шмыгнул из салона.

Лейтенант — старший дежурного наряда, выскочил из-за нагромождения бетонных блоков, на ходу оправляя форменную куртку, и через несколько секунд предстал пред грозными очами.

— Лейтенант Кудинов, — залихватски козырнул он.

— Где твой болтун?

— В данный момент занят приборкой служебного помещения. Наказал я его, товарищ ма…

— Слабо наказал. Это тебе нужно мести пол, если не в состоянии заставить солдата четко выполнять приказ. Ко мне его с оружием.

Неказистый паренек лет девятнадцати-двадцати бежал к автобусу так, словно от скорости зависело, насколько суровой последует кара за болтовню в эфире открытым текстом.

— Связист, товарищ майор. Рядовой Воробьев, — доложил лейтенант, стоя на ступеньку ниже провинившегося паренька.

— Он поедет с нами; посмотрю, что за фрукт. Не понравится — суну под пули. Покажет себя молодцом — привезу живым. А ты, — стрельнул он взглядом на молодого лейтенанта, — про рацию на ближайшие два часа забудь. Вспомнишь о ней в самом крайнем случае — если мимо твоей бетонной хижины проедет Бен Ладан. Уяснил?

— Так точно!

Сзади почти вплотную к автобусу подрулил бэтээр. С брони спрыгнули спецназовцы, помогли опуститься на землю двум отставшим артистам. Покачиваясь, неверной походкой те прошли вдоль белого автобусного борта и поднялись по ступенькам в салон. И парень, и девица скрипели от бессильной ярости белыми зубками. Покосившись на майора, длинноволосый фраер открывать рот поостерегся, а фурия, плюхнулась на свое место и, поправляя разметавшиеся по голове темные волосы, поворчала:

— Я давно догадывалась, что у всех вояк вместо извилин — окопы в полный рост…

Автобус медленно вывернул влево и, оставляя за собой темный смрад, разогнался до прежней скорости; бэтээр с экипажем и второй шестеркой головорезов остался дожидаться условного сигнала. Лейтенант с двумя подчиненными долго глядели на корму светлого «Мерседеса», покуда тот не исчез за плавным поворотом дороги.

— Да… Попадись такому под горячую руку!.. — тихонько вздохнул срочник,

— и пошлют до дому извещение о твоей «героической» погибели.

— А ты не попадайся, — посоветовал сержант-контрактник. Однако былой нахрапистости в голосе и в лице поубавилось.

— Постараюсь… А правду говорят, что у бойцов его подразделения не бывает дисциплинарных взысканий?

— Правду, — кивнул лейтенант. — Одни благодарности, медали и ордена. Взысканий нет.

— Разве такое возможно?..

— У него в команде свой «Дисциплинарный устав», — уважительно отвечал моложавый офицер. — Рассказывали: надевает тренировочные перчатки, выходит один против трех разгильдяев и… начинается мочилово без поддавков с обеих сторон. Потом этих троих уносят, и пару дней они отлеживаются. Вот такая метода воспитания…

— Ни хрена себе, — пробормотал юный срочник. — Слава богу, что мы служим под вашим началом, товарищ лейтенант!

Сержант на миг прикрыл глаза, встряхнул головой и поежился. Кажется, мнение молодого солдата он полностью разделял.

• Предыдущая
• 13/58
• Следующая