Слава для Бога (СИ) - "Дед Скрипун" - Страница 62

— Ага! То-то удивятся крестьяне, такому количеству на дороге грязи, дождя-то давненько не было, а тут глянь как развезло. — Донесся из-под ног Богумира знакомый, наглый голос.

Внук Перуна вздрогнул от неожиданности, посмотрел вниз, и мгновенно разозлившись, но тем не менее удивленно, воскликнул:

— Ты-то тут, что делаешь, червяк капустный?

— По волчьим следам пришел, не могу такую потеху пропустить. — Захохотал Филька, и посмотрел на хмурого светлячка. — Нам со Светозарушкой тоже интересно глянуть, что да как, а что до кровососов, так мы для них интереса не представляем, у нас кровушка не вкусная. Постоим в сторонке, да полюбуемся, как вы их шинковать будите.

— Все тебя на приключения тянет, и меня за собой тащишь. Чего тебе капусты в подвале не жралось. Растопчут в сече, будешь знать, как любопытничать. — Пробубнил недовольно Светозар.

— Ну-ка, замолчали оба, и брысь в сторону. — Рявкнул Богумир. Сейчас бой начнется. Не путайтесь под ногами.

Упыри медленно приближались. Тёмно-коричневая масса нерешительно выползала из блажащего леса. Видимо не ожидали кровососы, что их буду встречать, надеялись на легкую поживу.

Их было много. Очень много. На много больше, чем предполагали защитники.

Богумир медленно достал из ножен полыхнувший молниями меч, и стая завыла, на поднявшуюся в этот момент в небо луну.

— Для меня большая честь принять бой плечом к плечу с легендарными оборотнями, и их бессмертным вожаком, Ратмиром. — Выкрикнул бог. — И еще с тем, кто был когда-то врагом, но осознал, и стал другом. — Он поклонился лиху. Станем стеной! Не пропустим тварей в деревню, не дадим гадость творить. Кто к нам со злом пришел, тот пусть тут и останется, но только не хозяином, над покоренными рабами, а навозом смердящим.

Стая еще громче завыла, а лихо рассмеялся, и вскинул над головой огромную, сучковатую дубину.

— Хорошо-то как! Оказывается, и за добро стоять, тоже дюже весело бывает! — Прозвучал над дорогой его громкий хохот. — Расступись браты! Славка на потеху пришел! Не ровен час, зашибу! — Его крик словно послужил сигналом атаки упырей.

Они сорвались с мест, и расползающимся туманом, бросились в бой. Молниеносно, как ртуть в щели, просочились твари меж, оборотней им за спины, но волки небыли неповоротливыми людьми, и потому успели развернуться, и вместо оголенных шей, упырей встретили клыки, дубина и меч-молнии.

Слава вздрогнула, внезапно увидев перед собой, острые зубы коричневого, волосатого упыря, не поверившего такой удаче (беззащитной давке), и потому промедлившего. Несмотря на страх девушка запела:

— Будь благословен,

Роде — Вождь наш,

и ныне, и присно, и от круга до круга!

И веди нас ко Славе Трисветлой!

Тако бысть, тако еси, тако буди!

Голос ее, с каждым словом креп, и наливался силой, а упырь нерешительно отступал:

— Во Славу Богов и Предков наша!

Пращур-Род, Род Небесный!

Укрепи сердце моё в Святой Вере,

Даруй мне Мудрость Предков моих, сынов и внуков Твоих.

Даруй счастье и мир народам Твоим,

Ныне и присно и от круга до круга!

Тако бысть, тако еси, тако буди!

И тут случилось чудо. Кровосос прыгнул, но острые зубы, готовые вот-вот впиться в девичью шею, с лязгом врезались в непреодолимую, невидимую стену, и его словно ударили. Он отлетел в сторону, прямо под ноги бросившегося на выручку невесты, Богумира, и тот, не растерявшись, вогнал ему меч в сердце.

— Трижды Святовеликому, животворящему

Великому Триглаву Мира Яви — Сварогу,

Световиту, Перуну, кои есмь — Совесть,

Свет и Свобода всех Родов Расы Великой и потомков Рода Небеснаго!

Тако же наша Отцы начинали,

Великую Славу Ему воспевали,

и вспоминаша о Сечах и Бранях, со ворогом лютым из мрака изшедшим.

Тако же и мы Велику Славу речём, ныне и присно и от Круга до Круга!

Тако бысть, тако еси, тако буди!

Смотрела на любимого и пела, не останавливаясь Слава, а вокруг нее бушевал, кровавый танец смерти.

Сверкал молниями меч, мелькала с ошметками прилипших волос, и мозгов дубина, лязгали белоснежные клыки волков, и шипели бессильной злобой упыри.

Богумир сосредоточенно срубал с узких плеч уродливые головы, обрубал тянущиеся к нему когти, и медленно передвигался по полю, от одного врага, к другому. Бог монотонно делал свою работу.

Лихо хохотал, прыгая от счастья по дороге, то вперед, то назад, бил, и бил, размахивая дубиной. Головы его противников, лопались перезрелыми арбузами, заливая все вокруг кровью, и мозгами, а он был счастлив, как мальчишка новой игре.

Ратмир кидался туда, где упырей было особенно много. Где стая уже не справлялась. Он не защищал себя, он искал смерти, и рвал врагу глотки. Все тело оборотня, перекинувшегося в огромного волка, покрывали страшные раны. Во многих местах шкура свисала рваными лоскутами, оголяя мясо, но это лишь добавляло злости, и сил, он убивал, и убивал того, кто недостоин жизни.

Мир пропитался кровью. Она везде, на земле, на мордах, на лицах, на телах, на оружии. Она словно льет горячим дождем, из порванных небес, и окрашивает в цвет смерти поле брани. Нет больше зеленой травы, нет прекрасных цветов, ночного неба с полной луной, и нет пыльной дороги, кругом только кровь.

Победа маятником качается от одних, к другим. То упыри теснят стаю, то стая берет верх, и одно только остается неизменным, это звучащая над полем песня, хрупкой девушки. Слова ее копьем бьют в тела врагов, лишая тех сил, и тут же, лекарственным зельем, проливаются на раны друзей, возвращая в строй.

Сам Род незримо стоит рядом, и помогает. Сам создатель мира, встал на защиту созданий своих, а с его поддержкой, проиграть уже нельзя. Нужна только победа, и не шагу назад, там мирные люди. Они спят, и никогда не узнают, сколько славных жизней, ушли к предкам ради этого покоя. Ушли, с улыбкой выполненного долга на губах, не оставив о себе даже памяти.

— Тако бысть, тако еси, и тако буде.

От круга до круга! — Катилась по смерти, девичья песня.

— Ты видел, как я его? Чего скуксился? Нет ты скажи?.. Ты видел, как я его за ногу, а он хрясть, кубарем по траве, ручонками машет, и прямо под дубину лихо, а тот его, бумс и ржет как мерин, а мозги в разные стороны... Ну чего молчишь? Видел, али нет? — Филька возбужденно размахивал одной рукой с зажатой там кривой палкой, а второй прикрывал рваную, кровоточащую рану на щеке.

— Видел я, видел! Чего орешь? И сучком своим не маши, второй глаз мне подобьешь. — Рявкнул на друга Светлячок. — А сам-то ты видел, как тот упырь, падая, меня лапой приложил. — Он выставил вперед рожицу с наливающимся под глазом синяком. — Мало того, что едва око не выскочило, так я только чудом крылья себе не переломал. Вот чего тебе все неймется? Чего в драку кинулся? Обещал ведь в сторонке постоять?

— Да ну тебя. Нытик. Что с тобой сделается? Заживет глаз-то, а память останется. Жив же? Зато в какой сече с тобой побывали? Да о нас легенды складывать будут. Баяны сказки петь, а ты глаз... — Махнул рукой домовой, а потом вдруг рассмеялся. — А Славка то, какова?.. Огонь девка. Кровососы вокруг нее скачут, воют, о стенку невидимую колотятся, клыками грызут, слюной исходят, а достать не могут, а она знай себе, стоит, гимны поет, и в ус не дует. Только бледная вся.

— Охолонись, дурак. Какой ус? От коль у нее ус-то? Она же девка. У них усы не растут. — Рассмеялся Светозар.

— Ну и что, что девка? Она усы да бороду носить более достойна чем некоторые из воев наших. Скала, а не девка. Кремень. — Гордо выпятил грудь Филька. — А ведь мы с тобой друже, ее спасли в свое время. Помнишь, аль нет? Так что в сказки, будь уверен, попадем. Будут нас помнить.

— А ну-ка примолкните. — Рявкнул на них пробегая мимо один из оборотней стаи, перекинувшийся в молодого парня лет двадцати пяти, в рубахе с оторванным рукавом, с синеющей от травмы рукой. — Не место сейчас до шуток. Видите сколько братьев полегло? И Ратмир к предкам отходит.