«Мир не делится на два». Мемуары банкиров - Рокфеллер Дэвид - Страница 54

Никакая другая из организаций, в основании которых я сыграл какую-то роль, не привлекала столько пристального интереса и внимания со стороны публики, как Трехсторонняя комиссия. Пэт Робертсон настаивал на том, что Трехсторонняя комиссия пытается создать мировое правительство, он заявлял, что она поднимается «из глубин зла». Мой сын Ричард, учившийся в Гарвардском университете в 1970-е годы, рассказывал мне, что, по мнению его друзей, Трехсторонняя комиссия является частью «гнусного заговора».

На менее серьезной ноте автор популярной серии комиксов «Дунсбери» Гарри Трюдо наслаждался высмеиванием Трехсторонней комиссии. В одном из классических примеров бизнесмен с небольшим животиком говорит бармену, что он хочет отпраздновать то, что его «только что приняли в члены Трехсторонней комиссии». Бармен никогда не слышал об этой группе, и бизнесмен объясняет: «Это влиятельная команда государственных деятелей и международных финансистов, которые периодически проводят тайные встречи, чтобы определить судьбу западного мира». Моя работа, продолжает бизнесмен, заключается в том, чтобы определять «мировые цены на цинк».

Трехсторонняя комиссия, подобно Бильдербергской группе, является гораздо более безобидной организацией, чем ее изображают сторонники теории заговоров. Это имеющая широкую основу попытка перекинуть мост между национальными различиями и, в данном случае, пригласить японцев в международное сообщество.

Идея создания организации, включающей представителей из Северной Америки, Европы и Японии — трех центров демократического капитализма, была результатом того, что в начале 1970-х годов я осознал, что баланс сил в мире претерпел фундаментальные изменения. Относительная экономическая мощь Соединенных Штатов, по-прежнему игравших доминирующую роль, снизилась, тогда как Западная Европа и Япония восстанавливались после опустошения, вызванного Второй мировой войной, и там начался период быстрого экономического роста и экспансии. В результате обходительность, характеризовавшая отношения между этими регионами на протяжении более чем двух десятилетий, стала в тревожащей степени сходить на нет, и я посчитал, что необходимо что-либо предпринять.

Я выступал с этой темой в марте 1972 года, на инвестиционных форумах «Чейз-бэнк» в Монреале, Лондоне, Брюсселе и Париже, призывая к созданию «международной комиссии по вопросам мира и процветания», состоящей из частных граждан стран НАТО и Японии, для анализа «таких жизненно важных областей, как международная торговля и инвестиции, проблемы окружающей среды, борьба с преступностью и наркоманией, контроль за народонаселением, помощь развивающимся странам».

Я думал, что по ряду соображений было важно включить в эту организацию Японию. Прежде всего Япония стала глобальной экономической державой, и ее высококачественная продукция, в частности автомобили и электроника, пришла на все рынки. Успех японского экспорта, однако, вызвал враждебную реакцию в Соединенных Штатах и Европе, и присутствовало сильное ощущение того, что Япония является «бесплатным пассажиром» в международной системе торговли, агрессивно использующим возможности, существующие за рубежом, и лишь нехотя открывающим свой национальный рынок. Экономические достижения Японии в сочетании с ее странным нежеланием принимать серьезное участие в международном диалоге требовали включения японцев в процесс, который я имел в виду.

В том году одним из участников Бильдербергской конференции был Збигнев Бжезинский — в то время преподаватель Колумбийского университета, и когда мы летели в Бельгию на конференцию, разговаривали об этой идее. Я призывал организационный комитет пригласить участников из Японии уже на протяжении нескольких лет, но на нашем заседании в апреле того года мне опять вежливо, но твердо сказали «нет». Збиг посчитал, что этот отказ является дополнительным доказательством того, что моя идея имеет хорошую основу, и рекомендовал мне продолжать пытаться реализовать ее. Я организовал затем встречу с участием Збига, Роберта Боуи из Центра международных исследований в Гарварде, Генри Оуэна из Брукингского института и Мак-Джорджа Банди из Фонда Форда, причем все они искренне поддержали мое предложение о создании трехсторонней организации.

После этого я собрал более представительную группу, включавшую пять европейцев и четырех японцев, для встречи в моем загородном доме летом 1972 года. С японской стороны участвовали Сабуро Окита, который позже стал министром иностранных дел, и Киити Миядзава, занимавший посты министра иностранных дел, министра финансов и премьер-министра. После продолжительного обсуждения мы приняли решение о создании новой организации. Збиг согласился быть ее директором, а Бенджи Франклин, мой сосед по комнате в университетские годы и коллега по Совету по внешним сношениям, согласился оказать помощь в организационных вопросах.

Трехсторонняя комиссия была создана на экспериментальной основе; по завершении трех лет мы должны были рассмотреть ее деятельность и достижения и принять решение, следует ли нам продолжать. Каждый из регионов имел собственный исполнительный комитет и секретариат. На первом заседании исполнительного комитета в Токио в октябре 1973 года две группы делали доклады относительно политических и финансовых отношений между тремя регионами, и мы опубликовали эти данные в попытке оказать влияние на поведение наших правительств. На втором заседании исполнительного комитета в Брюсселе в июне 1974 года — непосредственно после первого «нефтяного шока», вызванного ОПЕК, и призывов к «новому международному экономическому порядку» — мы сосредоточили внимание на энергетическом кризисе и отношениях с развивающимися странами.

Мы широко забросили свои сети с точки зрения членства и привлекли профсоюзных лидеров, руководителей компаний, известных демократов и республиканцев, а также влиятельных ученых, президентов университетов и руководителей некоммерческих организаций, ведущих деятельность за рубежом. Мы собрали, как нам казалось, лучшие умы в Америке. Европейцы и японцы собрали делегации аналогичного калибра.

Включение в первую группу малоизвестного губернатора-демократа штата Джорджия Джеймса Эрла Картера имело незапланированные последствия. Неделю спустя после первого совещания исполнительного комитета Трехсторонней комиссии в Вашингтоне в декабре 1975 года губернатор Картер объявил, что он будет добиваться выдвижения в кандидаты в президенты Соединенных Штатов от Демократической партии. Я должен признаться, что в тот момент думал, что его шансы на успех невелики. К моему большому удивлению, он не только добился выдвижения от Демократической партии, но и победил президента Джеральда Форда на ноябрьских выборах.

Кампания Картера имела тонкую антивашингтонскую направленность и оттенок противостояния истеблишменту; он пообещал привести в новое правительство новых людей и выдвинуть новые идеи. Поэтому вызвало немалое удивление, когда в свою команду он выбрал 15 членов Трехсторонней комиссии, многие из которых служили в правительстве при предыдущих президентах; в состав его команды вошли вице-президент Уолтер Мондэйл, государственный секретарь Сайрус Вэнс, министр обороны Хэролд Браун, министр финансов Майкл Блюменталь, а советником по национальной безопасности стал Збигнев Бжезинский. В своей автобиографии 1975 года под названием «Почему не лучший?» Картер писал: «Членство в этой комиссии дало мне прекрасные возможности пополнить свои знания, а многие из других членов помогли в изучении вопросов, относящихся к иностранным делам». Как и можно было предсказать, меня обвинили в том, что я попытался захватить контроль над внешней политикой Картера.

Когда в конце 1970-х годов экономические условия ухудшились и Соединенные Штаты столкнулись с рядом неудач во внешней политике, кульминацией чего был кризис с заложниками в Иране и советское вторжение в Афганистан, в адрес Трехсторонней комиссии прозвучало немало осуждающей критики. Во время президентской кампании 1980 года, в ходе первичных выборов, например, один из сторонников Рональда Рейгана опубликовал объявление, которое гласило: «Люди, которые дали вам Джимми Картера, теперь хотят, чтобы вы голосовали за Джорджа Буша», подчеркивая, что они оба были членами Трехсторонней комиссии. Я не уверен, изменилось ли мнение многих избирателей в результате этого объявления, однако такова природа политики в демократическом обществе. Должен отметить, однако, что президент Рейган в конечном счете пришел к пониманию ценности Трехсторонней комиссии и пригласил всех ее членов на прием в Белом доме в 1984 году.