Ответная угроза (СИ) - "Генрих" - Страница 85

— Товарищ капитан! — подскакивает ординарец. — Наводчик третьего орудия ранен.

— В санбат, — кроме короткой команды ничего больше не надо. Кроме одной:

— Скажи им, чтоб не торопились. Пусть ведут прицельный огонь по уязвимым точкам.

Уязвимых точек даже у «Тигра» хватает. Отличие от остальных танков в том, что это именно точки. Попробуй попади.

То, что все пушки сменили позиции, комбат и сам видел. Наводчика заменит командир расчёта, если что, он сам встанет. Но атака уже отбита, сдвинуться танки не могут, остаётся только артиллерийская дуэль, которая для немцев затруднена дымовой завесой. Действовать надо элементарно: прицелиться, пользуясь разрывами в клубах дыма, а стрелять, когда танк закрывается особенно густо. Тогда экипаж не сможет засечь местоположение пушки.

Начинается обстрел 120-миллиметровыми миномётами. Одна мина взрывается немного с другим звуком и чуть погодя за передовыми танками поднимается шлейф чёрного дыма. Прямое попадание? Да, точно! Капитан издаёт короткий хохоток.

А затем прилетают штурмовики. Процент попаданий эрэсами крайне невысок, хорошо, если одна из восьми-десяти ракет, но «Тиграм» от четырёх пар чаек хватило. После дождя огненных стрел у брошенных окопов группа танков превращается в кучу чадящих костров.

23 февраля, понедельник, время 20:05.

Москва, Кремль, Екатерининский зал.

Придержали меня в Москве на праздник. По занятости чуть не забыл о дне, посвящённом нам, военным. Хорошо, что есть политотдели, которые такими вещами целенаправленно занимаются.

В наркомате много бумажных и мелких дел, одних представлений к наградам и повышениям званий привезли целый мешок. Мы сейчас представления в Москву и награды обратно на фронт мешками возим. Целый день там и провёл. Полдня, если точно. Воскресенье всё-таки было.

Отгремели речи к тостам высших руководителей. В том числе и моя. Самая остроумная, как субъективно считаю.

— Часто слышу пожелания взять какой-нибудь город или выиграть большое сражение к какой-нибудь знаменательной дате, — так я начал.

— Но брать Берлин к 23 февраля, 8 марта или к Первомаю не стоит. Победа над Германией, победа в большой войне станет огромным праздником для всего советского народа. И совмещать, товарищи, нельзя. Нельзя лишать наш героический народ такой великой даты. Отдельной. Точно я не знаю, когда она будет. Но это случится, товарищи, и случится очень скоро.

И дружно выпили.

А сейчас мы стоим у окон и любуемся салютом над Москвой. Ко мне, обдавая облаком кружащих голову духов, слегка прижимается кокетливо звезда советского кино. На этот раз не Фёдорова, получше на мой вкус. Марина Ладынина.

Где-то рядом проходит Семён Михайлович, подмигивает, подкручивая ус.

— А у меня для вас подарок, Марина Алексеевна, — с огромным удовольствием говорю ей на ушко. — Вообще-то я давал обещание Зое Фёдоровой, но гляжу, её сегодня нет.

— Подарки это всегда интересно, товарищ маршал.

Улыбается и очень тепло улыбается, но сторожко. Сразу как-то понимаю, что интрижка исключена. Ну да, режиссёр Пырьев это маршал советского кинематографа. Так что внимание другого маршала ей лестно, но голову не кружит.

Отвожу её под руку к столу.

— Конечно, с собой-то у меня ничего нет. Приезжайте завтра в наркомат обороны, скажем, в два часа пополудни. Присутствие мужа не обязательно, но приветствуется.

Вчера в наркомате и этим занимался. Составлением списков, распределением тряпья и косметики. Мне эти слова, живанши, шанель и диор, ничего не говорят, зато у сотрудниц наркомата глаза горели мощными прожекторами. За это я бы и орден Мерецкову дал, но хватит ему и целого созвездия автографов первых красавиц Советского Союза.

— Считайте это подарком на 8 марта от личного состава всего РККА, Мариночка, — усаживаю её на соседний стул.

Надеятся на особое внимание Марины мне, женатому человеку, не приходится. Я бы может и, но учитывая строгость характера самой актрисы, нет. Однако приятнейшим общением был обеспечен на весь вечер.

26 февраля, среда, время 08:55.

Верхняя Силезия, штабной бронепоезд «Корвет» командарма Голубева.

Морское название дал своему мобильному штабу Голубев. Хозяин — барин.

— Зажигательные снаряды почему не использовали? — требовательно гляжу на командарма.

У нас сейчас разбор полётов. Мини-прохоровка случилась. Где-то прошляпила авиаразведка, хотя немцы опытные вояки и тоже умеют в маскировку. Где-то обычная проглядела. Короче, колонна наших танков недалеко от городка Равич, это севернее Бреслау, наткнулась на немецкий танковый полк с «Тиграми» и штугами.

Три десятка танков в одном бою это даже для армии больно. В другом-то месте, где «Тиграми» попытались взломать оборону 113-ой дивизии, их по носу щёлкнули.

— И тоже зажигательных снарядов не применяли. А почему?

— Их мало, товарищ маршал! — Голубев кривит лицо. — Мы их попробовали на обычной бронетехнике. Вроде работает. Но пока распробовали, они и кончились. Что их там было-то? По паре десятков на батарею.

Да и хранить их непросто — это я про себя, нечего ему помогать оправдываться. Держать их надо строго вертикально, иначе текут. Вздыхаю.

— Ладно, давай разбор и выводы по бою делать.

Не надо было им огонь открывать. Комполка на истерике приказ отдал… и тогда под Прохоровкой надо было молча отползти в сторону. Тогда в РИ неосторожный приказ отдал генерал Ротмистров.

— Понизь его в звании, — кидаю мимоходом.

Командир отдал приказ в состоянии истерики. Надо было концентрировать огонь так, чтобы по каждому «Тигру» шмаляло не менее десятка танков…

— Для этого надо организовать огонь следующим образом: поротно. Каждая танковая рота даёт залп по одному «Тигру». По уязвимым точкам. Из десяти-пятнадцати танков кто-то да попадёт. Разработайте для командиров танков порядок самых предпочтительных точек, куда надо бить.

Там ещё много чего надо. Но уверен, 85-миллиметровые пушки Т-34 тоже многое могут. Никакая броня не выдержит попадания подряд двух-трёх снарядов в одно место. Снайперский артиллерийский огонь дело непростое, но на дистанции двести-триста метров вполне возможное. Тем более что требуются не более двадцати-тридцати процентов попаданий в одно место.

Мы делаем так по результатам каждого боя, где немцы нас сделали. Потому таких случаев всё меньше и меньше. Голубев ещё огорчён тем, что на этот раз он попал на роль отрицательного образца. Они все всегда огорчаются в таких случаях.

— Да не журись ты, Константин Дмитриевич! — хлопаю его по плечу. — Тебя-то я в звании не буду понижать. Сейчас закончишь окружение Бреслау, я тебя на следующую звезду представлю.

Голубева это заявление не особо радует, улыбается чуть-чуть и дежурно.

Окончание главы 20.

30 марта, понедельник, время 09:50.

Небо над южными подступами к Берлину.

Воздушный КП маршала Павлова.

— Б-4, направление… угломер… прицел… — бормочет Яшка.

Работы у парня полно, прикрытие наступающих колонн, иногда контрбатарейная борьба. Б-3 и Б-4 это у него два тяжёлых бронепоезда «Гермес» и «Тор». Борька пока скучает, только изредка обрабатывает своими эмками (литера «М» — полковые миномёты 120-мм калибра) попадающиеся на пути к Берлину лесочки.

Моя 28-ая армия рвётся к германской столице с самого выгодного направления. Да, я её себе забрал, что-то нужно и мне. К тому же хоть она и обстрелянная, но опыта у неё сильно меньше. Поначалу её в сторону Восточной Пруссии в польский городок Грудзёндз отправлял, но вовремя передумал. Туда есть кого послать после взятия Риги. 11-ая армия Анисимова и две армии Северо-Западного фронта, 21-ая и 8-ая.

28-ой армии пришлось попыхтеть, пересекая многочисленные южные притоки Одера, но не сильно. Одно дело форсировать реки, превращённые в оборонительные рубежи, и совсем другое — испытывать трудности только в виде разрушенных мостов.