Ответная угроза (СИ) - "Генрих" - Страница 18

— Дело вот такое, — Васильев водит карандашом по простенькому рисунку чуть ли не в детском стиле. — Масштабирование одного банного вагона при невозможности объединения двух и более вагонов в один блок по-другому организовать невозможно.

Лёгкий вариант мы уже посмотрели. В металле. Мои замечания были обсуждены, приняты и тут же сварщики и прочие железных дел мастера принимаются за исправления. К примеру, отопительные трубы в раздевалке-сушилке Васильев накрыл сеткой из толстой проволоки. С этим я согласился, но уточнил:

— Бойцы или обслуживающий персонал тут же закидают мокрым бельём и гимнастёрками. Появится у них такой соблазн. Поэтому сетку надо сделать под острым углом к стенке…

— Ну, сапоги-то пусть ставят, — по размышлению решаем делать сетку в форме стула с наклонной спинкой. На обувь места хватит, на обмундирование нет.

— И сделай две перекладины, одной маловато будет.

С этим Васильев соглашается.

Вообще на бумаге выглядит всё пристойно. Если представить обычный плацкартный вагон, то за туалетом вместо купе проводников компактная котельная. Впрочем, лежанка для главного по вагону предусмотрена. Всё остальное пространство разделено вдоль. Перед двумя рядами железных пронумерованных шкафчиков деревянные скамейки. Открывай узкие двустворчатые дверки и раздевайся. Личные вещи, срезанные петлицы, награды, если таковые есть на гимнастёрке, всё складывается на верхнюю полочку.

— Полочку надо сделать с дверцей. Мало ли что, — нахожу ещё мелочь, к которой можно придраться. — Кто-то может деньги положить, другие ценности. А то и личное оружие. Штатное или трофейное.

— А трофейное оружие разве разрешено? — удивляется Васильев.

— Формально не разрешается, но лично я смотрю сквозь пальцы. Во-первых, знание немецкого вооружения поощряется. Во-вторых, диверсантов это вообще не касается. В вопросы их экипировки не вмешиваюсь и никому не позволяю. В-третьих, старших командиров и генералов кто прижучит? Я? Мне нахрен это не упало.

— Сколько всего шкафчиков в вагоне?

— Двадцать два с одной стороны, двадцать три с другой, — Васильев подсовывает другую схему.

За кирпичной стеной со стороны нескольких линий железнодорожного полотна раздаётся глухой удар. Такого железнодорожного типа, со стихающим лязгом.

— Ещё несколько платформ подогнали, — поясняет Васильев.

Рабочий кабинетик у него небольшой, но уют чувствуется, чему не мешает некая индустриальная небрежность. Тепло, есть чайник, шкаф, наполовину заполненный документами.

Схема банно-прачечного поезда блочная. В каждом блоке три вагона. Вагон-баня соединяется, пока на бумаге, утеплённым переходом с вагоном-раздевалкой. За раздевалкой-сушилкой идёт служебный вагон. Там прачечная, снабжённая дизельным мотором, и служебные помещения. Бытовые и жилые каюты, санузлы, склады и прочее. Все вагоны для людей обычно снабжаются печками, но в банном и раздевалке — довольно мощные котлы.

— Блоки надо соединять платформами с углём и дровами. И каждый блок пусть соединяется с грузовой платформой банным вагоном. Так чтобы с платформы можно было брать уголь прямо в котельную бани, — прикидываю вместе с Васильевым.

— Да. Хотя в остальные вагоны придётся вручную топливо носить, — стараюсь облегчить жизнь личному составу, но возможности не безграничны.

— Это если в дальней поездке. На станциях загрузят в каждый вагон. И воду зальют.

— Надо бы ещё систему водоснабжения продумать.

— Намного проще, чем в купейных вагонах, — говорит мой генерал. — Бак с холодной водой и бак с горячей, который на печке «сидит».

Долго размышляем, как реализовать идею Якова в сушильном вагоне. Там сразу решили сделать паровое отопление, чтобы температура труб была около ста градусов. Ряды отверстий в верхнем и нижнем ребре вагона организовать не проблема. Но их надо закрывать и открывать.

— Нижний ряд легко закрыть снаружи, — рассуждает Васильев. — Чтобы верхние закрыть, надо лезть на крышу.

— Не желательно, — эта идея мне не нравится. — Закладываем возможность травматизма. Зима, наледь, скользко, человек запросто может сорваться. Служить в такие части отправляем людей старшего возраста, женщин… не, не пойдёт.

— Изнутри? — Васильев размышляет. — Если управлять заслонкой любой конструкции с одного места, то неизбежен эффект перекоса или скручивания. Это не дело.

— Тогда из нескольких мест. Со стороны каждого шкафчика? — вопросительная интонация потому, что мне самому это не нравится. Слишком долго и нудно. Процедура должна быть простой и недолгой. Тогда можно надеяться, что она будет выполнена.

— Может сделать вращающуюся трубу? Концы закрыты, по всей длине вварим поперечные трубочки, — Васильев набрасывает схему на бумаге. — Поворачиваем так: поперечные трубки смотрят наружу, это режим «открыто», поворачиваем на девяносто градусов — труба обращается вовне сплошной стороной, режим «закрыто». Тогда скручивание не страшно, труба диаметром сантиметров десять достаточно жёсткая вещь.

— Надо организовывать скольжение, смазывать, то есть, понадобится примитивное, но техобслуживание, — раздумываю вслух. — Неизбежны щели, пусть небольшие, даже при закрытом состоянии.

— Да, — разочаровывается Васильев, — это не дело.

Но что-то в этой трубной идее есть. Надо обдумать. И как часто бывает, хорошая мысль скользит где-то по краю, не давая себя поймать.

Принимаем решение тактически и временно отступить. С налёта проблема не даётся. Организуем чаепитие, Пётр Михайлович достаёт баночку с вареньем, какие-то булочки. Кучеряво живёт мой главный по железкам!

— Местные подбрасывают, — объясняет генерал. — То где-то отопление сделаешь, то забор кому-то ребята поправят. Вот и расплачиваются, кто чем может. Дел хватает.

— Но не в ущерб основной работе, конечно! — спохватывается тут же.

— Народ и армия едины, — с удовольствием макаю булочку в малиновое варенье.

После чаепития продляем паузу после интеллектуального штурма. Идём в цех смотреть, что там придумано с металлопокрытием. Останавливаемся у верстака и его хозяина, усатого и кустистобрового жилистого деда. Может, и нет у него внуков, не знаю, но возраст пенсионный или близко.

— Показывай, Семёныч, ту хитрую железку, — командует Васильев.

— Дырокровлю? — хмыкаю на определение, данное Семёнычем. Наверняка ещё до революции на металлообработке начал работать. Руки сами, как инструменты по металлу с вьевшейся в кожу металлической пылью и окалиной.

— Чозахрень⁈ — на моё почти возмущённое восклицание Семёныч насмешливо щурится.

Только что с грохотом выложил на верстак «чозахрень» размером в четыре ладони примерно. И весом в килограмм или полтора. Меня от продолжения остановили слегка ехидные взгляды обоих стариканов. Моложе с лампасами и старше без.

Соображаю. Это макет. Изготовленный для испытания, не иначе. Пластина снабжена всем, чем надо. Отверстия на гребнях, ложбинки по всей длине, пазы с одной стороны и плоские Г-образные шипы с другой. Для сцепления с другими пластинами.

Очень верное решение. Знаю, что масштабирование не такая уж тривиальная задача. Грубо говоря, если паровозный двигатель пропорционально уменьшить раза в два, то он долго не проработает. Взорвётся. Но здесь примитивное изделие, трудно ожидать неприятных сюрпризов при эксплуатации увеличенной раза в четыре-пять (линейно) плиты покрытия.

— Пока морозы не ударили, сделайте несколько десятков и где-нибудь на размокшем грунте выложите дорожку. Опробуйте автомобилями. Сначала порожними. Если выдержит, тогда с грузом. Испытания актируйте. Если они будут успешными, приступайте к массовому изготовлению. Толщина должна быть не менее трёх миллиметров, общий вес не более двух пудов, — я ж не могу обойтись без ЦУ. Командующий я или хрен с горы?

— В каком количестве изготавливать? — Васильев мгновенно принимает серьёзный вид.

— Сколько ни сделаешь, будет мало. Поэтому только штамповка, — вижу, что Семёныч смастерил «дырокровлю» врукопашную. На паре тисков, что у него на верстаке, можно и не так извернуться.