История российского государства. том 10. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха - Акунин Борис - Страница 1

В оформлении использованы иллюстрации из свободных источников

События, описанные в этой книге, охватывают период протяженностью в 36 лет, для истории совсем немного, но с марта 1917 года до марта 1953 года Россия изменилась почти до неузнаваемости. Она не только стала по-другому называться, она превратилась в полную свою противоположность: из самого свободного государства мира — в самое несвободное. Столь же разительно изменилось положение России. Из распадающейся, отсталой страны она превратилась в военно-промышленную сверхдержаву, претендующую на мировое лидерство.

Как произошли эти метаморфозы, мы знаем, все основные факты известны, а те, из-за которых до сих пор идут споры (получали ли большевики «немецкие деньги», убивал ли Сталин Кирова «в коридорчике», существовал ли на самом деле «заговор Тухачевского» и прочее), большого значения для истории не имеют. Важно понять, почему судьба России сложилась именно таким, а не каким-то иным образом.

Я придерживаюсь взгляда, что история — не хаотическое сцепление случайных событий, а нелинейный, но при этом закономерный процесс, который может быть объяснен логически. Исходя из этого постулата я попытаюсь разобраться, что в российско-советском историческом процессе было неизбежным, а что стало результатом случайных факторов.

Согласно классическому марксизму, творцом истории являются не отдельные личности, а народные массы. Деятельность марксиста Ленина и в особенности марксиста Сталина — аргумент, ставящий этот тезис под сомнение. Вот почему подзаголовок книги «Ленинско-сталинская эпоха». В государственной системе, заложенной Лениным и достроенной Сталиным, народные массы были всего лишь глиной в руках Вождя — так это выглядело тогда, так это выглядит и сейчас, с временной дистанции. Но тот же Сталин однажды (в беседе с писателем Эмилем Людвигом) сказал: «Каждое новое поколение встречается с определенными условиями, уже имевшимися в готовом виде в момент, когда это поколение народилось. И великие люди стоят чего-нибудь только постольку, поскольку они умеют правильно понять эти условия, понять, как их изменить. Если они этих условий не понимают и хотят эти условия изменить так, как им подсказывает их фантазия, то они, эти люди, попадают в положение Дон-Кихота». И это действительно так. Ни один правитель не может совершить со своим народом такого, против чего народ категорически возражает. Мы увидим, что Ленину удалось достичь одних целей и не удалось достичь других, «донкихотских», и что Сталин, начисто лишенный донкихотства, в своей деятельности оказался намного результативней. Значит ли это, что второй Вождь «понимал условия» лучше первого, и, если так, что это были за «условия», отвечавшие потребностям российского государства? Вот вопрос, поиск ответа на который является главной авторской задачей, определившей структуру книги и ее тональность.

В мои намерения не входит изложение всех событий политического, экономического, социального, идеологического, национального, гуманитарного характера, всех драматичных коллизий этой трагической эпохи. Я держусь лишь одной основной линии — следить за траекторией, по которой государство следовало из точки А (март 1917 г.) до точки Б (март 1953 г.), концентрируя внимание на ключевых развилках этого «крутого маршрута». Он напоминает пресловутое «дерево возможностей», да в общем им и является.

В 1917 году Россия могла двинуться по гораздо большему количеству векторов, чем в 1920-м; в 1920-м — чем в 1927-м; в 1927-м — чем в 1934-м, и так далее. Как ни странно это прозвучит, важность каждого предшествующего разветвления выше, чем следующего — потому что диапазон возможных вариантов постепенно сужался.

Этим объясняется композиция книги. Вы увидите, что подробнее всего она описывает ситуации революционного и постреволюционного периода, когда были приняты магистральные решения, определившие дальнейшую судьбу государства. По мере продвижения от десятилетия к десятилетию повествование будет становиться лаконичней.

Стремление выделить главную логическую фабулу тома определило и принцип организации материала. Читателю, открывшему эту книгу не для погружения в факты (допустим, хорошо ему известные), а лишь для того, чтобы узнать, как автор понимает и интерпретирует ленинско-сталинскую эпоху, будет достаточно прочитать «Оглавление». Оно расположено в необычном месте, сразу за предисловием, и представляет собой связный текст. Каждая его строчка предельно сжато описывает суть соответствующей главы, а вместе эти предложения складываются в нечто вроде «твит-истории» всего периода.

Есть у моей книги и еще одна особенность, которая может покоробить кого-то из российских читателей. В отличие от большинства других отечественных авторов, описывая даже самые душераздирающие факты и давая характеристики самым зловещим историческим деятелям, я стараюсь оставаться рассудочно-безэмоциональным, как если бы излагал историю какого-нибудь царства Урарту. Это не означает, что трагедия российского прошлого не затрагивает моих чувств, просто у меня как у писателя имеется возможность выплескивать их в другого рода литературе — беллетристическом сопровождении тома или в романах серии «Семейный альбом», описывающих ту же эпоху в художественной форме. Историческое же исследование, по моему глубокому убеждению, не должно окрашиваться никакими лишними «красителями», будь то моральные оценки, патриотизм, политические пристрастия, сведение исторических счетов, обоснование территориальных претензий и прочее. Исторические книги, в которых я вижу смысл и пользу, помогают правильно понять прошлое ради того, чтобы извлечь из него правильные выводы для будущего. С этой точки зрения я и прошу читателя оценивать мое сочинение.

Хаотичные события рокового 1917 года можно суммировать следующим образом:

— Империя Романовых рухнула под грузом внутренних проблем, не выдержав испытания войной.

— Революционное правительство попыталось создать новую демократическую Россию, но в военных условиях это было невозможно.

— Демократии угрожали две опасности — справа и слева.

— Самой действенной из соперничающих партий оказались большевики.

— Их вожди Ленин и Троцкий несколько месяцев готовили вооруженный переворот.

— В конце концов большевики захватили власть.

— С разгоном Учредительного Собрания революционный период закончился и установилась диктатура.

Теперь посмотрим, как это происходило.

Главное открытие, ожидающее всякого, кто изучает историю русской революции, заключается в том, что самодержавие никто не свергал. Оно рухнуло само. В феврале 1917 года все революционеры сидели по тюрьмам или эмигрировали; столицу стерег огромный гарнизон; оппозиция была вполне травоядна и совершенно не склонна к насильственным действиям.

И всё же государственная система, строившаяся веками, основанная на безраздельной власти, охраняемая лучшей в мире тайной полицией, рухнула в несколько дней, почти без сопротивления.

Причины кризиса следует искать в особенностях страны, в структуре государства и в ошибках власти.

Начнем со страны.

Что собой представляла Россия в начале ХХ века?

Это была мощная военная империя с самой большой в мире армией, но в культурном и экономическом отношении сильно отстававшая от других «великих держав». Городское население составляло максимум 15 %, почти две трети не умели читать, средний класс был слаб и немногочислен, бóльшая часть подданных жила очень скудно — согласно тогдашней статистике 78,5 % принадлежали к «пролетариату», «полупролетариату» или беднейшему крестьянству.