Крест Марии (СИ) - Фонд А. - Страница 9

Но не мне сейчас носом крутить. Надо радоваться, что покормили.

Самсу я решила пока отложить. Накрыла носовым платком и сунула в мою сумочку. Непонятно, когда меня в следующий раз кормить будут. Вдруг это раз в день. Или, что хуже, раз в два дня. С этих сволочей вполне станется.

Время до дёрганья ещё было, и я решила подарить его себе для отдыха. Пусть еда нормально переварится. Огюст Больц всегда говорил, что нужно после обеда иметь моцион. А он знал толк в жизни, этот старый паскудник.

Меня совсем развезло. Я почувствовала, что сейчас усну. Если бы я не сидела, опираясь на руку и затёкшая рука не подломилась, так, что я рухнула на деревянный топчан, больно ударившись щекой, то я бы точно крепко уснула. И скорей всего пропустила бы время, когда нужно дёргать рычаг. А это – всё начинать заново.

Испугавшись такой перспективы, я заставила себя встать и пройтись по периметру коридора. Пусть будет послеобеденная прогулка у меня такая. Сейчас немножко похожу, дёрну рычаг и пойду дальше разбираться с остатками трупа. Хотя какие там остатки – почти полноценный труп, только руки отрезаны до локтей и одна нога немножко.

Почти Венера Милосская.

Бррр.

Меня аж затошнило, когда я представила, что мне сейчас предстоит.

Нет, нужно переключаться.

Я вернулась к топчану. Там, рядом с ним сиротливо стояла стопка книг, которые сунул мне в руки Больц как раз перед моим попаданием сюда. А я даже не знаю, что за книги там есть. Если мне предстоит провести здесь много времени, то именно эти книги – основное моё богатство, основное средство, чтобы не сойти с ума.

Я заглянула на стопочку. Там было восемь книжек разной степени истрёпанности и направлений. Я внимательно их рассмотрела. Итак, у меня было: две книги по радиофизике, пять художественных книг и одна потрёпанная Библия.

Вот и чудненько. Удовлетворившись осмотром, я поспешила к рычагу. Сейчас мне предстоит поработать с трупом.

Книги по радиоэлектронике мне уж точно не нужны. Вот ведь скотина Больц! Лучше бы томик Толстого или Достоевского пихнул. Они достаточно занудные и такого чтения мне хватит надолго. И вот что я буду с этой электроникой делать?

Я возмущённо фыркнула.

В «страшной» комнате меня по-прежнему ждал труп.

– Ну здравствуй, моя красавица, – хихикнула я, глядя на искромсанный синюшный труп. – Ты у нас как Венера Милосская, без рук. А сейчас будешь и без ног.

Мда. Дожилась. Уже и разговариваю сама с собой. Так и кукухой поехать недолго.

Хотя, может, я уже давно поехала и это мне всё чудится? А я сейчас лежу в какой-нибудь швейцарской клинике после лоботомии?

Но нет. Если бы было так, я бы не ощущала всё так чётко. И запахи. Таких галлюцинаций просто не бывает. Мозг может воспроизводить сюжеты из ранее виденного, а проектировать неизвестные ранее картины – не может. А вот такое я не видела никогда. Это уж точно.

Я вздохнула и принялась пилить вторую ногу.

Когда нога ухнула в чёрный зев, я позволила себе чуток передохнуть.

Опять, чтобы не уснуть, я отправилась в дальний конец, куда я ещё не ходила. Там было темновато и мрачно. Тусклая лампочка света давала мало. Этот кусок коридора не представлял собою ничего интересного. Разве что в самом углу, возле стены, на которой я заметила что-то наподобие огромных люков, я обнаружила неожиданную находку: в небольшом глиняном горшке росло растение. Зелёное растение. От удивления я аж подскочила. Откуда ты тут взялось, радость моя?

Зелень сильно пожухла – в этом конце коридора было холодно и темно.

– Сейчас я тебя заберу, зайчик, – пробормотала я, пытаясь справиться с нахлынувшей на меня радостью. – Пойдём со мной. Там тепло. Тебе понравится.

Я подхватила растение и поспешила обратно.

Там поставила его на топчан и внимательно рассмотрела. Это оказалось не просто растение. А именно дерево. Точнее деревце. Небольшое, примерно высотой сантиметров двадцать, но на нём уже кое-где сформировались веточки и листочки. Они были овальные, неправильной формы, сверху блестящие, словно покрытые лаком, с обратной стороны – матовые, шероховатые. Некоторые листочки с обратной стороны были розоватыми. Они напоминали то ли листья груши, то ли яблони, то ли ещё чего-то. Листочки слабо пахли мелиссой.

Ладно, раз я не знаю, что ты такое, побудешь ты у меня айвой, – решила я. Не знаю почему. Айву ела всего один раз, да и то в виде варенья. Но слово звучало красиво. Мне нравилось.

Под ярким светом я внимательно рассмотрела горшок. Он был грубой ручной работы, на нём накарябаны какие-то странный иероглифы. В общем, я ещё раз убедилась, что это какие-то уйгуры или даже китайцы. Хотя раньше я таких иероглифов никогда не видела, но кто их знает, этих китайцев, их так много, они все такие разные, вполне могут быть какое-то племя, в своё время, откочевавшее куда-то на территорию Монголии или Тувы. В эту мою теорию вполне гармонично вставала их кухня – с пресными лепёшками и странным пюре из непонятного овоща. Кто их знает, что у них так посреди пустыни Гоби растёт. Или даже на Тибете. А что? Тоже хорошая теория. Сюда очень неплохо вписывалось то, что в решетку я сбрасывала куски трупа, звука падения не было слышно. Так что вполне вероятно мой тюремный бункер находится на какой-нибудь вершине горы Кайлас.

Потому и голова часто кружится.

Я хохотнула и с таким вот легкомысленным настроением отправилась пилить труп дальше. В этот раз я планировала отпилить голову. Почему-то я решила, что если труп будет без головы, то дальше разделывать его будет легче. О том, что я буду делать с позвоночником я старалась не думать.

Пилить шею оказалось неожиданно легко, и я довольно быстро справилась. Позвонки на шее оказалась хрупкими. Мне даже не пришлось воспользоваться топором и блином от штанги. Что радовало. Но руки всё ровно ощутимо болели.

Но я себе не позволила отдыхать в этот раз.

Если всё хорошо прошло, значит, нужно увеличить количество работы. И я усердно принялась пилить дальше. Примерно после того, как я отпилила и спустила ещё кусок предплечья, пришлось бежать дёргать рычаг.

Я усмехнулась.

Если бы мне кто-то сказал, что я буду проводить время бегая между расчленением трупа и дёрганием за рычаг, я бы рассмеялась ему в лицо. Более того, я уже не испытывала никаких эмоций от этого. Лишь кривилась и старалась увернуться, когда раздутое тело от прокола с противным чавканьем выдавало струю тухлой трупной жидкости.

Её голову я, кстати, просунуть сквозь прутья решетки не смогла. Придётся пилить череп. Это пугало. У меня точно не хватит на это никаких сил. Кости черепа я разделать не смогу уж точно.

В общем, провозилась я, по ощущениям, дня два. Пока смогла разделать труп на достаточно мелкие куски и спустить вниз.

– Ну вот ты и стала маньяком, Мария, – грустно пошутила я сама себе, глядя, как исчезает последний кусок тела предыдущей сиделицы в этой тюрьме.

– Через время кто-то распилит тебя, – внезапно для самой себя подытожила я и вздохнула.

Как ни странно, не сойти с ума от всего этого мне помогло айвовое деревце. Мы подружились. Я с ним разговаривала, читала ему книгу. Причем взяла верхнюю, из стопки. Это оказался учебник по радиофизике. Я вообще ничего не понимаю из текста, но, очевидно, мне было важно слышать звуки собственного голоса, чтобы не сойти с ума.

В общем, в той комнатушке, выполняющей роль туалета, у меня осталась только голова, которая щерилась на меня. Я её отвернула к стене, но так как моя тюрьма таки двигалась (я ощущала постоянную вибрацию, а иногда она поворачивалась, и тогда ощущение полёта было очень реалистичным). И голова видимо при вращении тюрьмы постоянно поворачивалась ко мне и смотрела укоризненно и грустно.

Справлять нужду под таким осуждающим взглядом было неудобно, хоть я себя виноватой не чувствовала, но тем не менее додумалась – сняла брезентовую шторку и накрыла голову. Пусть пока так. Что делать с головой я не знала. Поэтому решила пока отложить вопрос. Потому что моя тюрьма постоянно подбрасывала мне какие-то сюрпризы. То новый рычаг (второй), то ощущение полёта, то еда, то странные находки.