Ревизор: возвращение в СССР 18 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 3

— Вы же не только на меня материалы собрали? — спросил Захаров, пристально глядя на Бортко.

— Всё может быть, — неопределённо ответил тот.

— Дайте мне их. Так мне будет легче убедить коллег в необходимости слияния наших, как вы говорите, активов.

Москва. Один из ресторанов при гостинице Россия.

Бортко задумался. Понятно, что Захаров хочет прижать своих этим компроматом и держать их всех в кулаке. У них-то компромата на него не будет. По большому гамбургскому счёту, какая разница, как он заставит своих себя слушаться. Но с другой стороны, получится, что он обеспечит себе рычаги власти за наш счёт? Станет беспрекословным лидером у своих… Разве что, за исключением крыши из ЦК. Но все равно, очень приподнимется посредством этого компромата.

— Была проведена большая работа, — медленно проговорил Бортко. — И потрачено много денег… — многозначительно посмотрел он на Захарова.

— Но это же и в ваших интересах тоже, — попытался перевести стрелки тот. — Зато я смогу гарантировать, что войны не будет, а будет мирное объединение наших групп. Вы же сами именно этого хотите, и вряд ли вас устроит вариант, когда остальные в нашей группе меня не послушают и решат прибегнуть к силовым рычагам в отношении конкурентов?

— Я прекрасно понимаю, что вы собираетесь делать с этими досье на своих коллег, — улыбнулся Бортко. — Компромат на самого себя вы же не планируете им при этом показывать, я прав?

— Что вы хотите? — понял Захаров, что его планы раскусили, угрюмо глядя на него. — Какие-то дополнительные бонусы?

— Равные лично с вами права в новой команде и равные доли прибыли, — с готовностью озвучил свои условия Бортко, — уверяю вас, та власть, что вы получите над своими при помощи этих материалов, этого стоит.

— Не только со мной, — подбирая слова, медленно проговорил Захаров. — Есть ещё третий человек…

— Стельмухов-то из ЦК? — небрежно спросил Бортко, и Захаров чуть не поперхнулся, услышав эту фамилию. — На него тоже есть очень хороший материал. Надо?

— Нет, — испуганно отрезал Захаров. — Даже знать об этом ничего не хочу! Ему всех нас раздавить — как мне чай заварить. Не больше усилий потребуется.

Он нервно забарабанил по столу пальцами, принимая решение.

— Я согласен, — наконец проговорил он. — Но не от одного меня всё зависит. Дайте мне ваши досье, и я сделаю всё, что в моих силах.

— Хорошо, — испытующе всматривался в Захарова Бортко. Тот выдержал взгляд. — Завтра встречаемся здесь же. Я всё привезу.

— Договорились, — протянул ему руку Захаров. Они попрощались, и он пошёл на выход из ресторана.

Захаров прямо чувствовал взгляд Бортко на своей спине. Очень хотелось обернуться, но он удержался, и только покинув ресторан, позволил себе расслабиться. И уверенный в себе чиновник с прямой и гордой осанкой сразу превратился в сутулого, до смерти уставшего и испуганного человека.

Сев в ожидавшую его машину, Захаров вытер пот со лба и подумал, до чего же отчаянные эти ребята! Не побоялись на самого Стельмухова компромат собрать! Вот это хватка! Получается, что мы перестали быть для них непререкаемыми авторитетами. Мы забронзовели, а у них, понимаете ли, «современные, более эффективные методы». Похоже, и правда, пора объединять с ними усилия. Иначе сдвинут на обочину жизни и сделать ничего не успеешь.

Н-да, сдаёт старая гвардия, — думал Бортко, глядя вслед удаляющемуся Захарову. — Хлипковаты стали, стареют, что ли? Или они, просто, никогда не сталкивались с тем, что им кто-то снизу может возразить? Привыкли, что они для нижестоящих истина в последней инстанции. Захаров, вон, вообще, удар не держит, как будто первый раз с открытым сопротивлением столкнулся. Как хорошо, что мы не уступили и не прогнулись! А ведь могли! Еще как могли!

И он с теплотой вспомнил, как Сатчан его вдохновил не отступать, а сражаться за свое. Пашка молодец, надо его будет продвигать…

Аэропорт Ле Бурже недалеко от Парижа.

Диана с Аишей вышли в зону прилёта и огляделись в поисках Амаля. Но он первый увидел их, замахал руками и поспешил навстречу. Они обнялись сразу втроём. Амаль смотрел на них с нескрываемым удивлением.

— Вы похожи как сёстры! — воскликнул он.

У Дианы от объятий расстегнулась верхняя пуговка на блузке и стало видно колье…

— Это очень неосмотрительно, — сделал ей замечание Амаль.

— Ну, не в багаж же было его сдавать, — поспешно застегнула пуговку Диана, прикрывая замысловатую цепочку с тремя ромбиками разного размера с одним большим бриллиантом в центре и множеством мелких вокруг.

— Такие вещи должны хранится в сейфе, — серьёзно сказал ей шурин, наметанным глазом определив, что это не серебро, а платина и вставок там карата на два.

Ага, как же, — подумала Диана, — домой поеду, и забуду, так оно тут и останется. Да и кто его увидит под одеждой? А если даже увидит, кто поймёт, сколько оно стоит и из чего сделано? Цепочка и цепочка. Почему бы не серебряная с фианитами?

Они получили свой багаж, но понес его не Амаль. Откуда-то из толпы ловко выскочил высокий мужчина в черном костюме, и, взяв оба чемодана за обычные ручки, пошел за ними, пока они не пришли к огромному белому лимузину. Он оказался личным шофером при лимузине.

Диана никогда раньше не видела таких шикарных машин. Даже в кино. Амаль встретил их, как двух восточных принцесс. Прохожие оглядывались на них с любопытством. Амаль сел напротив них в просторном салоне, и машина тронулась.

— Раз вы в Париже впервые, покатаемся немного по городу, — сказал Амаль и достал бутылку шампанского.

У девчонок не было слов, они только восторженно попискивали обе. Шампанское оказалось невероятно вкусным. Диана заворожённо смотрела по сторонам. На Марсовом поле сделали остановку и погуляли минут двадцать, любуясь на Эйфелеву башню.

Попав, наконец, в апартаменты Амаля, Диана вышла на балкон с видом на старый город.

— Париж!.. — прошептала она, вдыхая всей грудью этот чудесный воздух свободы и любви. — Париж, — повторила она, не в силах скрыть мечтательную улыбку.

Вдруг она вспомнила про брата.

— Жаль, не смогла предупредить… Что ж поделать?.. Так получилось…

Не просить же было Фирдауса передать Павлу на словах, что им КГБ интересуется. Тогда пришлось бы и рассказывать, что она сама птичка певчая… А Пашка категорически делать это запретил. Учитывая мнение о нем родителей Фирдауса да и самого мужа, Пашка явно знает, что делает. Глупо было бы не следовать его советам.

Фирдаус привёз всевозможных восточных сладостей — целую большую коробку, и коньяк Мартель ВСОП.

— Там внизу, в коробке, ещё консервы. Фрукты не довёз бы по такой жаре и тряске, — развёл руками он, — сам понимаешь, тысяча километров…

Принесли вдвоём с Фирдаусом тяжелую коробку, придерживая за дно, чтоб ее содержимое не вывалилось, и поставили перед женщинами на стол. Они, пока мы ходили к машине, убрали рыбу, вымыли стол и стали готовиться к обеду.

— Принимайте подарки из солнечного Ливана, — улыбаясь, сказал я.

— О, прекрасный коньяк, — улыбнулась Виктория Францевна. — И он точно не из Ливана, а из Франции.

— Егорыч, открывай, — поставил я перед ним бутылку и предложил Галие и Маше посмотреть, что из сладостей на стол выложить.

— Давайте-ка, пообедаем сначала, — тут же засуетилась Никифоровна. — Девочки, не доставайте, пока сладкое, а то вкус перебьете.

Виктория Францевна моментально принялась вести с Фирдаусом светскую беседу.

— Не подскажите, как ливанский бизнес относится к сотрудничеству с Советским Союзом? — сделав заинтересованное лицо, спросила она.

— Небольшой фруктовый частный бизнес в лице моей семьи очень даже благосклонно, — улыбаясь, ответил ей Фирдаус.