40k способов подохнуть. Том 3 (СИ) - "Hydra Dominatus" - Страница 26

— Возможно в случае крупного варп-разлома и проникновения в этот мир обширных поток варпа что-то измениться.

— Если это случится, то мы станем жертвой демонов, ведь душа моя открыта куда сильнее, чем у простых смертных. А без покровительства Тзинча и понимания… мы станем приоритетной добычей для сущностей варпа.

— Беда…

— Это точно, — обречённо согласился я, начав изучать бойцов своего отделения. — Но как бы то ни было, мы уже стали куда сильнее. Ведь только испытания и их преодоления позволяют нам стать лучше. Придёт тот день и Тзинч ужаснётся тому, чему позволил случиться.

Глава 77

— Орлы Империи, — произнёс я заканчивая обход своего отделения.

По большей части в нашем отряде были в основном те, кто стал гренадёром лишь в боях на этой планете. Те, кто выжил в самых лютых мясорубках и те, кто умудрился отличиться иными способами. В чудо Криг не верил, а значит если из целого взвода оставался только один боец, то значит этот боец был лучше других. Из тех кто умудрялся жить дольше других и формировали гренадёров, чтобы потом собрать из них очередную штурмовую группу, которая пойдёт на острие атаки и превратится в фарш.

Снаряжали нас тоже куда лучше, настолько лучше, что мне даже захотелось расстаться со своим лазганом. Но в последний момент я передумал, просто взяв более мощный вариант, к которому шёл в комплекте энергетический ранец для подпитки. Такой штукой в теории можно даже астартес ранить, если попасть в сочленение на полной мощности. Правда рана эта не оторвёт ему ногу и не факт что прожжёт плоть до кости.

Но штука мощная, если бы мне её выдали сразу, то я бы сделал куда больше. Однако гренадёр гренадёру рознь, те кто находится в других подразделениях как правило сразу получали новое снаряжение, а если тебя направили в штурмовую бригаду, а до штурма оставалось пара часов… порой до выдачи нового обмундирования можно было и не дожить. А деньки последние выдались крайне напряжёнными, ради поддержания темпов наступления и неостановимого прорыва вражеских укреплений штурмовые бригады формировали или доукомплектовывали прямо на поле боя, чтобы вернуть тем хоть какую-то боеспособность и сразу же кинуть в бой.

Хотя были и те, кого формировали по всем правилам. Всё же полковник Крайзер был не первый день на войне и понимал, что в любой момент всё может накрыться медным тазом. И если вдруг наступление начнёт захлебываться, то в резерве уже имелись штурмовые бригады, полностью укомплектованные и готовые броситься в ад по одному лишь приказу.

Да, получалось не очень честно, никто не жаловался, ведь каждый криговец был просто ресурсом. И как эффективно его потратить решало командование. В свою очередь к полковнику Крайзеру никаких вопросов не было, а значит он всё делал правильно.

А в скором времени нас снова погрузили в бронетехнику и отправили в бой. И в следующий же бой я понял, что все мои прошлые сражения были довольно лёгкими и простыми. Ведь начался лютый ад, в котором казалось действительно было невозможно выжить.

«Горгона» тряслась, то и дело от её брони рикошетили пули и осколки. Я стоял в первых рядах и смотрел только вперёд, пока зловоние пробивалось через противогаз. Затем и зелёная дымка начала окутывать нас. Наш полк использовал для этого наступления ударную дозу газа и многие враги уже плевались кровью в своих траншеях. А что тут было ещё двадцать минут назад… ядовитую завеса закрывала весь горизонт и даже сейчас, когда она с большего улеглась, глаза слезились несмотря на противогаз.

Но ждать пока газ уляжется полностью было нельзя, ведь враг бросал резервы пушечного мяса прямо в эти ядовитые облака. Пусть даже боец проживёт десять минут, но он должен удержать последние километры до крепости. И ведь они даже сбежать никуда не могли, заградительные отряды Кровавого Договора стояли по всему периметру и всегда убеждались в том, чтобы каждый житель этой проклятой планеты умер с максимальной пользой. Пользой для их тёмных планов.

И вот разверзлась пасть нашей «Горгоны», по нам никто не стрелял и казалось бы в траншеях не было выживших. Но краткое затишье было мимолётным и обманчивым, ведь через считанные мгновения после высадки заработали орудия «Горгоны».

— Противники мельтешат за бруствером, — донёсся тихий и спокойный голос по воксу.

— Идём напролом, — отдал я приказ, после чего добавил. — Мельта, разберись с гласисом.

Бруствером называли насыпь, которая располагалась на наружной части траншеи или окопа. Гласис почти тоже самое, но располагается перед рвом. И всё это означало, что здесь наши враги постарались на славу и очень хорошо закрепились. Сначала шёл гласис с колючей проволокой, потом ров, а затем бруствер и за ним траншея, с позиций в которой простреливалось как всё поле, так и сам ров. Едва высунешься как сразу сдохнешь, а если нет то сдохнешь уже во рву. Без газового оружия наша атака бы точно захлебнулась.

Однако вперёд уже выбежал боец с мельтой и громогласным залпом расплавил всю проволоку, после чего в брешь рванул всё наше отделение, а за нами уже последовал и весь взвод. Взобраться на бруствер изо рва было довольно проблематично, поэтому пока Криворукий с разгона прыгнул в ров, я остался стоять на гласисе, фактически став идеальной мишенью.

Но наши враги были в самодельных противогазах, как и в самих траншеях ещё осталось много газа, туманом вытекающим в том числе и на дно рва. Кроме того они ещё только закреплялись, в панике бегая то туда, то сюда, перепрыгивая через трупы товарищей и ища тяжёлое вооружение. Я же спокойно вскинул свой лазган и начал точечно работать прямо по головам. Отдачи у лазгана не было, как и точность моя была на превосходном уровне.

Затем уже полетели гранаты, закрепившихся во рве бойцов, после чего два инженера закинули верёвочные лестницы с кошками. Впрочем, некоторые бойцы умудрились залезть и без этого, но большинство полезло следом уже по этим лестницам, а сами инженеры принялись тут же разравнивать подъём, готовя плацдарм для следующих групп.

Убедившись что мои товарищи уже навязали бой в самой траншеи, я и сам спрыгнул ров и сохраняя ускорение на полном разгоне взбежал к брустверу и на собственной инерции кое-как завалился наверх, после чего из лежачего положения боком скатился и в саму траншею, упав в грязь и тут же заняв положение для стрельбы. Но врагов не было, лишь трупы и моё отделение, которое не понесло потерь.

— Как-то… просто… — недоверчиво произнёс Криворукий, на нагруднике которого красовались три свежих обугленных пятна от попаданий лазгана. — Опять фосфором накроют что ли?

Я же тем временем поднялся и начал оглядываться, запрашивать доклады других бойцов. Мы заняли сто метров траншеи и прошли на двадцать вглубь, не встречая достойного сопротивления и добивая потерявших всякую твёрдость и боеспособность культистов. Всё было действительно легко и из-за этого моё чутьё вопило. В это же время командир взвода доложил обстановку и к нам бросили подкрепления, попутно отдав приказ продвигаться ещё глубже.

И мы продвинулись, зачищая одну траншею за другой, выжигая блиндажи и простреливая головы даже трупам, а то мало ли встанут ещё. Но после столь короткого боя снова пришло затишье, лишь гул нашей техники, выгружающих пехоту, разрезал эту тишину.

Нутром я догадывался, что мы шли прямо в ловушку, но что могло нас остановить? Мы же шли клином, то есть двигались как единое целое. Как-то отрезать нас друг от друга было практически невозможно. Легче уж будет уничтожить весь полк.

— Беда, — вдруг тихо прощебетала Птичка, после чего меня пронзил вовсе не мой страх.

Нечто ужасное произошло прямо сейчас, что смогло отразиться на варпе и дойти аж до моей души через Птичку. И в этот момент наступил кошмар. Десятки чудовищной силы взрывов осветили половину планеты. Атомные боеголовки сдетонировали в небесах, нанеся непоправимый вред атмосфере. Наше ПРО смогло их уничтожить хотя бы там, но эффективность была далеко не сто процентов.