Роберт Маккаммон. Рассказы (СИ) - Маккаммон Роберт Рик - Страница 34

Разумеется, многие люди купили себе такие кованые решетки и поставили их на окна и двери. К сожалению, это стало частью современной цивилизации… Но эти решетки кое-чем отличались от других. Они стояли с внутренней стороны окон, а не с внешней. Казалось, они предназначались, чтобы удерживать что-то внутри, а не предохранять от вторжения извне. Кроме странного расположения решеток, дом Клаузенов не был ни особо привлекательным, ни отталкивающим. Просто был и все.

История продолжалась на второй странице, там же размещались фотографии жертв: зернистый свадебный снимок мистера и миссис Клаузен и фото маленькой девочки-четвероклассницы.

«Слава богу, здесь нет фотографий, сделанных внутри дома после убийства», — подумал Джек. Ему и так было уже весьма непросто сохранять профессиональное самообладание.

Он отложил газету в сторону. В статье не было ничего нового, а Джек мог при желании восстановить в памяти каждую деталь. Самое главное лежало у него в портфеле; остальное же, о чем ему хотелось узнать, скрывалось в голове паренька с восьмого этажа.

Джек прислушался к ритму больницы — ненавязчивый «дзинь-дон» сигнальных звонков, звучавших из системы внутренней связи и предварявших просьбы к различным докторам; тихие напряженные разговоры других людей, сидевших в уголке ожидания, — друзей и родственников пациентов; скрип медсестринской обуви по линолеуму; непрестанный лязг открывавшихся и закрывавшихся лифтовых дверей. От входа для неотложных случаев на западной стороне больницы, долетел вой сирены скорой помощи. Мимо проскрипела кресло-каталка — чернокожая медсестра толкала в сторону лифтов беременную темноволосую женщину; их путь лежал в родильное отделение на втором этаже. Два строгих доктора в белых халатах беседовали с пожилым человеком, на чьём посеревшем лице отражались горе и страдание. Все люди вошли в лифт, и цифры на табло двинулись вверх.

«Вот они, повседневные узоры жизни и смерти во всем их разнообразии», — рассеянно подумал Джек.

Больница казалась самостоятельной вселенной, под завязку набитой небольшими комедиями и трагедиями; этакой обителью чудес и тайн — начиная с морга в холодном подвале и заканчивая широкими коридорами восьмого этажа, где, точно тигры в клетках, содержались душевнобольные пациенты.

Он бросил взгляд на свои часы. Одиннадцать-тринадцать. Фостер опаздывал, что было для него несвойс…

— Доктор Шеннон?

Джек поднял взгляд. Рядом с его стулом стояла высокая рыжеволосая женщина. Капли дождя усеивали её плащ и сбегали со сложенного зонта.

— Да, — ответил он.

— Я — Кей Дуглас, из управления общественного защитника. — Она протянула руку, и он, поднявшись, пожал её. Хватка женщины была крепкой, всецело деловой и непродолжительной. — Мистер Фостер не смог сегодня прийти.

— Хм, мне казалось, мы с ним обо всем договорились.

— Так и есть. Но у мистера Фостера возникли другие дела. Я буду вместо него.

Джек кивнул.

— Понятно.

Он и в самом деле все понимал. У Боба Фостера имелись политические амбиции. Прямая связь с делом вроде этого, со всей сопутствующей оглаской, не пошла бы карьере Фостера на пользу. Разумеется, он должен был отправить вместо себя помощника.

— Меня все устраивает, — сказал Джек. — Вы уже отметились?

— Да. Может, пойдем?

Не дожидаясь его согласия, она отвернулась и целенаправленной походкой двинулась к лифтам. Джек шёл за ней следом, отстав на несколько шагов.

Они оказались в одной кабине с молодой, румяной парочкой и стройной чернокожей медсестрой; парочка покинула кабину на втором этаже, а медсестра — на четвертом. И тогда Джек спросил:

— Вы с ним ещё не встречались?

— Пока что нет. А вы?

Он помотал головой. Лифт, скрипя древними шестеренками, продолжал ползти наверх. Бледно-зелёные глаза женщины следили за движением цифр над дверью.

— Значит мистер Фостер решил, что это дело пахнет жареным, да? — спросил Джек.

Она не ответила.

— Я его не виню. Прокуратура старается придать подобного рода делам как можно более широкую огласку.

— Доктор Шеннон, — сказала она и бросила на Джека быстрый, пронизывающий взгляд, — не думаю, что подобные дела возникали когда-либо прежде. И я искренне надеюсь, больше не возникнут.

Лифт слегка вздрогнул и, замедлив ход, достиг последнего этажа. Двери с грохотом разъехались, и перед людьми предстало психиатрическое отделение мемориальной больницы Марбери.

— Салют, доки! — выкрикнула шагавшая к ним по коридору седовласая женщина, одетая в светло-голубую сорочку, кроссовки «Адидас» и головную повязку. Её лицо представляло собой сплошное переплетение морщин, а губы, походившие на куски резины, покрывал толстый слой алой помады. — Пришел меня проведать?

— Не сегодня, Марджи. Прости.

— Блин! Доки, мне нужен напарник для бриджа! Здесь наверху одни психи! — Марджи смерила Кей Дуглас долгим тяжелым взглядом. — А это кто? Твоя девушка?

— Нет. Просто… друг, — сказал он, не желая вдаваться в подробности.

— Рыжие волосы на голове — ещё не значит, что они рыжие и на киске, — возвестила Марджи, и лицо Кей залила схожая с упомянутым оттенком краска.

Издавая горлом низкое похрюкивание, к ним приблизился тощий безупречно одетый (костюм в тонкую полоску, белоснежная рубашка и галстук) пожилой человек.

— Завязывай с этим дерьмом, Риттер! — потребовала Марджи. — Здесь никому не охота слушать твой закос под аллигатора!

С обоих концов коридора подтягивались и другие люди. Кей сделала шаг назад и услышала, как у неё за спиной с шипением захлопнулись двери лифта. Глянув через плечо, она заметила, что на этом этаже отсутствует кнопка вызова лифта — вместо неё имелось отверстие для ключа.

— Вот ты и попалась! — сказала ей Марджи, криво усмехнувшись. — Так же как мы!

— Никто не говорил, что утром у нас намечается парад! — прогремел могучий голос. — А ну живо дайте доку Шеннону вдохнуть свежего воздуха!

В сторону Джека и Кей двигалась рослая чернокожая медсестра с седыми волосами, необхватной талией и ногами, похожими на тёмные бревна. Риттер встретил медсестру ещё одним гортанным похрюкиванием, напоминавшим любовный клич аллигатора, а затем послушно отошёл.

— Доки пришёл ко мне в гости, Розали! — запричитала Марджи. — Не нужно грубить!

— Он здесь не для того, чтобы проведывать кого-то из нашего отделения, — сообщила чернокожая медсестра — обладательница серых глаз и грубого квадратного лица. — У него есть и другие дела.

— Что ещё за другие дела?

— Розали имеет ввиду, что доктор Шеннон идёт на встречу с новичком, — сказал сидевший напротив лифта молодой мужчина. — Ну, ты знаешь. С тем чокнутым мудилой.

— Следите за языком, мистер Чемберс, — отрывисто сказала Розали. — Здесь леди.

— Женщины — да. Но насчёт леди, я не уверен.

Ему было около тридцати пяти лет; он носил вылинявшие джинсы и синюю клетчатую рубашку с закатанными рукавами. Затянувшись сигаретой, он выпустил в воздух струю дыма.

— Вы — леди, мисс? — спросил он, вперив в Кей глубоко посаженные темно-карие глаза.

Она встретила его буравящий взгляд. У этого человека был ежик каштановых волос и тронутая сединой борода; и он даже мог быть красивым, если бы не костлявое лицо и безумные глаза.

— Меня, бывало, так называли, — ответила она, и голос её почти не дрожал.

— Да? — плотоядно усмехнулся он. — Что ж… кто-то соврал.

— Проявите-ка немного уважения, мистер Чемберс, — одернула его Розали. Мы ведь хотим вести себя вежливо с нашими посетителями. Все те, кто не заботится о вежливости, могут лишиться своих привилегий на курение. Улавливаете мысль?

Она стояла, уперев руки в огромные бока, и дожидалась ответа.

Несколько секунд он молчал, сидя на стуле у стены и созерцая кончик тлеющей сигареты, затем с неохотой произнес:

— Улавливаю.

— Как ты себя сегодня чувствуешь, Дэйв? — спросил Джек, радуясь разрешению этой маленькой драмы. — Тебя все ещё мучают головные боли?