Пятнистый сфинкс - Адамсон Джой - Страница 28
- Предыдущая
- 28/64
- Следующая
Снова наш верный лендровер стал пробиваться сквозь грязь, скользя и кренясь на скверной дороге. Только поздно вечером мы добрались до Найроби, и я едва успела попасть на самолет, вылетавший ночью в Лондон. Тут мне наконец повезло: я совсем забыла, что в этот день все рейсы переходили на летнее расписание и лишний час, который я при этом выиграла, позволил мне успеть к самолету на Вашингтон.
Дальше полетели недели постоянных переездов, интервью, приемов, банкетов, выступлений по радио и телевидению — как все это было непохоже на мир, где осталась Пиппа!
Я очень волновалась за нее и за малышей, но меня успокаивали письма помощника: он писал, что все идет прекрасно и я могу спокойно продолжать свое путешествие; в случае чего он вызовет меня телеграммой. И я странствовала целый месяц. Пересекла с востока на запад Соединенные Штаты и вернулась в Кению через Австрию, ФРГ и Швейцарию. (Все это было связано с рекламной кампанией фильма «Рожденная свободной».)
Печально встретил меня наш лагерь. О малышах никто ничего не знал. Сама Пиппа появилась возле Скалы Леопарда, но ее оттуда прогнали, и несколько дней она держалась около лагеря, однако вот уже три дня ее никто не видел. Я тотчас же отправилась искать ее, но так и не смогла найти следов и вернулась ни с чем.
В лагере Джорджа меня ожидало еще большее огорчение: бедный У гас потерял глаз. Когда у него уже почти прошли обе язвы и роговица стала прозрачной, его угораздило налететь на острый шип, который повредил сетчатку. Угас чуть не обезумел от страшной боли, и наши друзья Харторны срочно удалили безнадежно поврежденный глаз. Операцию сделали всего несколько дней назад, и швы очень беспокоили Угаса. Он не мог найти себе места и, стараясь почесать зудящий глаз о что-нибудь твердое, два дня назад сломал загородку и вырвался из своего вольера. Необходимо было как можно скорее поймать его, пока он не навредил себе еще больше. Мы помогли Джорджу починить вольер и мясом заманили туда Угаса.
В свой лагерь я вернулась уже на закате. Там меня ждал егерь с сообщением, что Пиппу видели возле Кенмер-Лоджа. Это было самое неподходящее для нее место, и я не мешкая поехала туда, купив по дороге цыпленка, чтобы заманить ее в лендровер.
Звать ее мне пришлось недолго. Она вышла из зарослей — в сумерках она казалась маленькой и растерянной. Все время беспокойно оглядываясь назад, она словно не знала, как ей быть. Что же случилось с ее детьми?
Вдруг она замурлыкала, лизнула мне руку и прыгнула в машину. На цыпленка она не обратила никакого внимания, не сводила тревожного взгляда с кустарника и наконец выскочила в окно и исчезла. Я положила цыпленка на траву и стала ждать. Уже почти стемнело, когда мне удалось разглядеть, как Пиппа снова вышла из кустов и быстро утащила еду. Больше ничего не было видно, и оставалось надеяться, что она понесла цыпленка малышам. Я взяла козу из нашего кенмерского стада и поехала домой, надеясь, что утром Пиппа вернется в лагерь.
Она явилась на рассвете, когда мужчины еще не успели забить козу, повалила ее на землю и очень умело разделалась с ней: сомкнула челюсти на ее морде, так что она задохнулась. Когда Пиппа съела почти всю козу, я пощупала ее соски: молока в них не было. В тот день малышам исполнялось семь недель. Смогут ли они жить без молока? Все утро Пиппа пробыла в лагере, мурлыкая и облизывая меня; обычно я очень радовалась этим проявлениям любви, но на этот раз они меня тревожили. Почему она не возвращается к малышам? Наконец она пошла вдоль реки, и мы с Локалем последовали за ней, но она очень ясно дала понять, что Локаль ей неприятен. К сожалению, он должен был сопровождать меня, потому что иногда выстрелы в воздух спасали от серьезной опасности: можно наткнуться на спящего зверя или на мать с детенышами, и животное, не зная куда деваться или стремясь защитить детей, часто нападает. Поэтому Локаль все-таки пошел за нами, правда, на некотором расстоянии, старательно прячась за прибрежными кустами. Пиппа наконец успокоилась, даже уселась, и я играла с ней, пока ей не вздумалось напиться. Тут она и обнаружила Локаля. В другое время она бы подбежала к нему, приласкалась, но сейчас зарычала, явно недовольная тем, что он оказался так близко. Перейдя реку, она пропала в зарослях. Я терялась в догадках. Если малыши еще здесь, она вряд ли бросила бы их на такое долгое время, а если они погибли, почему она так опасается Локаля?
Я попросила его остаться в моем лагере и показать мне те места, где Пиппа прятала своих малышей. Но напрасно мы брали ее в длинные прогулки по местам, где, как уверял Локаль, могло быть ее семейство, — она всегда возвращалась с нами домой. Трижды мы видели след молодого гепарда вместе со взрослым, и я стала надеяться, что это уцелевший котенок с самцом, но Пиппа всем своим поведением показывала, что она окончательно бросила свой выводок. Пришлось привыкать к мысли, что бедные малыши погибли.
Несколько дней Пиппа не отходила от меня и была гораздо ласковее, чем обычно. Можно было подумать, что она и меня боится потерять. Как раз в это время мой помощник отпросился на два дня в Найроби — и больше не вернулся. Потом он совсем уехал из Кении. Его заменил молодой индиец Аран Шарма. Пиппа и Аран были давно знакомы, даже дружны, и он, приезжая к нам, никогда не пропускал случая укрепить эту дружбу.
Вскоре мы опять увидели след самца гепарда на равнине возле Кенмера и, судя по частым отлучкам Пиппы, решили, что это ее друг. Мы, конечно, попытались выследить ее, но она редко попадалась нам на глаза, зато рядом с ее следом мы всегда находили след этого самца. Заходя в лагерь после очередного загула, она далеко не всегда брала мясо, которое я ей предлагала: похоже было, что она просто забегала сказать: «Привет!» Неужто она снова влюблена? И правда, завести новых детей было бы для нее лучше всего. Судя по всему, Пиппа не теряла времени даром: скоро стало совершенно ясно, что она опять беременна.
На одной из прогулок мы наткнулись на гадюку, убитую медоедом. Судя по следам борьбы, даже этому энергичному и бесстрашному зверьку пришлось нелегко, пока он не расправился с ядовитой змеей. Он прокусил гадюке шею позади головы, распотрошил ее и съел внутренности, а остальное не тронул. Это был один из редчайших случаев, когда я видела, что млекопитающее съело змею — да еще гадюку! После смертельно опасной мамбы я считаю гадюку самой опасной из африканских змей. Но я должна сказать, что всеобщий ужас перед змеями безусловно преувеличен: по статистике из всех укушенных змеями людей в Восточной Африке гибнет всего один процент. За тридцать лет, которые я провела в Кении (по большей части — в пеших сафари и в легких сандалиях на босу ногу), у нас была всего одна потеря от укуса змеи — и то это был мул. Змей я не люблю и стараюсь держаться от них подальше или убивать их, если это необходимо, но считаю, что мы, люди, вполне заблаговременно предупреждаем змей о своем приближении — они слышат шум, чуют наш запах и, как правило, стараются убраться с дороги. А ленивая гадюка слишком инертна, чтобы спасаться бегством, и, если на нее нечаянно набредешь в густой траве, разит, как молния. Пиппа всегда помнила о змеях и часто узнавала о них каким-то непонятным мне образом, потому что никогда не попадала в беду, хотя все время вынюхивала что-то в траве.
Примерно в это время меня пригласили на встречу с правлением парка Меру и чиновниками Департамента по охране диких животных и Управления национальных парков, в котором принимали участие члены Комитета Эльсы и директор парка. Речь шла о будущем заповедника Меру. До сих пор правление Меру делало все возможное для его развития, но не хватало средств да и опыта было маловато, и парк все еще считался на последнем месте в стране. Мы надеялись, что положение исправится, если правление согласится передать заповедник в ведение Управления национальных парков. Председательствовал на собрании недавно назначенный директор Управления Перес Олиндо, которого я встречала несколько лет назад в США в Мичиганском университете, где он учился. Уже тогда мне очень нравилась его искренность. Перес принадлежит к племени мараголи, и его живой ум и сообразительность чрезвычайно помогли нам всем убедить правление в пользе перемены. Хотя пришлось разрешить несколько довольно каверзных вопросов, собрание в общем закончилось нашей победой. Конечно, на разные формальности уйдет несколько месяцев, но пока что все мы были довольны. А я чувствовала себя просто счастливой. Фонд Эльсы поддерживал заповедник уже три года, и на этом собрании мы постановили продолжать помощь еще два года, но теперь мы были убеждены, что этот чудесный парк вскоре не только сможет сравниться с другими национальными парками, но и станет лучшим в Кении, а благодаря своим водным ресурсам и экологическому разнообразию будет настоящей приманкой для туристов.
- Предыдущая
- 28/64
- Следующая
