Князь Федор. Куликовская сеча (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 16

Не знаю вообще, как удалось уцелеть… Броню посекли страшно, а в броне ведь были и уязвимые места — на ногах и в подмышках, не очень хорошо защищенной шее, на лице. Щит размолотили в лохмотья — а заканчивал я бой не с собственным легким чеканом, чье древко переломилось при очередном отчаянном ударе, а с простой секирой ополченца.

Кстати, более тяжелой…

И все же я уцелел — не один конечно. Старались прикрыть, защитить мои ратники, Алексей вон даже коня уступил! Ну, так его жеребцу чуть позже подрубили передние ноги, и я едва уцелел при втором падении… Плюс сами ополченцы неплохо так поднажали на черкесов, цементируемые бронированными дружинниками, словно части РККА «коробочками» 22-й танковой дивизии под Брестом! Или 2-я десантная дивизия на Орбогоне мониторами 4-го флота, спустившимися на низкую орбиту… Отдельно стоит вспомнить и про моих порубежников — также вставших за спины ополченцев и до последнего перестреливающихся со степняками!

Короче вместе — выстояли.

Лишь бы теперь не загнуться от заразы в казалось бы, не столь и опасных порезах…

Да, больно — и мутит. И вновь очень хочется пить… Стараясь хоть как-то отвлечься, я прикрыл глаза, принявшись перебирать в памяти все то, что было мне известно о Куликовской битве — и сравнивая это с тем, чему сам я стал свидетелем… И тут мне невольно вспомнилась полемика историков двадцать первого века, много копий сломавших в жарких спорах о Куликовской битве.

В принципе, уже тогда всерьез заговорили о явно завышенных цифрах по числу сражающихся. Завышенных по сравнению с более ранними оценками в сто пятьдесят тысяч воинов Донского, двести тысяч татар Мамая… Историки решили довериться экономическим расчетам (хоть и весьма условным, и довольно приблизительным), согласно которым русская рать не могла исчисляться более, чем десятью тысячами профессиональных дружинников. Что в принципе, с учетом «утяжеления» брони в 14-м веке, вполне себе справедливая цифра — по крайней мере, мне так всегда казалось…

Также сравнивали Куликовскую сечу с известными сражениями «текущего» периода. Например, с нашумевшей битвой при Креси, где на стороне сильнейшей своим рыцарством Франции и войска короля Богемии сражалось не более двадцати — двадцати пяти тысяч воинов, а на стороне англичан — от десяти до пятнадцати тысяч человек. Или же поле боя у Грюнвальда, где сошлось навскидку тридцать пять — сорок тысяч воинов с обеих сторон, если брать реальные расклады…

Хотя приводились и иные, чуть более поздние примеры отечественной истории. Ведь в начале семнадцатого века, уже после всех поместных реформ, судьбу России на Девичьем поле решила схватка десятитысячного войска Дмитрия Пожарского — и польского корпуса Ходкевича, исчисляющегося примерно в двенадцать тысяч шляхты и боевых слуг-«почта»… Конечно, можно списать малочисленность «московитов» на разразившуюся ранее Смуту, выкосившую русское войско. Но ведь и ранее у лучшего русского полководца Михаила Скопина-Шуйского во всех его громких, победных битвах было не более пятнадцати тысяч воинов.

И, наоборот, в одной из решающих схваток Смутного времени, битве при Клушино, со стороны ляхов участвовало аж «целых» шесть, максимум семь тысяч польских «рыцарей», крылатых гусар!

Да даже при Молодях русская рать оценивается в двадцать-двадцать пять тысяч человек. А войско Крымского ханства в сорок, самое большое шестьдесят тысяч нукеров — это с учетом ополчения турецких городов и янычарского корпуса (по всей видимости, большей части охраны Перекопа). А также присоединившихся к хану любителей пограбить, всяких там ногаев и черкесов…

Это все к чему: Мамай — темник вовсе не целиковой Золотой орды, а только ее части — Ак-орды или Белой орды, включающей в себя как раз Крым, Кубанские и Донские степи. И потом, Куликовской битве предшествовала «Великая замятня» Золотой орды, собственное Смутное время татар, длившееся ни много, ни мало — двадцать лет! Плюсом сеча на Воже, где Донской разбил крупный корпус Бегича — вынудив Мамая занимать денег у генуэзцев и искать наемников со всех сторон, заключать союзы с Ягайло и Олегом Рязанским… Кроме того, в летописях, если мне опять-таки не изменяет память (!), на стороне татар в Куликовской сече упоминается как раз три темника, то есть командира десятитысячных корпусов… С учетом же того, что ордынцы пока делают ставку на крупные отряды тяжеловооруженных — а значит, и очень дорогих багатуров, то странно думать, что беклярбеку удалось собрать войско, как минимум в два раза превосходящее степную конницу крымского хана, не тратящегося на содержание катафрактов!

Ну а с другой стороны, будь у самого Донского целых пятнадцать тумен… То есть даже больше, чем у Батыя в свое время! А ведь внук Чингисхана с четырнадцать туменами прошел боями Волжский Булгар — и сокрушил его оборонительный союз с мордвой, буртасами и половцами. Затем с тяжелыми боями и осадами прошел всю Русь — правда, в несколько заходов… А после, разделив силы, разгромил еще и Польшу с Венгрией, зацепив Болгарию на отходе!

Короче говоря, с пятнадцатью туменами русских ратников Дмитрий Иоаннович вполне спокойно нагнул бы соседнюю Литву так, что никто и никогда о ней уже не вспомнил бы! А заодно уж и выпендрежников-пшеков, захвативших часть исконно русских земель Галицко-Волынского княжества, а заодно и Тевтонский орден… Ну а что? Тевтонцы при Грюнвальде в 1410-м (то есть через тридцать лет) выведут тысяч тридцать рыцарей и кнехтов по самым заоблачным меркам (а на деле раза в три меньше). В свою очередь, объединившиеся поляки с литовцами выставят от шестнадцати до сорока тысяч… Ну то есть даже семьдесят тысяч всех вместе, что цифра прям максимально заоблачная — так ведь у Дмитрия-то в два раза больше! Порвет и не заметит…

В общем-то, имей сто пятьдесят тысяч воинов, Донской вполне мог осуществить мечту чингизидов о походе к последнему морю — причем ограничиться не Адриатическим, подобно татарам, а по честному дойти до Ла-Манша!

Ладно, шутки в сторону. Действительно, Дмитрий при тотальной мобилизации дружин подконтрольных князей, созвав всех своих союзников, мог выставить в поле не более десяти тысяч дружинников — но ведь речь-то только о дружинниках! Не о городских полках и русском ополчении…

Жарче же всего споры о Куликовской битве разразились после археологических изысканий Олега Двуреченского, «нашедшего» Куликово поле. И последующих выводов «историков»-популистов начала двадцать первого века, когда стало весьма популярно утверждать, что на Куликах дралась одна только конница. Ибо размеры поля Двуреченского просто не позволяли разместить на нем более пяти-шести тысяч всадников с обеих сторон…

С легкой руки археологов, а заодно и прочих популистов все литературные и летописные свидетельства, жития святых с описанием всех Куликовских подвигов были признаны ложными. Соответственно, «отменили» и деления на полки, и удар из засады — хотя прием с точки зрения логики и искусства войны настоящего времени логичен и обоснован, и был популярен еще при Субэдэе.

Не было и благословения Сергея Радонежского, и святых иноков на поле боя, схватки Пересвета и Челубея. Хотя «Божий суд» перед началом битвы был популярен и в более ранние времена (князь Мстислав Владимирович и касожский вождь Редедя), и в более поздние. Так, битва при Бычине 1588 года между польско-литовской армией и австро-венгерским войском началась с дуэлей элеариев, отборных всадников!

И естественно, по версии популистов, не было и никакого личного подвига Дмитрия Донского, поменявшегося доспехами с Бренком…

Дальше — больше. Объясняя отсутствие пехоты в сражение, ряд «историков» пришли к выводу, что имела место быть чисто «феодальная разборка». То есть, когда два сеньора выходят померяться силами — и по результатам схватки определяют зоны влияния и контроля, размениваясь землями и живущими на них крестьянами, не трогая последних. А что же, это ценный ресурс с точки зрения феодалов! И вообще — средневековье на дворе, какое такое ополчение, какая такая пехота на поле боя? Только сеньоры, только рыцари с обеих сторон…