Ярость самурая. Том 2 - Кун Антон - Страница 6

И пошёл к кошкам.

– Ты с ума сошёл?! – закричал Такео.

Я, не поворачиваясь, помахал ему рукой.

Подошёл к ближайшей кошке и сел перед ней на корточки.

Кошка – это была трёхцветная красавица – зашипела.

– Здравствуй, Бакэнэко! – сказал я негромко. – Разреши поговорить с тобой? У меня для тебя кое-что есть!

И тут все кошки дружно встали, развернулись и пошли в сторону ворот.

Я понял, что это приглашение, и пошёл вслед за кошками.

Почувствовал, что мои друзья кинулись, было, за мной и приказал им по нашей связи:

«Нет! Я знаю, что делаю! Оставайтесь на месте!»

Ребята остались. И, судя по голосу Цубасы-сенсея, зазвучавшему позади, начался последний на сегодня урок.

А я уходил, как Ганс-крысолов. Только Ганс шёл впереди крыс, а я шёл за кошками. Но это детали.

Мы приблизились к воронке и кошки начали спускаться в неё.

Я очень хорошо помнил фиолетовую мерзость, которая вот только бурлила тут, поэтому мне очень не хотелось идти вниз, но я сам попросил Бакэнэко поговорить со мной, не вежливо будет повернуть назад. И я, не давая себе время подумать, пошёл вслед за кошками.

Если учесть всех кошек, сколько было около дуба, то они должны были бы заполнить воронку полностью и ещё получилась бы небольшая горка сверху. Однако, они всё спускались и спускались. А я шёл и шёл. Хоть давно уже должен был бы оказаться на дне – сверху воронка казалась не такой уж и большой.

В какой-то момент я понял, что больше не вижу солнца. Более того, не солнечные лучи освещают пространство вокруг. Вокруг разливался призрачный лунный свет.

Как такое произошло, не знаю.

И кошки из разномастных все стали одинаково серыми.

Да и вид вокруг изменился. Теперь это был ночной город. И не тот, в котором я сейчас жил. Это был древний город, полный храмов, посвящённых кошкам, о чем неоднозначно намекали каменные кошки-атланты, поддерживающие крышу, мраморные кошки-цари, восседающие на огромных тронах, светильники в виде кошек, кошачьи узоры и разливающийся вокруг тонкий аромат кошачьей мяты… И конечно же кошки-танцовщицы, извивающиеся в ритуальных танцах на храмовых площадках.

Наконец мы поднялись по высокой и широкой лестнице и вошли храм. Самый большой из всех, которые я видел.

Словно в дверях стоял волнолом – кошачье море разделилось на два рукава. Часть кошек перетекло направо, часть – налево. Я остался посередине. Постоял немного, не зная, что делать, а потом прошёл вперёд и остановился перед высоким троном.

На троне сидела, положив руки на подлокотники, закинув ногу на ногу и нервно постукивая о подножие трона хвостом величественная Бакэнэко.

– Поклонись! – раздался шёпот со всех сторон.

Но я уже и сам понял, что нужно выразить почтение этой царственной кошкодевочке.

Поклонившись, мысленно погладил Хано Омоча, потому что мой пацан разволновался и трепетал словно наконец-то в его жизни настал самый ответственный момент.

– Как ты посмел просить разговора со мной?! – заговорила кошкодевочка, и её голос не предвещал ничего хорошего.

План у меня был, но он был дерзким, поэтому я не стал долго раздумывать, сразу же ответил:

– Уважаемая Бакэнэко, – сказал я со всем возможным почтением. – Я хотел бы преподнести тебе подарок. Тебе и твоей подопечной Михо. Но я не знаю, как это сделать.

Бакэнэко подобралась вся, как кошка для прыжка.

– Подарки? – промурлыкала она. – Очень интересно!

Но меня её мурлыканье не обмануло. Я видел, что если сейчас промахнусь, то армия пушистиков не оставит от меня и следа. И тут, в этом храме, никто не придёт мне на помощь – я попробовал связаться с друзьями. Ничего не вышло. Даже намёка на связь не было, так что я не смогу призвать Баню, а Хано Омоча мне тут явно не помощник.

Я не боялся. Точнее, боялся, конечно. Что ж я не имею инстинкта самосохранения что ли? Но мне передалось настроение Хано Омоча. А он с обожанием смотрел на царственную кошкодевочку, он хотел играть с ней. И это была его самая заветная мечта. В конце концов, именно для этого я и создал своё пёрышко, я создал его для вот этой кошкодевочки, для богини. Или демона…

Поэтому недолго думая, я встал на одно колено, и как рыцарь меч, протянул Бакэнэко своего Хано Омоча:

– Прими, пожалуйста, мой дар!

– Наглец! – возмутилась Бакэнэко. – Как ты посмел?! Как посмел предложить мне духа?! Мне, которая сама дух!

Бакэнэко была в бешенстве, но тем не менее, её внимание было сосредоточено на моём пёрышке. Она подобралась, готовая играть. Но пока оставалась неподвижной, словно выбирала подходящий момент.

– Прости, если я оскорбил тебя, – сказал я, не убирая, однако, Хано Омоча. И даже наоборот, едва заметно покачивая им. – Мне подумалось, что это развлечёт тебя.

– Ты наглец! – фыркнула кошкодевочка.

Но взгляд её словно приклеился к моему подарку.

Как ни крути, а кошки они такие кошки…

– Если ты не хочешь… – протянул я, делая вид, что хочу спрятать Хано Омоча.

Он, кстати, был абсолютно счастлив. От трепета его опахало было в постоянном движении, и каждая ворсинка сияла от восторга.

Я был уверен: Бакэнэко видела это волнение, и оно нравилось ей. Но по своей кошачьей натуре она…

А что она? Едва я сделал вид, что хочу убрать Хано Омоча, как Бакэнэко соскочила со своего трона и одним прыжком оказалась рядом со мной.

Это произошло так быстро, что у меня невольно холодок пробежал по спине. Если бы этот прыжок был сделан с другой целью, я бы уже истекал кровью.

Бакэнэко подскочила к моему пёрышку, но в последний момент остановилась и равнодушно повернулась к нему спиной.

Пёрышко ласково погладило кошкодевочку и та выгнулась, а потом сладко потянулась. Но в следующий момент моё пёрышко оказалось во всех её четырёх лапах, а сама Бакэнэко перекатилась через спину.

Улегшись поудобнее прямо на застеленном мягким ковром полу, кошкодевочка начала играть с Хана Омоча. При этом мурчание стояло такое, что у меня от умиления улыбка растянулась до ушей.

Но тут Бакэнэко увидела мою улыбку. Сразу же вскочила и, оставив пёрышко, наставила на меня когти:

– Ты смеешь смеяться?

– Что ты! – я тут же спрятал улыбку. – И в мыслях не было! Просто я рад, что моё пёрышко пришлось тебе по вкусу. То есть, по душе.

Бакэнэко ещё некоторое время с сомнением смотрела на меня. Потом, замурчав, вернулась к Хано Омоча. И зацепив его коготком, отправилась на свой трон.

Через минуту на троне снова сидела величественная кошачья богиня. Ну или демон. Кто этих кошек разберёт?

– Ты сказал, что у тебя еще есть подарок для Михо. Как ты посмел? По-твоему, я плохой дух и не могу защитить свою подопечную? И она нуждается ещё в одном духе?

В голосе Бакэнэко слышалась неподдельная угроза. Я понял, что ступаю сейчас на очень тонкий лёд.

Как бы там ни было, я уже сказал про подарок для Михо, и теперь пришло время предъявить сам подарок.

Раньше я хотел сказать, что вот это бельё на самом деле крепкая броня, но после слов Бакэнэко понял, что броня – последнее, о чём можно говорить. Поэтому достал кружевные трусики и лифчик со словами:

– Мне кажется, Михо очень подойдёт… Но я боюсь, что она не примет такой подарок.

Кошкодевочка снова в мгновение ока оказалась около меня.

Я протянул ей бельё.

Она со знанием дела покрутила в лапках-руках предметы женского гардероба. Фыркнула.

Я сразу же понял, что она догадалась о скрытых свойствах кружевной брони. И замер в ужасе, ожидая вердикт.

Кошкодевочка небрежно кинула мне бельё и вернулась на трон, туда, где лежал Хано Омоча. Взяла его и начала обмахиваться опахалом, как веером. Но тут же, не выдержав, поймала его зубами и с мурчанием впилась в опахало когтями.

Мой дружок сладострастно застонал.

Я понял, что он беспредельно счастлив в лапках этой кошечки. Собственно, для неё я его и создал.

Но Бакэнэко уже пристально смотрела на меня.

– Ожидаю твоего решения, уважаемая! – я снова склонился с уважением.