Выше, чем звезды (СИ) - Зверев Павел Александрович - Страница 35

Кабинет представляет собой жалкое зрелище. Эпицентром взрывной волны была явно Вика. Её искаженное, словно в судорогах лицо, устремлено вверх, выше лица солдата. Тот, впрочем, уже даже не дергается в попытках ослабить хватку девушки, только хрипит, нелепо дергая ногами.

«Ты!» — возглас внутри моего сознания и Вика смотрит прямо на меня. Вместо глаз — хоровод звезд. Вместо губ — явный след от пули и ошметки челюсти, что сейчас медленно стягиваются.

Хлопок со стороны и взрыв света оглушает. Слышу визг явно нечеловеческий и автоматные очереди. Еще взрывы, после снова в меня впечатывается упругий кулак взрывной волны. Сознание плывет, но хватаюсь за него изо всех сил. Попытка подняться и успех! Звон в ушах заполняет собой всё, как и свет от светошумовой. Вдох, выдох, непроизвольное потряхивание головой и попытка опереться на что-то иное, нежели слух и зрение. Странно, но выходит с первого раза. Только вот моментально приходит приступ тошноты, когда ощущаешь, как умирает выпотрешнный заживо человек. Дальше уже не тошнота, но рвота: с сухим треском, хотя к звуку это не имеет никакого отношения, от тела отделается голова. Чавканье, опять-таки к физической реальности не относящееся, когда аморфный жгут входит в глаз женщины, перед которой я заполнял бумаги и выстрелы. Много вспышек, что лишь жужжат, словно мошкара.

И, казалось бы, весь этот ужас перемалывается разумом зря! Но нет. «Услышать» своё положение и кабинет вокруг — ценнее всего. Шаг, еще шаг — без осечки. Упавший монитор обхожу, будто его вижу, кровь на полу отдает железистым привкусом во рту. Открытая дверь! И уже более смелый бросок к ней, чтобы оказаться в коридоре. Запах, что ударил по мозгу, приятным было не назвать. Порох, бетонная крошка, выпотрошенные кишки и застывший, будто в мраморе крик ужаса. Как пахнет крик? На секунду застыл, пытаясь это осознать, но в уши, наконец-то в физическом плане, ворвался звук длинной очереди. Хлопок! И взрыв. А после чавканье жгутов, что словно копья, впиваются, и выгрызая плоть, буквально сжирают людей изнутри.

Всё это я «слышал», но не видел. Ощущение сродни «вертолета» после сильной попойки. А уж осознание происходящих событий и вовсе погружало разум в какой-то хаотический сумбур. Всё смешалось в единую вакханалию, да так, что мозг, вдруг и вовсе перестал соображать. Я замер, как истукан и даже, кажется, перестал мыслить. Секунда, другая и всё встает на свои места, только вот паники, а это была именно она, больше не было. Мозг заработал, словно компьютер после перезагрузки — четко и без лагов.

Взгляд налево — коридор, по которому ушла смерть. Взгляд направо и коридор, хрен пойми куда ведущий. Благо со светом еще проблем не было. Рывок туда, который закончился через пару шагов, а после назад, к ближайшему телу солдата. Попытка выхватить из его рук автомат, маты на сраные ремни и табун мурашек, когда одна из его рук дергается, в попытке ухватить меня за ладонь. Какого рожна? У него разорвана грудина! Осколки ребер и кишки на полу!

Отпрыгивал спиной назад я, как мастер спорта в этом деле. Солдат, точнее его тело, дернулось, а голова вывернулась лицом в мою сторону. Заполненные чернотой глаза смотрели прямо на меня. Губы исказились, словно в оскале и изо рта раздалось тихое, но пробирающие до самых потаенных уголков души, сипение.

Как я рванул в обратную сторону даже не особо запомнил. Страх правил балом. Он вытеснил все стройные мысли и ни о какой стройной работе мозга не могло быть и речи.

Судорожный бег закончился в тупике. Слева и справа двери в палаты и, собственно всё. Бледно-зеленый цвет стен мельтешил перед глазами, переплетаясь с холодным цветом ламп. Их гудение походило на то сипение и это заставляло вздрагивать каждый раз, когда откуда-то издалека звучали выстрелы.

— Твою то мать! — рявкнул я, выкидывая кулак в ближайшую стену.

Боль от удара, причем привычная боль, а не вся та дребень, что была недавно, позволила немного прийти в себя. Судорожно хватая воздух ртом пытался успокоиться. Получалось слабо.

Взгляд упал на голые ноги, мои труселя в клеточку и совершенно голый торс. На внешней стороне правого запястья капли собирающейся крови. Левая рука вся в следах от уколов, будто меня изрешетили иголками. На левом бедре пластырь и ноющая, еле заметная боль.

— Вот сссссука, — выдохнул я со злостью. — Чтоб она тебе мозг выгрызла, ублюдок!

Так, тише. Всё после, сейчас есть дела поважнее.

Толкнуть дверь справа — заперто. Слева — бинго! Заходил внутрь я только после того, как глянул туда одним глазком. Обычная палата, сейчас пустующая. Слева вдоль стены две кровати, справа стоят шкафы. Перевязочный материал нашел в ближайшем и тут же пустил его в дело. Плотная повязка на правое запястье и быстрый шмон дальше. Одежды не было. Как, впрочем, и ничего полезного.

— Ладно, — выдохнул я, замирая на месте. — Ладно.

Мозг рисовал картины множества смертей, ведь звуки выстрелов всё еще нет-нет, да разрывали тишину, доносясь до меня. Что мне делать, черт бы тебя подрал⁉ Убьют они эту тварь или же нет? По-хорошему, сюда должен заявиться Епифанцев с подмогой, но вот через сколько? А, если, убив все солдат, эта тварь решит заняться мной? Черт. Надо осмотреться.

Длинный коридор с палатами по бокам, вдаль уходил метров на двадцать. Вдоль него двигался я медленно, вздрагивая каждый раз, когда эхо выстрелов доносилось до меня. Тем не менее, слух работал на всю. Причем «слушать» я пытался не только ушами. Только вот в этот раз так просто настроиться не получалось. Каждый раз вздрагивая, меня выбивало из того состояния, когда и видеть-то особой нужды не было. А еще, постепенно, вновь подбирался страх. Тот самый, что бросил меня бежать, без оглядки назад. Страх, который не походит ни на что, что можно контролировать и с чем можно бороться. А надо бы. Ибо всё это может закончиться очень печально.

До поворота добрался минуты через три. По пути дергая все ручки, надеялся хотя бы на одежду медперсонала. Но тщетно. Двери закрытые, а ломать их… В общем, эти двери явно делались для того, чтобы выдерживать натиск кого-то и покрепче меня.

Следующий поворот, вновь коридор, но длиннее. Плюсом имелись двойные двери со стеклом, что давало надежду на проход куда-то еще. Опять же, ничего хорошего в блуждании не предвидится, а выход наврятли удастся найти вот так, походя. План бы найти, и что-нибудь потяжелее.

Звук шаркающей походки донесся до слуха неожиданно. Предательский холодок тут же заскользил меж лопаток и на сквозняк это было похоже мало. Замер на месте я, подобно соляной статуе. Даже дышать, кажется, перестал. Стихли и выстрелы. Практически полная, звенящая тишина ощущалась чуждо. А уж зная, что она в себе может таить, вмиг покрылся мурашками.

Твою ж мать! Ни стульев вдоль стен, чтоб хоть как-то отмахаться, ни огнетушителей по углам. Что делать-то?

Когда силуэт, шатаясь, показался из-за угла, все вопросы выдуло из головы. Тело, с раскуроченной грудной клеткой и словно выеденным животом. Кишки словно мерзкие черви, тащились следом, оставляя на белом, кафельном полу, разводы густой, черной крови.

Рывок вперед, до ближайшей двойной двери сделал на автомате. Тварь же, заметила это и рванула следом. Я рисковал. Признаться, честно, понадеялся на чудо. Позади коридор с закрытыми палатами и лишь одна открытая, но, что мне это даст? Запереться там? Не вариант.

Дергал ручку двери я под все усиливающееся сипение, что уже практически перешло в шипение рассерженной гадюки. Неприятный смрад ударил по носу ровно в тот момент, когда дверь распахнулся и я занырнул внутрь. Мгновенный осмотр и шкаф, стоящий слева, падает поперек двери. Жаль, правда, открывается она не вовнутрь.

Передо мной находился небольшой обставленный кабинет, со столом в углу, компьютером и еще двумя дверьми. Вешалка! Обычная такая железная тренога, которая тут же оказалась в упоре под ручкой. Вторая дверная створка на защелке, так что рывок с той стороны, причем без всяких нелепых поисков ручки, немного успокоил. Дверь даже не дернулась, что хорошо. Правда, тяжелый удар, явно неслабой мертвой плотью, заставил вздрогнуть.