Столичный доктор. Том III (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 14

— А вы знаете, что в Пятигорске установлен первый в России памятник Лермонтову? — поинтересовался Богданов. — Восемнадцать лет средства собирали. Вот, в восемьдесят девятом году, наконец…

Лермонтов — местная знаменитость. Каждый считает своим долгом рассказать о трагической гибели второго солнца русской поэзии. Если расслабишься — попадешь на подробный рассказ о конфликте с Мартыновым, который, как оказалось, сильно претерпевал от «солнца», служил грушей для моральных избиений и унижений. Согласишься послушать, так тебя еще потащат на место дуэли. Как по мне, рядом с памятником невоздержанному на язык гвардейскому поручику надо установить еще один — пехотному майору Мартынову. Если бы не его меткий выстрел, чем бы хвастались местные? Машуком? Провалом?

Про памятник и прочее — это мне Федор Яковлевич за завтраком рассказывал. Накрыли в саду, на свежем воздухе. Анна Викторовна с нами немного посидела, да и пошла раздавать ценные указания прислуге. Дом большой, за всем следить приходится с утра до вечера.

А я взял докторский саквояж, и пошел работать. Это меня еще в интернатуре научили — чтобы никто не приставал, куда и зачем идешь, надо что-нибудь с деловым видом в руках держать. Неважно, хоть историю болезни, да и просто листик бумаги пойдет. И правда, задерживать меньше стали тогда. А сейчас моя ноша — как пропуск. Смотрите, я иду по своим врачебным делам! Не трогайте, мне некогда!

Лиза была готова, оказалось, меня дожидалась. Мне даже на секунду неудобно стало, хотя на часах еще без четверти десять было. Великая княгиня сегодня блистала. Вроде и платье простое, темно-синее, в тонкую полосочку, шляпка с синим же цветочком, вуаль. Красота и… тайна! Да, жаль в будущем женщины откажутся от вуалеток. Особенно черных. Это оказывает довольно мощный эффект на мужские инстинкты.

Выехать на прогулку вдвоем по-великокняжески — всего трое. Фиакром правил Фома Аникеевич. Куда поедем, я не спрашивал. Всё равно толком не ориентируюсь в городе. Но Лиза сидела рядом со мной, и показывала на интересные, по ее мнению, места. Развлекала, как могла. Ну и Лермонтов, конечно же. Я не выдержал и выдал ей теорию про майора Мартынова.

— Но как можно шутить про чью-то смерть? — удивилась она.

— О, у врачей шутят вообще про всё, — улыбнулся я. — Цинизм — наша главная защитная маска. Иначе бы давно с ума посходили.

В итоге мы добрались до финишной точки. Да уж, лучшая импровизация та, что тщательно спланирована. На месте Фома Аникеевич молча организовал легкий перекус — вино, фрукты, закуски. Все на красивом, белом пледе с вышивкой. Чтоб я так жил!

Минута — и мы остались вдвоем. Дворецкий привязал лошадку к деревцу, собрал свои пожитки, и деликатно скрылся из вида. Будто и не было его.

— Здесь тупик, поэтому с той стороны нас никто не побеспокоит, — объяснила Лиза, кивнув на крутой склон, на краю которого мы расположились. — Помогите мне сесть на плед.

Помог подобрать подол, сам убрал вуалетку наверх шляпы. Потом и ее сняли.

Куда-то подевались все слова. Мне казалось, что я ни скажу, это непременно прозвучит глупо и фальшиво. А рядом с Лизой не хотелось казаться ни тем, ни другим. Не знаешь, что делать — займись чем-нибудь. Я взял в руку винную бутылку. Без этикетки, наверняка местное что-то. В корзине был штопор, открыл.

— Налить? — предложил я. — Скорее всего сладкое, с сухими винами здесь как-то не очень. Зато сыр…

— Поцелуй меня. Как тогда, в поезде, помнишь?

Поцелуй я повторить попробовал, но сам понял — не то. Технически — один в один, но вот эффект совсем не тот. Вот и руки вокруг моей шеи обвились, и грудь прижалась, и дыхание… такое близкое…

— Боишься? Скажи, правда? И мне страшно, — прошептала она. — Я и хочу этого, и… Я всю ночь уснуть не могла, пыталась представить, как это… Женя, ты же знаешь, как правильно, да? Ведь эта девушка, там, у вас… Ты же не испортишь?

Она шептала и шептала свои страхи и сомнения, а я не прислушивался, мое внимание сосредоточилось на ее пальцах, которые то гладили мое лицо, то пытались неловко развязать мой галстук, вдруг ставший таким нелепым и лишним.

Следующий поцелуй получился, как нам хотелось — с той самой искрой, запустившей желание. И теперь уже моя очередь была путаться в крючках, пуговицах и завязочках. Одновременно с этим я пытался избавиться и от своей одежды. После того как я стянул один рукав пиджака, неловко повернулся, и заехал локтем в какую-то легкую закуску. Что-то упало на траву и звякнуло. Надеюсь не вино…

И вдруг я понял, что всё — осталось сделать один единственный шаг, и случится именно то самое. Одно небольшое движение, чуть вперед, и я внезапно проваливаюсь под слабый и задавленный полустон-полукрик, а руки Лизы прижимают меня все крепче и крепче, так, что я двигаюсь с трудом, толкая ее вперед.

Не знаю, сколько времени прошло, но она перестала целовать меня, зажмурилась сильнее и удивленно выдохнула, замерев. Я не останавливался, и всё толкал и толкал вперед это влажное препятствие, пока и сам не дошел до финала.

И как будто выключатель сработал. Я тупо не знал, что дальше делать. Вспомнил анекдот про это, улыбнулся.

— Что-то не так? — сразу спросила Лиза, приподнялась с пледа. — Ты почему смеешься?

— Да так, глупости, это всё нервы.

— Мне ведь надо полежать теперь? Так? Положить что-то под поясницу?

Под попку. Блииин… Я бы так не смог… Вот только что случился «первый раз», событие весьма эмоциональное. Но дама даже в этой ситуации помнит о главной цели. Надо лечь и полежать, чтобы повысить шансы на зачатие. И я сразу вспомнил свое место в этом раскладе. Беременность, наследник. Все эти люди, аккуратно расставляющие тарелочки и расстилающие пледы, скрывающиеся за углом, они работают на одно — на будущего ребенка Великого князя.

— Почему ты нахмурился? — Лиза нежно провела по моему лбу — У тебя появились морщинки

— Они всегда там были — вздохнул я

— У меня для тебя подарок — княгиня поправила подол, села — Смотри.

Из сумочки появилась коробочка красного дерева с вензелем. Внутри на бархате был перстень с огромным бриллиантом. Я поперхнулся, попытался убрать улыбку, но не смог — засмеялся во весь голос.

— Извини!

Увидев, как Лиза нахмурилась — взял ее за руку.

— Просто все это очень… Странно! Обычно все происходит наоборот, мужчины дарят драгоценности дамам. Чувствую себя… только не обижайся… каким-то жиголо.

— Это что-то из французского? Напоминает, жиголетто. Кажется, так называли платного партнера по танцам.

Княгиня отпила вина, достала из сумочки пудреницу, в крышку которой было встроено зеркальце. Да, раскраснелась она знатно. Я опустил взгляд, обнаружил пятна крови на пледе. Даже так? А я ведь так ничего и не почувствовал! Коробка с бриллиантом все так же лежала между нами. Я захлопнул крышку, произнес:

— Сергей Александрович и так пообещал меня отблагодарить княжеским титулом. Этого вполне достаточно!

— Ну раз так…

Я долил вина, мы налегли на сыр и другие закуски. И надо сказать, еда спасла — ушла неловкость, Лиза расслабилась, я тоже. Завязался непринужденный разговор ни о чем, в котором Великая княгиня была мастерица. Весь этот «смол толк», когда из тебя под разными предлогами незаметно вытягивают всякие интересные подробности твоей жизни. Сам не замечая, я разболтал много чего про клинику, про новые методы лечения. Даже похвастал, что местные врачи зазвали меня на операцию. Правда, еще не очень понятно какую. А княгиня в ответ сообщила, что на балу, который дает в ее честь глава города, будут ближайшие родственники — великие князья Павел и Георгий. И тут она, глядя на меня снизу вверх, попросила посмотреть брата царя.

— Я знаю, что чахотка не лечится, — Лиза допила вино, открыла веер.

Обмахивала она им нас обоих — солнце начало закатываться за горы, стих ветерок, который остужал нас все это время. Я посмотрел на часы. Ого! Мы тут уже второй час. Интересно, а как тут у нас с абреками и прочими любителями воровать невест? Но револьвер у меня в саквояже, на самом верху лежит, и я от этого сразу успокоился.