Грехи за сигареты (ЛП) - "Дженишес" - Страница 63

— Ты можешь рассказать мне всё с самого начала. Можешь рассказать мне нашу историю.

* * *

Я металась между домами Кейдена и Джейка, и это стало утомлять. Я не хотела обременять родителей Джейка, и хотя они постоянно повторяли, что я могу оставаться там столько, сколько мне нужно, я не могла оставаться там вечно. И вот я снова в своей удушающей комнате, и каким-то образом я нашла себя в поиске балетных академий по всей стране. Это было не потому, что я хотела покинуть свою нынешнюю академию, во всяком случае, пока. Она имела для меня сентиментальную ценность. Я там выросла, проводила там всё свободное время. Мне нравилось учить детей каждое субботнее утро. Но мысль о том, чтобы остаться в этом городе на всю жизнь оставляла во рту кислый привкус.

Мы с Джейком часто мечтали о том, чтобы переехать в другой город и снимать квартиру вместе. Пока это были только разговоры. В ближайшие месяцы нам обоим предстояло принять важные решения, касающиеся нашей карьеры. В мою комнату вошла мама. Она была одета в тёмно-синюю блузку и такие же брюки, одна рука была засунута в карман. Другая была за спиной, и казалось, что она что-то сжимает.

— У тебя есть несколько минут? — спросила она.

Я закрыла ноутбук и отодвинула его в сторону.

— Конечно.

Она ещё некоторое время стояла в дверях, пока я ждала, что она скажет. Затем она направилась к моей кровати, неловко присев на край.

— Я знаю, что ты не очень высокого мнения о своём отце и обо мне, и я тебя не виню. Мы были слишком поглощены своей карьерой. У нас почти не было времени для тебя. Проходят годы, и я удивляюсь, как быстро ты растёшь. И я хочу извиниться. Ты заслуживаешь лучшего, чем то, что мы тебе предлагали. Ты имеешь полное право презирать нас, осуждать за те ошибки, которые мы совершали и продолжаем совершать, — моя мама никогда не была склонна к глупостям и сложным разговорам, особенно эмоциональным. Выражение её лица было пустым, но это было больше, чем она когда-либо давала мне в прошлом. В её руках появился дневник, тот самый, который я нашла на чердаке и пролистала. — Когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе, я была в таком же положении. Я была влюблена в мальчика, который, как я знала, никогда не сможет вписаться в мою жизнь. Конечно, мои родители этого не одобрили, — она уставилась на пустое место на стене. — Оглядываясь назад, спустя годы, я поняла, почему. Я увидела тревожные сигналы, которые не заметила тогда. Он был связан с преступниками. Тогда мне это казалось захватывающим. Если бы я осталась с ним, я бы не была там, где сейчас. Мои родители собрали вещи, переехали через всю страну и познакомили меня с твоим отцом. Выйти за него замуж было самым лучшим решением в моей жизни.

— Как давно ты знаешь, что папа гей? — спросила я.

— С той минуты, как я впервые его увидела.

Я вздохнула.

— Тогда почему…?

Я не могла понять, почему она вышла за него замуж, родила от него ребёнка, если знала, что он гей.

— Мы оба были готовы пожертвовать определёнными частями нашей жизни. Мы с твоим отцом во многом похожи. Этот брак не получился бы, если бы мы не были похожи.

— Вы когда-нибудь любили друг друга?

Я никак не могла взять в толк это откровение.

— Конечно, мы любили друг друга. Ты учишься любить человека, когда проводишь с ним столько времени. Но если ты спрашиваешь, влюблены ли мы друг в друга, то ответ — нет. Но мы оба больше всего на свете хотели одного. Успеха, — это было очень много. Я не могла в это поверить. — Кейден — не тот человек, с которым тебе стоит продолжать отношения. Мы пытались защитить тебя после того случая четыре года назад. Возможно, это не он ранил тебя в ту ночь, но именно из-за него ты оказалась в той ситуации, не так ли?

Так ли это? Мой мозг шептал, что обвинение в кои-то веки не было абсолютно несправедливым.

Я почувствовала себя виноватой, даже подумав об этом.

— Кейден не преступник, — возразила я. — Он был рядом со мной, когда тебя и папы не было. А я не такая, как ты. Я в любой день предпочту счастье успеху. Я вообще-то думала об этом и решила, что не буду поступать на юридический факультет.

Она посмотрела на меня так, будто я говорила на другом языке. Как будто она не понимала, как я могла такое сказать.

— Чем бы ты тогда занималась?

— Я бы занялась танцами. Хочу когда-нибудь открыть свою академию, — мама хмыкнула, сморщив нос. Моя грудь сжалась, хотя я ожидала именно такой реакции. — Ты не видела, как я танцую, с самого детства. Я действительно хорошо танцую, мама. Это не самолюбование. У меня были главные роли в крупных спектаклях. Я всегда хотела, чтобы вы с папой пришли посмотреть на моё выступление. Может быть, тогда вы поймете моё решение.

Даже сейчас я всё ещё искала её одобрения, зная, что не получу его. Её эмоции были настроены по-другому. Ничего не сказав, она встала с кровати.

Перед тем как выйти из комнаты, она повернулась ко мне лицом.

— Я знаю, что в это трудно поверить, но я хочу для тебя самого лучшего, и думаю, что ты совершаешь серьёзную ошибку.

* * *

В этот день мне позвонили и вызвали в балетную академию. Я подумала, не связано ли это со стипендией. Но ещё до того, как я вошла в кабинет, я поняла, что что-то не так. Я прошла мимо Бена в коридоре, и вместо того, чтобы смутиться или почувствовать вину за то, что я снова встретилась с ним, он выглядел самодовольным.

Мой желудок совершил кувырок, и с каждым переворотом во рту становилось всё суше. В комнате ждали три члена комиссии — две женщины и мужчина.

Женщина за столом произнесла.

— Присаживайтесь.

Она указала на единственный свободный стул. Как я ни старалась не шуметь, мои шаги звучали слишком громко в жутко тихой комнате. Я почувствовала, что все взгляды устремлены на меня, когда я отодвинула деревянный стул. Ещё минуту стояла полная тишина, пока женщина листала блокнот, напевая отдельные фрагменты.

Затем она подняла на меня свой неодобрительный взгляд.

— Наша академия призвана обеспечить всем безопасность и соблюдение правил академии, которые были разработаны для создания справедливой основы.

Я почувствовала облегчение, но была шокирована. Неужели кто-то ещё сообщил о Бене от моего имени? Неужели кто-то другой стал свидетелем того, как мы общались в тот день, и взял на себя обязанность сообщить об этом в академию.

— Существуют правила, запрещающие отношения между преподавателями и студентами. Даже если ученик уже взрослый, — продолжила она. Я кивнула. Я была полностью согласна. — Сексуальные связи и романы могут привести к фаворитизму. Один из студентов поставил нас в известность об отношениях между Беном и вами.

— Бен и я, — повторила я. — Бен — мой учитель. Не более того.

Она изогнула бровь.

— У нас есть доказательства, свидетельствующие об обратном.

Член совета директоров у окна, прихрамывая, подошла и положила на стол красную папку. Открыв её, она обнаружила набор фотографий. Меня и Бена. Они были сделаны на уроке, когда Бен положил руки мне на талию, когда вошла Корина. Выражение моего лица и поза на фотографиях говорили о том, что я приветствую ухаживания Бена. На самом деле я была слишком растеряна, слишком ошеломлена, чтобы вести себя как-то иначе.

Корина, должно быть, сделала эти снимки незаметно для нас. Это означало, что она была там дольше, чем я предполагала. Я не понимала, почему она так поступила. Не могла же она всерьёз поверить, что у меня были сексуальные отношения с Беном.

— Мы уже поговорили с Беном. Он утверждает, что ты уже призналась в своих чувствах к нему. Он делал всё возможное, чтобы оставаться с вами профессионалом, но, по его словам, вы продолжаете его преследовать.

Я открыла рот, чтобы объяснить, что он сделал. Что я стала жертвой неподобающего поведения и угроз.

— Академия будет проводить расследование, — продолжила она. — Боюсь, что в связи с этим вы не сможете принять участие в балете этим летом. Мы не совсем уверены, сколько времени займёт тщательное расследование, поэтому, возможно, в ваших интересах рассмотреть возможность продолжения танцевальной карьеры в других академиях.