Любовь дракона (СИ) - Леденцовская Анна - Страница 11

«Да уж. Если я хочу здесь хорошо жить, придется отъедаться! А пока неплохо бы какую-нибудь одежду подобрать, чтобы стать хоть чуть-чуть фигуристее. Вроде Эндерк обещал купить что-то…»

— Ого! — выбравшись из постели и обнаружив еще одну дверь, обрадовалась она крошечному санузлу. — Почти цивилизация!

Конечно, ванны и душа там и в помине не было, но стоял тазик с рукомойником и деревянное подобие унитаза. Странный ящик, из которого пахло травами, а дна не имелось совсем, был намертво привинчен к полу. Рядом стояла маленькая коробочка без крышки со стопкой мягких бледно-лиловых тонких листиков овальной формы.

«Надеюсь, это точно оно? То, что я думаю?» — все же сомневаясь, решила уточнить у мозго-ИИшки Любовь Михайловна. Как-то не хотелось бы оскандалиться и использовать предметы не по назначению.

«Точно. Давай уже быстрее, а то меня опять в спячку тянет. Я же столько сил потратила!» — недовольно и сварливо забубнил червяк в мозгу, пока женщина умывалась.

«А на что?»

Любе было непонятно, куда делись силы ехидной мозгоклюйки. Ей казалось, что на ритуале та была сонная и заторможенная.

«И ты еще спрашиваешь? — Возмущению Шизы не было предела. — Да если бы не я, там вас бы всех на компост пустили. Эта дрянь на камешке всех менталом придавила, кроме тебя да еще Эндерка. Муж-то у тебя за спиной был, и его почти не накрыло. А все потому, что я щит поставила, между прочим. Защитила твою глупую голову от постороннего вмешательства. Ну и дракону, видать, к счастью, тоже перепало. Думаешь, смогла бы ты у того деда его палку отобрать, если бы он в нормальном состоянии был? Гадина хаоситская здорово сглупила. Не думала, что ты в рукопашную кинешься».

Симбионт захихикал.

Люба как воочию увидела мерзкую желеобразную тварь, облепившую алтарный камень и тянущую щупальца к беззащитным будущим матерям.

«Хорошо, что справились!»

Она грустно оглядела свою изрядно мятую юбку и несвежую блузку. В чем спала, в том, похоже, и придется идти искать едовую.

Только вот, выйдя из спальни, Люба замерла в полном шоке.

Довольно просторная комната, что-то вроде гостиной командира драконов, совмещенной с кабинетом, была просто завалена барахлом.

Шиза в голове негромко присвистнула, а в стороне у кресла раздалась возня, и из-под кучи каких-то ярких тряпок вынырнула знакомая белобрысая макушка Кройтека, уставившегося на Любу восторженными глазами.

Парень выпутался из текстильного кокона и рванул к замершей эльфийке обниматься, счастливо вопя:

— Я знал! Ты смогла! Я ведь говорил, что ты не такая, как те ваши ушастые!

— Говорил, говорил, — засмеялась Любаша непосредственности драконенка. — Слушай, а что тут такое? Откуда все? Или меня выселяют, а здесь склад решили сделать?

— Да кто ж тебя выселит-то теперь? — Голубые глаза Кройтека стали как блюдца. — Вои за тебя любого порвут. Папаня мой, думаю, особенно. Он командира попросил разрешить мне здесь тебя поохранять и велел сразу ему сказать, как ты проснешься.

— А это-то тогда что? — Женщина в растерянности оглядела царивший в комнате беспорядок.

— Так это дары от наших. — Парень, широко улыбаясь, развел руками, демонстрируя щедрость драконьего народа. — Командир поначалу ругался, а потом махнул рукой и велел тут складывать. Дома-то эльфячьего вашего нет теперь, но вот новый отстроят, а у тебя уже кой-чего иметься будет. Тем более от души же принесли. Нельзя отказываться.

— Обалдеть! — Люба плюхнулась на стул, предварительно спихнув с него что-то увязанное в тюк. — А… в смысле — дом построят?

Кройтек глянул на непонятливую эльфу покровительственно-снисходительно.

— Так уже строят. Место сам Ворт указал. Всем миром и пошли строить. Кто стены кладет, а кто мебель делает. Кузнецы — петли дверные да засовы. Опять же всякое другое. Бабы наши подушки и перины набивают, — обстоятельно рассказывал он. — Гертруда там всех на уши подняла. Сказала, что не дело молодой жене да без приданого. Ежели, говорит, те эльфы невесту в чем была без всего отдали, то это не значит, что мы, драконы, ей хозяйство не справим. Тот вон узел-то от нее как раз.

Палец с обкусанным ногтем ткнул в тючок у Любиных ног.

«Интересно, что там? — забыв, что еще недавно требовала срочно найти еду, полюбопытствовала Шиза. — Давай посмотрим?»

Честно говоря, Любови Михайловне и самой было любопытно. Ей за всю жизнь не дарили столько подарков.

Она аккуратно развязала узел и развернула сверток.

«Какая предусмотрительная женщина!»

Шиза была в восхищении. В узорчатом покрывале лежала небольшая стопка одежды по драконьему фасону.

Кройтек, увидев всякую женскую дребедень, лишь плечами пожал. Зато услышав, как голосом голодной лягушки квакнуло у худенькой эльфы в животе, встрепенулся и кинулся к двери. На ходу он крикнул, что сейчас принесет чего-нибудь перекусить, пока Люба подарки смотрит.

«Чего сидишь? — Шиза сегодня была в ударе и совсем раскомандовалась, видя, как женщина теряется от всего происходящего. — Бери вещички и иди переодевайся! И вид будет поприличнее, и Гертруде приятно будет, что ее подарок ты оценила в первую очередь. Тетка авторитетная, если что, будет у кого совета спросить или помощи какой. Ты же здесь ничего не знаешь, а на Кройтека надежды мало. Все же пацаненок еще».

«Точно!»

Люба подхватилась со стула и, сгребя в охапку шмотки, торопливо побежала обратно в спальню и на всякий случай даже закрылась в ванной. Все же драконенок и правда был малость простовато-беспардонным, поэтому такая предосторожность не помешает.

«А ничего так, — когда она переоделась, похвалила ее вид Шиза. — В такой одежде даже не кажешься дохлятиной. До дракониц, конечно, еще есть и есть, но миленько смотришься. Да!»

Без ехидности эта гундосина в голове не была бы собой, однако Люба не могла с ней не согласиться.

Наряд, конечно, был своеобразный. Этакая версия немецкого костюма разносчицы пива на Октоберфест. Плотная белая рубашка со сборенной на шнурок горловиной и объемными рукавами, широкий пояс на шнуровке и пышная юбка с не менее пышным подъюбником. Под все это еще полагались полосатые вязаные чулки, а также сборчатые на талии и у коленей панталончики бледно-зеленого цвета из тонкого полотна, дополненные чем-то вроде короткой холщовой маечки на лямках того же цвета.

«Осталось еще научиться по семь кружек пива в каждой руке таскать — и можно на работу в какой-нибудь трактир устроиться», — пошутила Люба, рассматривая себя в мутноватом зеркале рядом с рукомойником.

Шиза захихикала, прокомментировав, что эльфе лучше всего кружки таскать на голове, держа ушами.

«Ухи-то у тебя потолще, чем ручонки, и по виду гораздо сильнее!»

«Интересно, что сильнее у тебя?» — поправляя сборчатые складочки на груди, чтобы была хоть какая-то иллюзия ее присутствия, фыркнула с насмешкой девушка.

«Интеллект, естественно! — гордо парировала Шиза. — И он, в отличие от всяких сомнительных внешних достоинств, в разных украшательствах не нуждается. Так что я идеальна».

«Ну да, ну да. Только прячешься в моей голове, вместо того чтобы явить свою гениальность миру. — Люба расправила складки юбки и, приподняв ее, осмотрела ноги. — Надо бы туфли найти. Где-то же были, да?»

«А я очень скромная! Вот!» — надулась Шиза и замолчала, ничего не сказав про обувь.

Поправляя тяжелые пряди и невольно пытаясь прикрыть остренькие ушки, чтобы выглядеть более по-человечески, Люба пошла искать, что надеть на ноги.

В спальне тапочек из эльфийского дома не оказалось, и она решила, что в подарках, возможно, найдется что-нибудь подходящее.

На столе, дразня обоняние ароматами, обнаружился поднос с едой и чаем, а вот белобрысого паренька, как ни странно, рядом не наблюдалось.

Куда подевался Кройтек, Любу не озаботило, поскольку у парня вполне могли быть какие-то свои пацанячьи дела и обязанности.

Запахи раздразнили аппетит, а вид маслянистого пышного желтого омлета с зеленью и помидорками, посыпанного мелко наструганными полосочками подтаявшего сыра, заставил торопливо сесть за стол. Ухватив вилку, Люба приступила к завтраку, мысленно постанывая от наслаждения. Видимо помня о неправильности нашей эльфийки, на поднос еще водрузили большую тарелку с нарезкой из колбас и разного мяса. Так что Любовь Михайловна моментально соорудила себе смачный бутербродик из толстого ломтя свежеиспеченного, еще теплого хлебушка, части колбасно-мясных деликатесов и листовой зеленушки, которую все же в небольшой плошке поставили на край подноса. Из напитков был травяной чай и большой кувшин с ягодным морсом. А чтобы ушастенькая тростиночка не умерла от голода, четверть подноса занимала плетенка с булочками, пирожками и плюшками.