Вечно ты - Воронова Мария - Страница 8

Наверное, в стационарах особого режима, куда направляют по решению суда, чаще можно встретить под видом больных здоровых людей, но у нас это все же спорадические случаи. В массе у нас лежат настоящие психически больные, нуждающиеся в лечении, или те, кто не способен себя обслуживать, а заботиться о них некому.

Я даже не исключаю, что советская школа права, и вялотекущая шизофрения – это реальная болезнь, а не дубина для инакомыслящих, что бы там ни утверждали западные специалисты. Сумасшествие не всегда протекает ярко, с буйными припадками и интересными галлюцинациями. За свою жизнь встречала я много таких людей, что никому не вредили, с инопланетянами не общались, но в то же время и нормальными их назвать язык не поворачивался. Кто-то безостановочно строчил жалобы непонятно на что во все инстанции, кто-то изводил жену ревностью, кто-то так истово верил в приметы, что менял маршрут, если дорогу ему перебегала черная кошка. Одна моя приятельница не умела радоваться в буквальном смысле слова. Ничто не могло доставить ей удовольствия, правда, она каким-то парадоксальным образом умела радовать других. Да что там на других кивать, если заглянуть в мою голову, там тоже наверняка найдется какое-нибудь расстройство. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки, и самое главное в психиатрии – это умение отличить норму от патологии, что бывает нелегко. И по идее, часть этого бремени врач вправе переложить на пациента. Комфортно ли человеку с самим собой? Нет ли у него тревог и фобий, которые мешают ему принимать жизнь такой, как она есть? Если чувствует себя счастливым и сам себя обеспечивает, то пусть гуляет, но если же он страдает без явных внешних причин, то почему бы не обратиться за помощью к психиатру?

Вопрос, увы, риторический. Интересно, в нашей стране декларируется всеобщая доступность любой медицинской помощи, в том числе психиатрической, а главная цель нашего стремящегося к коммунизму общества – счастье каждого трудящегося, но тем не менее при таких благородных целях и задачах гражданин до последнего будет колебаться между психиатром и суицидом, и далеко не факт, что выберет первое. Разве что частным образом, в условиях строгой анонимности, но это не каждому по карману. Да и специалиста не вдруг найдешь, нужен блат.

Психиатров боятся, никто не хочет принудительной госпитализации и постановки на учет, разом лишающей гражданина многих прав и перспектив, поэтому держат своих тараканов взаперти, а если совсем невмоготу, обращаются к проверенному психотерапевту в стеклянном халате, то есть пьют, так что в исходе уже невозможно понять, чистый ли это алкоголизм или симптоматическое пьянство, возникшее из другого психического расстройства, возможно, легко поддающегося коррекции.

Так и получается, что вместо дивизии невротиков мы имеем армию хронических алкоголиков с циррозами, полинейропатиями и другими необратимыми изменениями.

Возможно, я тоже тайная диссидентка и вялотекущая шизофреничка, но мне кажется, что обратный эффект сильнее прямого во многих сферах. Всеобщее среднее образование прекрасно, но чем больше его внедряют, тем меньше дети хотят учиться. «Слава труду» – прочтешь везде, куда ни кинешь взгляд, а в частном разговоре услышишь негромкое «сколько у этого государства ни воруй, своего не вернешь» и «тащи с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». Нет, люди, которые видят самоотверженный труд на благо общества смыслом своей жизни, реально существуют, я таких знаю, даже была замужем за одним из них, но коллективом они воспринимаются настороженно, скорее как слегка придурковатые, чем как образец для подражания. То же и с моралью. Официально советский человек порицает уродливую безнравственность Запада, а в глубине души тоже хочет загнивать, как загнивают там. Разврат вместо тоскливого прибежища не знающей любви души из-за своей запретности сделался мерилом жизненного успеха. Был за границей, видел стриптиз – все, жизнь удалась. Впрочем, это я уже скатываюсь в старческое брюзжание. Молодым – молодое, а мне легко рассуждать, когда я уже освободилась от диктата половых гормонов.

Обратного эффекта, конечно, никто не отменял, но у нас почему-то отдача почти всегда сильнее выстрела. Регина Владимировна говорит, это потому, что нет стрелка, сильного плеча, куда должен упираться приклад. Личность, говорит она, у нас всегда выносится за скобки. Может, и так, не знаю, я не психиатр. Мне повезло жить среди настоящих людей, и саму меня никогда ни за какие скобки не выносили, а что в среднем по стране, я никогда не интересовалась. Да и сомневаюсь, что такие исследования вообще возможны.

Ладно, пора заканчивать пустомыслие и возвращаться к проблеме генерала Корниенко. Возможно, он реально нуждается в психиатрической помощи, но вот вопрос, является ли таковой принудительная госпитализация на узкую койку с застиранным бельем и жидким одеяльцем в палате на пятнадцать человек? Полегчает ли ему от гипогликемической комы? Кстати, кома – это еще цветочки, раньше таких горе-шизофреников вообще серой лечили. Страшная методика, известная среди диссидентов как сульфозиновый крест. Огромное количество побочных эффектов и осложнений, а терапевтический эффект ровно один – чтобы избежать физических мучений и необратимого вреда здоровью от этого лечения, диссиденты признавали, что они сумасшедшие, и это считалось положительной динамикой заболевания.

В отличие от чисто карательной серы, инсулинотерапия имеет хоть какое-то научное, точнее, псевдонаучное объяснение. Аналогия с химиотерапией злокачественных опухолей. Там вводят яд, который действует на весь организм, но сильнее всего поражает раковые клетки, поскольку они наиболее активно делятся. Соответственно и тут – низкий сахар крови вызывает голодание и гибель клеток головного мозга, и, по замыслу авторов методики, быстрее всего должны погибнуть нервные клетки, ответственные за бред и галлюцинации, как наиболее активные и уязвимые. Удивляюсь, как до сих пор еще никто не додумался лечить шизофрению удушением. А что, недостаток кислорода ничуть не хуже гипогликемии. Эту свою идею, кстати, я никогда не высказываю вслух в присутствии психиатров, вдруг возьмут на вооружение. С них станется. Еще диссертацию кто-нибудь сподобится защитить, и оглянуться не успеем, как наряду с инсулинокоматозной терапией в практику будет внедрена какая-нибудь веревкомыльная. Или шеесжимательная.

Ладно, пока задача состоит в том, чтобы отмазать Корниенко от увлекательного переживания гипокомы. Вот парадокс, настоящего шизофреника лечи чем хочешь, никто не спросит, почему он десять лет на нейролептиках без эффекта, а о генеральском здоровье пекутся на самом верху. Самые передовые и трудозатратные методики требуют к нему применить, чтобы знал, на кого можно хвост поднимать, а на кого нет.

Надо написать что-то убедительное, чтобы любая проверка сразу поняла – лечащий врач не назначает инсулин не из жалости и симпатии к пациенту, а из опасений за свое врачебное будущее. Если ты назначил препарат, который пациенту официально противопоказан, и получил летальный исход, тут есть реальный шанс самому заехать в тюрьму. После такого никто уже не посмотрит, диссидент был покойник или правоверный шизофреник, посадят доктора за халатность, да и все.

В данном же случае самым убедительным противопоказанием к инсулинотерапии по беспощадным законам диалектики является как раз полное отсутствие противопоказаний. Это больным людям лечение идет на пользу, а здоровым – только во вред. Такие без пяти минут космонавты остро реагируют на любое вмешательство в свой идеально отлаженный организм, диалектика беспощадна и не дремлет. Именно избыток здоровья сыграет с Корниенко злую шутку, натренированный и безупречный механизм гормональной регуляции отреагирует бурно, в результате гипогликемия станет стремительной и неуправляемой. Генерал скорее всего выживет, но останется без коры мозга, что, конечно, раз и навсегда излечит его от шизофрении, зато добавит проблем его семейству в виде ухода за полным идиотом. Жаль, я не могу эти соображения написать в истории болезни.