Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3 (СИ) - Март Артём - Страница 36

— Слыхал в кино такое? «Хороший полицейский, плохой полицейский»?

— Слыхал, конечно, — тот кивнул. — Это как пряник с кнутом.

— Ну вот. Давай ты на него пойдешь «с кнутом» а я «с пряником». Глядишь и выпытаем.

— Да пускай Степаныч с ним поработает. Он же у нас мент бывший. Умеет людей допрашивать.

— Да ну тебя, Женя, — сухо плюнул Степаныч. — Давайте это уж как-то без меня. Башка раскалывается, давление скачет, что сил нет никаких. Пойду, вон, себе чая с ромашек заварю. Успокоюсь хоть.

Степаныч сразу же утопал в кухню. Поставил греться чайник.

— Остается у нас только фокус с полицейскими, — хмыкнул я.

— Бить его можно? — Женя, уставший стоять, с трудом присел на табуретку.

— Только не сразу.

— Лады. Давай ты первый, — согласился он. — Рана разнылась от всей этой беготни. Надо дать ноге передышку.

Я кивнул и ушел в кухню. Застал там Сережу с таким испуганным лицом, что я подумал, будто у него вся кровь от кожи отлила, такой он был бледный. А смотрел Сергей, при этом на чайник, нагревающейся на печи.

Я улыбнулся. Видать, он подумал, что мы его собрались кипятком пытать. Ну пусть думает. Может, будет разговорчивей.

Я молча подошел к столу. Отодвинул табурет и сел.

— Покурил? — Спросил я.

— Не… Сырые они… — Дрожащим голосом проговорил Сережа, взглядом указывая на сигарету, лежащую на столе.

— Ты смотри, какая строптивая дама нам попалась, — выдохнул дым Фима. — Всей ей не так.

— Короче, слушай, — я заглянул Сереже в глаза. — Сейчас ты нам будешь рассказывать, как, зачем и почему ты навел на нас черемушенских. Расскажешь, как ты связан с мясуховскими. Откуда у тебя винторез.

— Так я же все рассказал! — Удивился испуганно Сережа.

— Ага. А еще ты рассказал нам, что у тебя свой бизнес и офис. А оказался сварщиком на заводе. Раньше-то я во всю эту хрень влезать не хотел. Не хотел мозги себе лишним забивать. Но ты, Сережа, меня в эту херню втянул сам. Теперь тебе нужно рассказать все спокойно и обстоятельно. И помни. Сейчас твоя судьба решается.

— Я все рассказал!

— Почему Седой хотел тебя убить? — Спросил я.

— Так я ж свидетель оказался!

— Да? А когда договаривался ты нас сдать, об этом подумать не мог?

Сережены зрачки нервно забегали.

— Я… Я… — Стал задыхаться он.

— Тише-тише. Подыши, — сказал я. — Фима, покури, пожалуйста, на балконе.

— Да ладно, — вздохнул Фима и загасил сигарету в жестянке из-под армейской гречки с мясом. — Я послушаю. Интересно, че этот жук нам расскажет щас.

— Я все уже рассказал! — Настаивал он.

— Больно много вопросов не раскрытых получается, — я отрицательно покачал головой. — Как и зачем ты вышел на черемушенских? Как с ними договорился? Прачечная тебе принадлежит вообще? Или и тут ты набрехал?

— Я… ну…

Сережа затрясся, начал бубнить что-то невнятное. Я встал из-за стола, и он аж вздрогнул.

— Степаныч? У тебя выпить есть? — Спросил я.

— Нервишки расшалились? — Хмыкнул Степаныч, возвращаясь из соседней комнаты. — Есть самогон. Отличный. Знакомый мой на медвежьем говне настаивает.

Фима туповато засмеялся.

— Ладно. Шучу. На опилках. Будешь?

— Я нет. Ему вон налей.

Степаныч прошел в кухню и достал из глубины пенала полуторалитровую банку с мутноватой жидкостью. Налил Сереже полный граненый стакан.

— На, — поставил на стол.

Сережа молчал. Тупо лупая глазами, уставился на меня.

— Че смотришь, пей давай, — кивнул я на стакан.

Тот сглотнул, а потом взял самогон и стал пить. Пил долго, громко глотая спиртное. Кадык ходил на его тонком горле. Гулко стукнув дном о стол, Сережа скривился, занюхал рукавом.

— Ну как? Нормально зашло?

Тот закивал.

— Ну теперь давай. Рассказывай.

Сережены глазенки помутнели, и он заявил:

— Говорю ж, Витя. Все я тебе уже рассказал: и про мясуховских, и про схроны мои с пушками.

Вдруг Сергей осекся. Глаза прояснились, а на лице появилось перепуганное выражение.

— Все рассказал! За бабло! За бабло я вас сдал и все! Долг у меня был перед мясуховскими! Клянусь здоровьем моей мамочки, царство ей небесное!

Все в комнате затихли.

— Схроны, говоришь, — сказал я холодным тоном.

— Да… да это я оговорился! У меня только винторез был! Ну и все!

— Так. Ладно, — я скрестил руки на груди. — Женя! Ну давай, твой черед.

Женя, мрачный как туча, появился в дверном проеме. В кухни повисла тишина. На миг мне показалось, что Сережа, увидев Корзуна, даже окончательно протрезвел.

Женя медленно прошел на костылях к столу. Повернул стул боком, чтобы удобней было садиться. Потом неуклюже, кривясь от боли, сел, отдал мне костыли. Повернувшись к Сергею, угрюмо посмотрел на него.

Глазки Сережи тут же забегали от меня к Корзуну.

— Да я ж говорю, — едва слышно начал он. — Говорю ж. Я вам все рассказал… Все, что знал.

— Помнишь, что спрашивал у тебя Витя? — Спросил Женя таким холодным тоном, что я подумал, будто Сергей сейчас обоссыться.

— Ну… Да… Но я же ничего не знаю…

— Отвечай, — приказал Женя.

— Я же уже сказал…

Договорить Сергей не успел. Женя дернулся, стальной хваткой левой руки впился ему в реденькие волосы, а потом резко приложил бедолагу рожей о стол. Бабахнуло так, что подпрыгнула пачка спичек. Фима аж скривился, видя, как лоб Сережи впечатался в столешницу. Мы со Степанычем, наблюдая, никак не отреагировали.

Сергей откинулся на спинку стула, схватился за лицо. Замычал от боли.

— М-м-м-м… нос… мой нос…

Он запрокинул голову, и я увидел большой красный след от удара на его лбу. Из носа же стала сочиться кровь. Она потекла сквозь пальцы, которыми Сергей зажал ноздри.

— Пойду схожу за ватой, — сухо проговорил Степаныч. — Ни то он мне тут всю кухню сейчас своими менстряками зальет.

— Говори, — повторил Женя.

— Мой нос… Ты мне нос разбил… — захныкал Сергей.

Я приблизился к Жене, положил ему руку на плечо, опустился и шепнул:

— Ну я ж сказал, сразу не бить.

— Да я че-то не рассчитал, — вполголоса ответил Женя. — Не хотел я ему кровь пускать.

Пожав плечами, я отошел. Женя же, заявил:

— Если не начнешь говорить, я стану ломать тебе пальцы по одному. Понял?

— Да знал бы что-то, уже сказал! — Крикнул Сергей. — А! Сука! Как же больно!

Я неодобрительно посмотрел на Женю. Мда. Уже брякнул. Теперь придется ломать, если он не заговорит. А то как-то несерьезно получается.

Степаныч вернулся в кухню. Сунул Сереге клок ваты.

— На, рассуй себе в дырки. Нечего у меня дома грязь разводить.

Тот принял, приложил к носу, и хлопок тут же стал пропитываться красным в его пальцах.

— Повторять я больше не буду, — сказал Женя.

Сережа только поскуливал, промакивая себе под носом. Вот только в следующее мгновение, его взгляд измученного человека переменился, стал напуганным. Все потому, что Степаныч взял с плиты закипевший чайник и направился к нему.

— Н-не надо… Не надо! — Замахал руками Сергей. — Только не кипятком!

Степаныч хмыкнул догадавшись.

— Давай ка сюда руку, сказал он.

— Нет! Не надо! Я скажу! Все скажу! Прачечная — не моя! А мясуховским я задолжал денег за стволы, что не смог им продать! А вот черемушкинские, видать, поняли, кто я такой и решили завалить, в конце концов! За то, что я продавал мясухе оружие!

Все, в том числе и я, удивились внезапному откровению Сергея.

— Степаныч, — хмыкнул я. — А можно и мне чайку?

— И мне тоже, — буркнул Женя.

— Ща, мужики, — сказал он и направился к кухонному столику.

Сережа наблюдал за этим всем с бледным, как у смерти лицом.

— Ну, — я подставил к столу третий стул. — Теперь давай подробнее, раз уж начал.

— Можно мне тоже чаю? — Жалобно попросил Сережа.

— Нельзя, — строго отрезал Женя.

— Ну тогда хотя бы еще самогону…

— Фима, — вздохнул я. — Налей ему. Только немножко.