Кровь ниори - Минич Людмила - Страница 100

Два немых старых птичника уже шесть лет взращивали своих питомцев в замке. Лишь им одним тиган доверял в руки бутылочки со «снадобьем птичьей верности». Истарма до сих пор называл его так же, как сказано в рукописи. Секрета же самого снадобья не раскрывал никому, как и остальных своих тайн. Для секретов существовала тайная комната, в которой Истарма собственноручно смешивал порошки и соки разных трав, толок камни и кости, не доверяя в этом никому.

Уже на крутой башенной лестнице он почувствовал озноб. День выдался прохладный, и ветер гулял в пустых узких переходах, проникая в мельчайшие щели. Истарма закутался в теплый, подбитый мехом плащ до самого носа, но не отступил. Вот уже шесть лет, каждое утро и каждый вечер, как бы ни звали дела, он поднимался в башню. И такая предусмотрительность не раз оправдывала себя. Тайное знание дает власть большую, чем даже деньги. Главный тиган понял это давно, и свою возможность узнать что-либо раньше, чем кто-нибудь другой, лишь на день или даже Час он использовал всегда.

Караульные расступились, отдав честь. Дверь, скрипнув, отворилась – его ожидали. Птичник замер, почтительно склонившись, но Истарма, по привычке не замечая его, направился к особой клетке, без верха. Четыре серые птицы, пойманные в нее как в кормушку, тотчас же были пристегнуты крепкой цепочкой к стенкам клетки за кольца на ножках. Птичники лично отвечали за сохранность присланных птиц, пока Главный тиган не прочтет все послания. Затем пленников пересаживали в тесные клетушки у стен. Там они отъедались излюбленного корма и ожидали новой участи. У второй стены приютились другие клетки, более просторные, с орущим и пищащим молодняком, что еще не ведал того, какая участь и честь ожидает их слабые птичьи тельца.

Всего четыре птицы. Тиган поморщился. Маловато вестей. Колдунов-найюмов упустили везде. Еще цикл назад тиган взбегал на башню четыре или пять раз в день, дожидаясь радостных вестей, однако… Их и теперь еще ищут и тут и там, но послания приходят редко. Нет нужды повторять и так уже сказанное, без всякой пользы беспокоя своего тигана. Последняя надежда почти умерла с приездом тэба Симая, но каждый раз, когда Истарма распутывал очередное послание, ему так хотелось верить в невозможное, что руки подрагивали от нетерпения.

Он неловко, резко дернул нить, чрезмерно сильно примотавшую посланье, и лайв заверещал у него в руках, но тиган лишь еще яростнее повторил свою попытку, не обращая внимания на птичьи крики. Нить запуталась окончательно, и Истарма, недолго думая, с хрустом вывернул лапу. Птица застонала и обмякла, потом задергалась, забила крыльями. Птичник подбежал и принял испорченного лайва, оглядел его внимательно. Теперь ему дорога не в клетку, а на городскую помойку. За спиной у тигана, внимательно изучавшего знаки на ткани, старик, недолго думая, свернул птице шею. Вытер как-то вдруг заслезившийся глаз. Он выкармливал их с сереньких птенчиков, по-своему привыкал к каждой из них, давал имена, которых никто и никогда не слыхал. Он не позволял им мучиться более чем положено.

Тиган не удержался от возгласа разочарования. Снова ничего! Всего лишь один полоумный городской управитель с юга, из Басты. Каждый дневной цикл он посылал тревожные предупреждения о том, что шекимы участили свои набеги, что готовятся выступить большим походом, и слова его никоим образом не соответствовали истине, это проверялось уже не раз. Давно бы следовало убрать дурака, но ведь он родственник благороднейшего… Истарма вздохнул, вспоминая надутую свиную рожу этого заплывшего жиром денежного мешка, выкупившего чуть ли не четверть Кромая. Второй тиган, и с ним нельзя не считаться. За насущными делами некогда было им заняться, но после Айсина придет и его час. А потом и тэба Тандоорта… тоже еще одна беда, еще один атай, грызущий сердце. Он снова вздохнул, теперь мечтательно. Если бы все враги уходили сами, добровольно оставляя поле боя, не пришлось бы зря тратить столько сил. Примирить Главного тигана с их существованием могла только кратковременная радость от их падения. Однако это случалось не часто. Гораздо больше они успевали нагадить до того.

Он приступил к следующей птице, уже спокойнее. Она так и жалась к деревянным прутьям, по-птичьи немигающе уставившись на хозяина. Теперь он аккуратно размотал нить и бегло просмотрел послание. Из замка в Танаке. Он оживился, но ненадолго. Все спокойно, не более того. Открыл третье. В Айсине готовы принять отряд благородного тэба Тандоорта, все два тэйра. Народ ликует. Истарма досадливо выругался про себя. Лениво раскрыл последнее и вновь оживился. От Айгару, из Аноса. Что там могло случиться? Это где-то далеко на юге, недалеко от Игалора.

Едва разобрав первых две строки, Главный тиган чуть не подпрыгнул, позабыв о своем достоинстве. Наконец-то пойманы! Проклятые найюмы! Попались-таки! Он расхохотался. Попались, друзья! Сразу двое! Радости не было границ, однако вскоре она немного потускнела: оказалось, что по описанию один из них – явно сын бывшего придворного лекаря Барайма, который пытался извести Истарму еще зимой. Сам-то Барайм – точно колдун, сомнений нет, а вот сынок его… Тиган призадумался, оторвавшись от письма, погладил бороду, потер лоб. Нет, семя далеко от дерева не падает. Может, и не такой, но тоже из них, из найюмов. Может, не силен, поэтому и схватили. Но это лишь начало! Истарма снова воспрянул. И даже если мальчишка не силен, все равно они своих не бросают. Это Истарма крепко усвоил.

Он вновь погрузился в чтение и тут же чуть не подскочил. Вторым пленником оказался не кто иной, как дружок того самого южанина! Того, что в Эйянте был и вернулся! Что тэба Тандоорта вытащил из Айсинского леса, будь он проклят! И сомнений даже не было, он признался сам, да еще при парне нашли кошель со знаком рода Ай Дар, указывал бдительный Айгару.

Уж на такую удачу Истарма даже и не надеялся. Отыскался один – и второй найдется, никуда теперь не денется. Дальше тэб Айгару изложил свои соображения. Говорил, что Леки отпирался от близкого знакомства, прикинулся дурачком, только по мнению доброго слуги благородного тигана Айгару – все это чистое вранье. Он лично опросил людей, которые ловили беглецов (имена их, равно как доблестного старшего кандара, что так заботился о награде, упомянуты, конечно же, не были), и люди эти рассказали, что Леки этот странен не менее, а более своего спутника. Их сведения тэб Айгару тщательно занес в пергамент, который вместе с пленниками и доставит в Кус-Танак, замок благородного Истармы. Поскольку приказ о том, что всех схваченных заговорщиков следует доставить в Кус-Танак в кратчайший срок, отменен не был. Поэтому тэб Айгару незамедлительно следует в Танак и прибудет туда, самое большее, дней через шесть-семь.

Крепко сжимая послание в кулаке, Истарма спускался по башенной лестнице, не замечая того, что вечный холод, последние несколько лет терзавший его кости, внезапно отступил. Нет, не блаженное тепло пришло ему на смену, ветер в башне был еще силен, но плащ на меховой подкладке легко спасал от надоедливого сквозняка. Тиган его даже не замечал. Конвульсивно сжимая в руке тряпицу с письмом Айгару, он старался овладеть собой, ибо сильная радость вновь повлекла на поверхность прежнего Истарму, и уходить в небытие теперь, когда момент его торжества близок, тот не хотел. Тигану удалось успокоиться лишь тогда, когда двери его покоев захлопнулись за ним.

В этот поздний час он приказал позвать начальника личной охраны.

– Я отбываю завтра утром в Танак, – объявил он. – Проследи, чтобы все было готово. Сколько у нас людей?

– Наш тэйр неполон, благородный тиган. Всего десять кандов. И треть людей сейчас в городе…

– Разыскать! – приказал Истарма. – Вернуть всех и отправить завтра утром в Танак, вслед за мной. Два канда будут при мне, отбери самых надежных.

Стражник принял приказ, ожидая дальнейших распоряжений. Однако на лице отчетливо выразилось сомнение в том, что тэйр удастся отправить завтра утром.