Бог войны. Назад в нулевые! (СИ) - Эмм Влад - Страница 8

В итоге, общество раскололось на тех, кто поддерживал «старого императора» и считал, что лучше жить скромно, зато стабильно и предсказуемо.

Другие выступали за «нового самодержца», который обещал улучшение жизни, но с определенными рисками и проблемами.

Были еще третьи, кто говорил о необходимости реформ, но на другой лад. Кто-то винил во всем дальние страны и даже инопланетных пришельцев. А были и те, кто просто хотел заработать, причем, много и… без работы.

Потому в разгар больших перемен преступность всех мастей расцвела буйным цветов. Такой всплеск назвали «разбойными девяностыми». И по словам императора: он давно канул в лету, как только наступил новый век.

Но в провинциальных городах, а особенно в ПГТ, девяностые никуда не ушли. А судя по тому, что я видел сегодня, они даже не собрали вещички, планируя гостить очень долго.

Что ж, теперь ясно, почему все разговаривают на жаргоне и бросаются друг на друга как звери. Интересно, в больших городах тоже так?

Кстати да, моя семья живет в крупном городе. А я как раз в ПГТ, в какой-то дальней глуши. Странно, это все очень странно… Надо порыться в памяти смертного, и найти нужную информацию, как только покину темницу.

— Ну про диски ты в курсе хотя бы? Там типа сразу сто песен. Не то что эти кассеты тупые. Как дебилы раньше карандашами мотали, — продолжал вещать Болт. А другие ему дружно поддакивали.

— Диски? Да, диски — это хорошо, но опасно. Вон на первой Олимпиаде в Древнем Риме мне диском в башку заехали… Геракл, бастард чертов! — сказал я, как в бреду, понимая, что вселился в тело очень непростого парнишки, чья судьба еще подкинет сюрпризов.

— То есть да. Все понятно. Память уже возвращается, — добавил погромче рассказчикам и велел им замолкнуть.

В тот момент дверь в камеру с грохотом распахнулась. На пороге появился стражник, который меня позвал.

— Светлов! На выход! Быстрей, давай, шевели булками… — прогремел суровый военный.

Эх, в былое время я б обратил его в пепел. А сейчас, лишь бросаю презренный взгляд и выполняю приказ. Меня выводят из комнаты, запирают дверь и провожают по длинному коридору.

Спустя меньше минуты, вновь сижу в кабинете следователя и рассматриваю узор на уродливых желтых обоях, которые смотрятся еще хуже в свете электрической лампы.

Следак делает вид, что меня нет. Тянет время, молчит. Лишь потом отрывает глаза от бумаг и задает вопрос с хитрой ядовитой ухмылкой.

— Ну? Как тебе жизнь арестанта? Понравилось, м? — говорит так, будто сейчас сдохнет от радости.

— Ага, вроде норм. Покои большие, просторные; прохладно, есть где поспать. Уборную б еще получше отгородили. А то, запах, знаете ли, не особо, — говорю максимально просто, стараясь взбесить мента.

— Что? Издеваться решил… гражданин??? — с досадой шипит он сквозь зубы, сжимая сухой кулак до белых костяшек.

— А что не так, господин? Ваш «хитрый план» провалился? Бывает. Только сильно не плачьте при мне, иначе бумаги зальете, — выдаю с легкой улыбкой и весело подмигиваю придурку.

— Чего, сопляк? Бредить начал! Щас мы тебя живо на вещества проверим! Может быть ты из этих, из наркоманов?! — взрывается следователь, пытаясь меня запугать.

Но вызывает лишь легкую усмешку и встречную атаку с моей стороны.

— Угу, может быть. Зато не из грязных подонков, как вы, — заявляю, многозначительно подняв бровь. — Настроили против меня ту шпану, решили прессануть чужими руками, чтоб выбить нужные показания. Ну-ну, так держать, уважаемый. Впервые вижу, чтоб муж в погонах настолько себя позорил. Аха-ха, вам теперь не отмыться. Не завидую вашей никчемной судьбе.

От моих слов оперативник кашляет, давясь собственной слюной. Багровеет, пучит глаза и кривляется. Такое чувство, что в него вселилась орда низших демонов. Лишь спустя какое-то время, он возвращает дар речи и с гневным визгом вопит:

— Ах ты, падаль малолетняя, гнида! Крутым себя что ли почувствовал? Да я щас ребят позову, тебе почки отсадят, свинья!!!

— Хах, позовешь? То есть ты настолько никчёмный? Ну что же. Зови своих грязных шавок. Только это не спасет твою честь, смрадный червь, — непринужденно бросаю я и немного качаюсь на стуле.

А что? Я уже почти слился с телом. Магии хватит, чтоб отбиться от смертных. На моей стороне правда, а следак не хочет выносить сор из избы. Так что у меня в руках больше козырей, чем может показаться сначала.

А вот пол под милиционером горит, и не только он. Оперативник это хорошо ощущает, окончательно выходя из себя.

— Т-т-варь! Говнюк мелкий! — вырывается изо рта следователя, а его маленькие глаза горят, как раскаленные угли.

Оперативник хватает книгу для записей информации, кажется, она называется ежедневник. Размахивается ей со всей дури и пытается стукнуть меня по лицу.

Одно легкое движение, и я ухожу от атаки. Следак падает грудью на стол и рычит, словно пес самого Аида. Такое чувство, что он сейчас превратится в животное или просто сдохнет от гнева.

Но концовку представления увидеть не удается. Ведь в кабинет резко заходит какой-то мужчина.

Усатый дядька в милицейской форме, примерно пятидесяти лет. Судя по виду, какой-то начальник. Он властно окидывает кабинет взглядом и снисходительно обращается к моему следаку.

— Зубов, ты что буянишь? Поберег бы «мотор» от стресса. А то схватишь инфаркт, как Никитич. Новый век посмотреть не успеешь, — говорит, слегка усмехаясь и переводя взгляд на меня.

— Да, господин майор. Извините, — со смущением и испугом пролепетал стражник, поправляя форму и садясь в кресле немного ровнее.

— В чем-дело-то хоть? Что у вас за сыр-бор тут творится? — повел бровью усач, понимая, что что-то не так.

— Все нормально, господин. Без происшествий. Просто вот архаровец этот… — ответил Зубов, пренебрежительно указав на меня. — С толпой отморозков на людей возле центрального ДК бросился. А подельников сдавать не желает. Вот, работаем потихоньку. Информацию, это самое, добываем.

Майор немного нахмурился, деловито прищурился и разгладил усы.

— На людей напал, говоришь? — как бы невзначай процедил он. — Не на банду Куронова ли? Эти «люди» девочку тогда изнасиловали, так еще отмазаться умудрились по малолетке.

— Да, но это не значит, что можно… Кхе-кхе, его дружки еще хуже будут. Там вообще отморозки последние! Кости вон одному поломали, голову проломили, утырки, — быстро выпалил Зубов понимая, что попал в не лучшую ситуацию.

— Отморозки, говоришь, значит? Все ясно. Ладно, я сам сейчас разберусь, — констатировал начальник, голосом не терпящим возражений.

— Да, господин, но…

— Никаких «но», Зубов, все хорошо. Иди отдыхать. Там ночь уже на дворе. Давай, не канифоль мне мозги. А этот юноша пойдет со мной на беседу. Посмотрим, чего он скрывает и кого покрывает, — сильнее нахмурив брови, отрезал майор.

Зубов поерзал в кресле, немного помялся, но перечить, конечно, не стал.

И вот, меня берет за толстовку большая рука майора и ведет куда-то по коридору. Так, надо применить Длань Марса, пока не поздно. Видно, этот усач тоже что-то задумал.

Наверняка хочет меня расколоть, используя прием «добрый стражник», который как бы на стороне узника, а на самом деле творит то же зло, что другие.

Напрягаюсь, понимая, что усатый привел меня в какой-то глухой закоулок. Вдруг майор резко прижимает меня к стене и выдает:

— Ну привет, что ли, Шурик! Ты еще меня помнишь?

Это особый прием? Уловка или какой-то бред? Всматриваюсь в глаза усатого милиционера и вижу, что он хорошо ко мне расположен. Причем, специально так не сыграешь. Видно, парень ему знаком с малых лет.

— Здравствуйте, господин. Нет, к сожалению, не особо припоминаю, — говорю, пытаясь максимально соответствовать новому телу.

— Ох, прости. Так и думал. Я Жданов, Михаил Алексеевич. Ну, друг твоего отца — дядя Миша, — с весельем, но в тоже время с какой-то тоской говорит мне майор. — Мы раньше много общались, когда он здесь больше был. Хороший простой мужик. Даже не скажешь, что из дворян.