Одержимый (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 5

Вернувшись на торговую улочку, я быстрым шагом дошёл до входа ресторации, трёхэтажное деревянное строение, которое возвышалось над зданиями вокруг и привлекало внимание. Тут семь офицеров что-то отмечало за столом, о, и мой поручик тут же был. Заметил. Я же ушёл за стойку, к кухне, где один половой продал мне семь пирогов, сладкие ещё пеклись, а было два с рыбой, два с мясом, и три с капустой, горячие ещё, мясной нарезки взял, котелок помыли и залили свежими щами. В чайник мясной подливы. Из готового ещё взял жаренной рыбы шесть кусков. Ну и поспешил покинуть ресторацию. В соседней лавке всякой всячины купил бритвенный набор, хороший, а то уже усики проклюнулись, но своего набора Андрей не имел. Настольное зеркальце выбрал, с ножкой, маникюрные ножницы, нашёл зубную щётку, зубной порошок в круглой жестяной коробочке, также моток шёлковой нити, меня в США приучили к заботе о зубах, да и улыбку ослепительную сделали, у Андрея двух зубов уже не было, сластёна, вырвали, когда заболели. Ничего, опция лечения будет, так все зубы восстановлю и новые вместо потерянных выращу. Новый опыт. Ещё приобрёл два подноса с хохломой, из жести.

Тут я поспешил расплатиться и уйти, два офицера зашли. Один из них тот капитан, которого ранее видел с сыном, сейчас малого не было.

— Рядовой, стойте. Что вы тут делаете? — строгим голосом спросил капитан, как раз когда я к дверям подходил.

Развернувшись, я козырнул свободной рукой, подмышкой были подносы. Капитана я не узнал, за два дня пока стояли в Красноярске я запомнил всех офицеров полка, этого там точно не было, скорее вскоре он с того пассажирского поезда, что стоял у перрона.

— Не слышу ответа, рядовой, — сказал капитан.

— Да вы знает кто я?! — с агрессивностью в тоне спросил я, отчего капитан даже немного растерялся. Видимо не привык к такому отношению от нижних чинов.

— Нет.

— Ну и хорошо, — уже спокойным тоном ответил я и рванул к двери под злой вопль капитана, который сообразил, что его провели. Когда офицеры выскочили из галантерейной лавки, я уже скрылся за углом ресторации, прибрав по пути подносы в большое хранилище.

Деньги убывали, но я продолжал покупки. Возвращаться к эшелону опасно, я уже глянул, там капитан буйствовал, выстраивали солдат в шеренгу, и тот их обходил, явно изучая лица. Да и так понятно, что искать вольноопределяющегося нужно. Эх, надо было сменить шинель, махнуться с каким из солдат на время, стал бы серой массой, а так от поручика точно получу, он сообразит кого нет в строю. Все деньги я потратил, на кармане неполный рубль остался. А в ресторации с чёрного входа купил у повара горкой картошки-пюре на молоке и масле, подносы помыли и на одном выложили кучкой картошку. На второй уже тушёной капусты с мясом. Также снова мясной нарезки взял, несколько бутылок с водкой, десяток бутылок с лимонадом и цельный копчёный окорок. Было и солёное сало, взял с шестью караваями хлеба семь кило. Ну и там по мелочи, в основном колбасами запасы пополнял. Поэтому только мелочь на кармане осталась. Воды пресной питьевой запаса нет, сбегал к колодцу и крутя ворот, поднимал ведро и убирал содержимое в малое хранилище. Несколько раз поднял ведро, около ста литров будет запаса. Тут подали сигнал, и пассажирский поезд стронулся. К эшелону я пока не возвращался, там поручик мой сторожил, прогуливался, заложив руки за спину. Ну его. Как тронется эшелон, нагоню, на следующей станции конечно тот до меня доберётся, но надеюсь остынет.

Вот так час этот и пролетел, дав три гудка паровоз стронул наш эшелон, я в это время ожидал в стороне, подняв ворот шинели прятался от ветра за водонапорной башней, и когда эшелон проходил мимо, нагнал свой вагон, где в полуоткрытые створки виден был фельдфебель, что с тревогой осматривался. Увидев меня, выматерился, но помог забраться. Попало конечно, затрещину отвесили, но ничего, старший вагона быстро отошёл, как передал содержимое вещмешка, три бутылки водки, краюху хлеба и кусок окорока в кило весом, с кило солёного сала и чесноком. Пусть посидит с унтерами. Потирая затылок, в рану затрещина отдавала, я разделся, отложенные вещи вернул в пустой вещмешок, шинель в общую кучу, ну и рассказал остальным парням, как по привокзальной площади городка гулял. О покупках не говорил. Хотя заваркой поделился, как уже говорил, у нас закончилась, как и деньги, пустую горячую воду пили. Так что чай порадовал всех. До конца поездки точно хватит. Да ещё месяц ехать, через Байкал перебираться, объездную дорогу строили, но когда ещё закончат? А так эшелон шёл, и мы сближались с Дальним Востоком. А у меня появились проблемы. Не ошибся я.

***

Эшелон, густо обдавая перрон паром от паровоза, медленно двигался, пока не встал, лязгая сцепками вагонов. Всё, мы прибыли в Порт-Артур и сегодня было седьмое декабря тысяча девятьсот третьего года. Главное я жив, пережил дорогу, и это радовало. Что я скажу, покупок за всю дорогу я больше не совершал, да и денег не добывал, как хотел. Прав я был, свалила меня болезнь. Как почувствовал себя плохо, понял, что медлить нельзя и активировал опцию лечения.

Вот так я стоял в дверях, тут перекладина и, как и другие новобранцы смотрел на виды города и бухты. Ну отсюда не всё видно, часть холмы скрывали и здания. Так вот, наблюдая за видами, народу хватало, хотя вокзал почти пустой, тут только наш эшелон, до этого первый, а наш был второй, где командование полка с некоторыми частями передвигался, уже разгрузился и двинул обратно. Он нам по пути попался. А так после той станции, где я закупки делал, дней десять нормально, отрабатывал наряды, мне их всё же дали, но щадящие, я ещё восстанавливался после травмы. Тот капитан с нашим эшелоном ехал, с пассажирского поезда пересел на наш, в купе. Его развернули, телеграммой, обратно в Артур. С ним жена и трое детей. Ох как тот порадовался, когда на следующей станции меня нашли и к ним в вагон. Так что отрабатывал случившееся. А как? Что в дороге довлеет больше всего? Да скука, вот я и развеивал её, анекдоты, смешные истории, по типу стендапа, язык-то подвешен. На ура шли. Хотя иногда обратно в мой вагон отсылали, отрабатывал наряды у фельдфебеля. А там как-то повело меня, упал, потеряв сознание, гулял у вагона во время одной из остановок. Меня занесли в вагон, там и очнулся, пока санитар осматривал, его вызвали, я прикинул всё и активировал, с третьей попытки, опцию лечения. Я не особый медик, но разобраться что в голове опухоль мозга, смог. Это не последствия травмы, скорее всего она как раз ускорила её рост. Да, Лапин действовал наверняка, значит, Андрей с гарантией должен был умереть. Я же до конца пути лечил себя, к капитану больше не звали, неделю лёжкой лежал. Да и про наряды до конца пути забыли. На момент прибытия опухоль убрал, полностью, даже вырастил два зуба, они уже проклюнулись, вырастил естественным способом, и подлечил остальные. Это всё что успел. Лечение аурой не такое и быстро дело, да и я учился, стараясь не навредить. Купленные припасы особо не трогал, хватало солдатского котла, путь и заметно повысился аппетит, где-то процентов на двадцать всего. Разве что огурцами подсолиться полюбилось, очень они мне нравились, даже жалел, что мало взял, надолго не хватит, на полгода максимум. И рассол отличный, скулы не сильно сводит. В принципе, всё, больше особо и описывать нечего. Разве что винтовку и револьвер привёл к готовности, смазал и снарядил, чтобы готовы к использованию были. На станциях местные рассказывали страхи про китайских бандитов, но на воинский эшелон те не рискнули напасть, так что дорога прошла тихо.

Последние два дня я занимался лечением. Точнее удалял волосяной покров на лице. Бриться опасной бритвой мне как-то не понравилось. Растительность как местные носить я не собирался, вот и работал. Не простое дело, уничтожались луковицы волос по одной. Пока только под носом закончил, работы ещё много. А так уже собраны, всё моё имущество тоже на мне, ремень винтовки на плече. Как эшелон встал, створки были отрыты до конца и последовал приказ на разгрузку. Завьялов нас выстроил в одну колонну, унтеры строили, тот только приказ отдал, и повели куда-то на окраину города. Был местный проводник, тоже из унтеров, он и вёл. А вот подразделения полка, с которым мы и ехали, строили и уводили куда-то в другую сторону. А так тут теплее, и заметно, пусть снег и был, но ничего, шли уверенно. А вели нас к казармам, там и распределят по подразделениям. Информацию что я знаю японский, поручику уж слил, поэтому ожидал назначения в штаб, возможно даже в штаб дивизии. Впрочем, надежды не оправдались. Пройдя колонной по двое порядка шести километров, до бревенчатых казарм, тут и баня была, нас приняли. О прибытии новобранцев знали и подготовились. Баня, стирка. В казарме устроили, уже протопили. Ну и ужин, рыбный суп. Рыба тут была, морская. Хотя приготовили отвратно. Повар явно не на своём месте. А вот на завтра распределение. Ну артиллеристов в артиллерийский дивизион, а пехотинцев вроде меня, раскидали по разным частям нашей крепостной стрелковой бригады. В большинстве парни городские были, все грамотой владели, пошли в штабные писари, посыльные, помощники к фельдфебелям. Я попал в штат посыльных, вторым, командира первой роты второго батальона Двадцать Пятого Восточно-Сибирского стрелкового полка, Седьмой Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Именно наша бригада и находилась в штате крепостной обороны города, порта и ближайших окрестностей. На возвышенностях шла неспешная стройка укреплений, где работало немало китайцев.