Маленький грязный секрет (СИ) - Резник Юлия - Страница 28

– Маш…

– Слушай, может, зайдешь?

Медленно обернулась, не оставляя нам ни капли двусмысленности. А что? Мне в тот момент все равно было как… И с кем. Если бы я одна осталась, то вряд ли бы до утра дожила, отравленная ядом ревности.

– Уверена?

– Абсолютно.

Я решительно достала ключи. Открыла дверь. Стащила сапоги, куртку.

– Сначала в душ схожу. Весь день ведь на ногах.

Там быстро вымылась, соскребла бритвой отросшие волоски. Тело будто работало автономно. По давно отлаженным алгоритмам. Ну, типа, если женщине предстоит секс, она должна быть гладкой. А голова, сердце, душа… в этом всем не участвовали. Может, от них и не осталось уже ничего.

– Ванна в твоем распоряжении.

Пашка скользнул задумчивым, но голодным взглядом по моей груди, проступающей под шелковым халатиком. Почесал в затылке:

– Слушай, ты хоть расскажи, что случилось.

– Да ничего. Захотелось немного погонять, – не моргнув глазом соврала я.

– Кто был в той машине?

Ну, да. Паша не был дураком. Дурак просто не мог мне понравиться. А он нравился. До того, как начал свой допрос.

– В какой?

– Ясно, – усмехнулся. – Каким полотенцем я могу воспользоваться?

– Оно одно, прости. Я еще не обжилась. Это проблема?

– Никаких проблем.

Паша скрылся за дверями ванной. Я прошла на кухню. Так же автоматически открыла шкаф. Достала початую бутылку вина. Я ее специально оставила. В качестве напоминания, как легко потерять себя. А тут… Нет, снова заливать тоску спиртным я не собиралась. Но для нужного настроения… Плеснула в бокал. Выпила залпом. Покрутила в руках бутылку – поняла, что там почти ничего осталось, и решила не оставлять на слезы. Второй бокал цедила медленно, слепо глядя в окно. В отражении которого очень скоро нас стало двое. Руки сжались на талии. Я обернулась. Паша меня поцеловал. Сразу с языком, по-взрослому.

– Пойдем в спальню, – шепнула я, когда воздух закончился.

– Вот так сходу? – усмехнулся он.

– Почему нет?

– Ну, пойдем.

Едва переступив порог комнаты, я избавилась от халатика. Передо мной не стояло задачи понравиться, я не задумывалась о том, как выгляжу, и не выбирала красивых поз. И от этого было легко… Я чувствовала себя сама собой. Обернулась к нему. Паша сглотнул. Пятясь, уселась на кровать.

– Черт. Хорошо, что я только купил патроны.

Я нахмурилась, не понимая, о чем он. И только когда Паша достал из кармана презервативы, дошло.

– И правда, хорошо. Ты собираешься их использовать? Или так и будешь болтать? – улыбнулась. Хотелось, чтобы он уже поскорей вытряс из меня всю душу… Паша хмыкнул в ответ. Освободил бедра от полотенца. И демонстративно надорвал конвертик зубами. Прежде чем приглашающе раскинуть ноги, я отметила, что он хорош. Даже поверила, что смогу даже кончить. Но, конечно, этого не случилось. Когда осознала, что он не финалит, дожидаясь меня, банально сымитировала. Пашка тут же задергался. Я спрятала почему-то заплаканное лицо у него на груди.

И в тот же миг в дверь позвонили.

– Ты кого-то ждешь? – изумился Паша.

– Нет.

Заставив его с себя скатиться, на цыпочках побежала к двери. Прильнула к глазку и… глазам своим не поверила. За дверью стоял Покровский. И жал, жал на звонок. И в дверь кулаком барабанил.

– И часто у тебя так? Вроде же приличный дом.

– Нет, – прошептала я.

– Иди в спальню. Я разберусь.

Собственно… Почему нет? Разве это не лучший выход? Пусть Покровский знает, что я тоже не теряю времени даром, пока он… Да-да. Пусть знает.

– Хорошо.

Может, конечно, стоило Пашу предупредить. Но я струсила. Вернулась в спальню, заползла на кровать и, укутавшись в одеяло, вся обратилась в слух.

– Эй! Мужик… Э-э-э… Иван Сергеевич, кажется?

Вот я дура! Они же виделись. Как я могла забыть? Сгорая со стыда, уткнулась носом в коленки. Ну, вот и что теперь?

– У вас что-то случилось? Может, Машу позвать? Не надо? Ну, смотрите. А что хотели-то?

Так странно. Я отчетливо слышала Пашу, и совсем нет – Покровского.

Какое-то время спустя дверь опять хлопнула. Наверное, он ушел. Я вцепилась в простыню побелевшими пальцами. Яд внутри запузырился, поднялся шапкой пены к самому горлу. Черт возьми, да я была в полнейшем восторге. От того, что ему, может быть, тоже хоть чуть-чуть больно.

– Это же он был, да?

– Где?

– В машине той брюнетки. Маш…

– Не знаю, про что ты.

– Думаю, мне лучше уйти. Неприятно, знаешь ли, играть по правилам, которых я не знаю.

– Я не играю в игры.

– Еще скажи, что это все по-настоящему было.

– Да!

Наши взгляды скрестились где-то посередине комнаты. Пашин, стальной, немного смягчился.

– Ладно. Чет я и правда загнался. А ведь между вами ничего не могло быть.

– Почему не могло? – зачем-то уточнила я.

– Ну, он же твой родственник. Это было бы извращением.

– М-м-м…

– Но все равно мне лучше пока уехать. Столько мыслей, что их лучше переварить в одиночестве. Или ты хочешь, чтобы я с тобой побыл? – спохватился Паша.

– Нет, Паш. Все нормально. Езжай.

Он как будто бы нерешительно кивнул. Подошел ближе, коснулся подбородка и медленно поцеловал.

– Точно все хорошо?

– Абсолютно. Я тебе позвоню. Ну, или ты звони, – нервно хохотнула я.

– Лады…

Паша торопливо оделся, проверил карманы и был таков. Едва за ним закрылась дверь, я осела на пол, будто лишившись всех сил одномоментно. Голова упала на грудь. Нос уткнулся в кожу, пропитавшуюся незнакомым, чужим парфюмом. И вот тут меня как будто начало догонять осознание…

Жесть. Какая же жесть. Я действительно с ним переспала! Это, оказывается, так легко. Может быть, потому что я, сама того не осознавая, десятки раз проворачивала нечто подобное с Игорем. Которого, что уж скрывать, хотела далеко не всегда. Но и не отказывала. Просто отключалась, позволяя ему… Благо мозг человека – удивительная штука. И можно было лежать, сотрясаясь от мощных ударов мужа, а душой и мыслями находиться вообще в другом измерении…

Какое-то время спустя я соскребла себя с пола и по новой потащилась в душ. Не могла терпеть то, что чужеродные запахи опрокидывали меня в реальность снова и снова.

Только вышла, как в дверь снова заколотили. Да что же это такое?! Почему он не оставит меня в покое? Что еще мне нужно сделать, чтобы положить этому конец?

– Уходи, Иван. Не вынуждай меня вызывать полицию, – просипела я, чуть приоткрыв дверь, но так и не показав из-за нее носа.

– Он трахал тебя? Тра-а-ахал.

– Тебя моя жизнь не касается. Такие вопросы ты в праве задавать своей женщине. Я… не твоя.

– Не потому что я этого не хочу! Как ты не понимаешь?! Я же… Ради тебя… Я… чтоб он не забрал… Еще кого-то… Не отнял. А ты этому… Дала, да? Дала?!

– Господи, ты опять на ногах не стоишь. Кого отнял? Игоря? Так при чем здесь…

– Игоря, нашего малыша… Все вообще у меня отнял. А теперь и тебя. Хорошо он трахает, а? С ним ты как со мной кончаешь?

Ну точно, у него белая горячка. Вдохнув побольше воздуха, я решительно вышла вперед.

– Ну, какого нашего, Иван Сергеевич? Ты понимаешь, до чего допился? Тебе лет сколько, что ты как пацан для всего дома концерты устраиваешь?

– Да… Неправильно это, – помолчав, тряхнул головой.

– Неправильно.

– А как правильно? Я не знаю. Пробовал без тебя – не получается. И с тобой никак. Я сразу понял, что нельзя… Как только гинеколог твой сказал, что все… выкидыш… так и понял, что это мне наказание…

Я отшатнулась от этих слов. А Покровский, напротив, вперед качнулся. Не удержавшись на ногах, нелепо взмахнул руками и растянулся прямо у меня в коридоре.

Нет, я, конечно, едва мозг себе не сломала, размышляя над его пьяными бреднями, но почему-то все услышанное никак не хотело складываться в общую картину. Какой выкидыш? Какие, блин, наказания? За что?

Смешно. Вывалив все это на меня, Покровский уснул сном праведника, а я, с трудом дотащив его до дивана, маялась… То в постели крутилась, то шагами квартиру мерила, бросая на похрапывающего Ивана беспомощные взгляды. И потихоньку вот к какой мысли склонялась: жизни мне рядом с ним не будет. Не перестанет он в нее возвращаться. А я не перестану ждать, когда он снова придет, тревожа зажившие раны, чтобы в очередной раз объяснить мне свою правду. Так и буду каждый раз в этих словах выискивать нечто ценное. Подтверждение его чувств. Или что угодно еще, способное оправдать собственную слабость и неспособность поставить точку там, где она уже давно напрашивалась.